Большие чемпионы

13 октября было опубликовано решение медицинской комиссии, состоявшей из шести врачей, признавшей Тайсона годным к боям на ринге. Судя по всему, в этой комиссии собрались очень понятливые люди. Достоверно известно, что Тайсон в разное время крепко поскандалил с двумя врачами, а одному из них еще и чем-то пригрозил. В бесподобной юридической формулировке это звучало «выразил желание причинить боль». После этого один из членов комиссии, доктор Дэвид Медофф, написал, что ему Тайсон никак не угрожал и не было такого момента, когда при общении с ним он чувствовал себя в опасности. Все это разительно напоминает медицинскую комиссию в советском военкомате, которая любому говорила «годен».

Правда, эскулапы признали наличие у Тайсона серьезных проблем с психикой и рекомендовали регулярно принимать психотропные средства и консультироваться с психотерапевтом, но сути дела это не меняло. Прогноз на будущее тоже звучал довольно своеобразно. Доктора не выразили жесткой уверенности, но сказали, что, скорее всего, Тайсон больше не сорвется, как это случилось с ним в бою с Холифилдом. В это время уже было хорошо известно, как несклонный к таким выходкам Тайсон избил двух пожилых водителей. В результате 19 октября 1998 года Атлетическая комиссия штата Невада четырьмя голосами против одного приняла решение вернуть Тайсону боксерскую лицензию.

Более честные и независмые специалисты из Нью-Джерси не забыли поведения Тайсона. Доктор Рональд Камм, проработавший со спортсменами 25 лет, сказал: «Его поведение крайне нестабильно. Мы это знаем из того, как он повел себя в Геттисберге во время дорожного инцидента и здесь, в Нью-Джерси, во время заседания Атлетической комиссии».

В общем и целом решение Атлетической комиссии штата Невада можно сравнить с ситуацией после боксерского поединка, когда весь зал и вся телеаудитория считают безусловным победителем одного бойца, а судьи — другого, и только их решение в конечном счете имеет силу. Но здесь есть одна существенная разница — почти все, кто не поверил комиссии, жаждали, чтобы она вынесла именно такое решение, потому что они хотели видеть Тайсона на ринге. Очень хотели. И речь здесь идет не о том узком круге лиц, который зарабатывал деньги на выступлениях Тайсона, а о самом что ни на есть широком круге зрителей во всем мире.

Окончательно Тайсон вернулся на ринг 16 января 1999 года в Лас-Вегасе, когда состоялся его бой с южноафриканцем Франсом Ботой. Если кто-то еще сомневался в необоснованности решения Атлетической комиссии штата Невада, то Тайсон сделал все от него зависящее, чтобы как можно скорее убедить их в этом. Словно стараясь доказать врачам комиссии, как они не правы, Тайсон сорвался уже в первом раунде.

На самых последних секундах раунда Тайсон зажал руку Боты под мышкой, пользуясь тем, что перчатка не давала Франсу выдернуть ее оттуда, а стал бить его по голове свободной рукой. Одновременно он распрямил зажатую руку Боты в локте и стал сгибать ее «против хода», уперев свое запястье во внешнюю сторону локтя южноафриканца. Точно так же, как он попытался сделать это с Холифилдом во втором бою до того, как принялся за его ухо. Бота закричал, и, воспользовавшись тем, что уже прозвучал гонг, секунданты Тайсона в полном составе и кто-то из службы безопасности вылетели на ринг и оттащили своего бойца, как разъяренного пса во время собачьих боев. Создалось впечатление, что они были готовы к чему-то подобному в любой момент. Когда в перерыве рефери Ричард Стал пришел в угол к Тайсону, чтобы сделать ему внушение, слушали его в основном секунданты, а Майк сидел с отсутствующим видом.

После боя Бота заявил, что Тайсон хотел сломать ему руку. Когда Железному Майку передали эти слова, он сказал: «Совершенно верно». Видимо, все дело в том, что у него не получилось сломать соперника ни физически, ни психологически, Бота, боксер весьма средний, но опытный и смелый, без особого труда выдержал первый натиск Тайсона и стал набирать очки. Силы в его ударах было немного, но попадал он гораздо чаще Железного Майка. При этом Франс отнюдь не прыгнул выше головы. Он явно хорошо изучил бои Холифилда с Тайсо-ном и лишь повторял действия Эвандера, то есть наносил один-два удара с дистанции, пользуясь преимуществом в росте, и клинчевал. Здесь-то хрупкая психика Тайсона дала сбой. В мозгу что-то «коротнуло», и он потерял контроль над собой.

Во втором раунде Тайсон снова ринулся в атаку, которая для любого боксера, кроме двух-трех, еще пару лет назад закончилась бы нокаутом, но это был уже не прежний Железный Майк. Он мазал, а когда не мазал, удар приходился вскользь. Франс ни разу не был всерьез потрясен его атаками. Это была последняя вспышка, последняя попытка стать собой настоящим, которую предпринял Тайсон в тот вечер. Из первых четырех раундов он проиграл как минимум три, а может, и все четыре.

В пятом раунде прозошло то, что почти всегда происходит со средними бойцами, когда они вдруг начинают бить вчерашних звезд: Бота зарвался. Как рассказывали оба после боя, он все время спрашивал Тайсона: «Это все, что ты можешь?» Нет, не все. Когда Бота пошел в атаку, Майк встретил его великолепным правым кроссом, которым и поставил точку в этом бою. Нокаут. Бота не должен был забывать, с кем имеет дело.

Все, что произошло в пятом раунде, не было случайностью. Более того, этого не могло не произойти. Бота — боксер простой — делал все время одно и то же. Тайсон «просчитал» его, скорее даже на уровне инстинкта, чем мысли, и сделал то, что было нужно.

Публика ревела от восторга на протяжении почти всего боя, а при виде нокаута просто зашлась. Ее любимая бешеная игрушка вернулась. Врачи из Атлетической комиссии штата Невада знали, что делали, когда давали добро на возврат Тайсону лицензии. Правда, интерес к матчу был все-таки несколько меньшим, чем ожидали, но ненамного. А потом произошла еще одна драма.

5 февраля 1999 года. Судья читает приговор. Подсудимый отрешенно смотрит перед собой. Заплаканная жена пытается прорваться к осужденному, на которого через несколько минут наденут наручники. Картина столь же печальная, сколь и обычная для всех стран и континентов.

Дело об избиении двух автмобилистов все-таки довели до конца, и Тайсона приговорили к двум годам тюремного заключения, из которых один он должен был отсидеть, а второй ему дали условно. Но все эти сроки можно скостить в несколько раз за счет «примерного поведения».

Намеренно замалчивая роль телохранителей, адвокаты Тайсона неловко попытались доказать, что, раз Майк не искалечил двух немолодых мужчин, значит, он бил не слишком сильно. Если бы Железный Майк жил в нашей стране, ему бы, наверно, поставили в заслугу и то, что он не заставил пожилого, небогатого человека (один из избитых автомобилистов, Абаль-миек Сауседо, был по профессии медбратом) продавать квартиру за царапину на своей машине. Но в Америке такое великодушие не ценят. Обвинитель Даглас Гэнслер назвал Тайсона «бомбой с часовым механизмом, лежащей у нас в саду». Майку припомнили все то же интервью журналу «Плейбой», в котором он назвал себя «отвратительным человеком» и обещал обязательно взорваться. Многим тогда показалось, что карьера Тайсона на этом и закончится. Стрейший историк бокса Берт Шу-гар сказал тогда о Железном Майке: «Его лучшие дни остались так далеко позади, что их можно увидеть только в зеркало заднего вида». Шугар был, конечно, прав, но дело в том, что интерес и к худшим дням Тайсона был по-прежнему большим, чем к лучшим дням кого угодно другого.

Тайсон отсидел всего три с половиной месяца и 24 мая 1999 года был отпущен за примерное поведение, которое включало в себя разбивание тюремного телевизора о решетку. У каждого свое представление о том, что такое примерное поведение. На тюремных харчах Майка разнесло до 130 килограммов, и ему потребовалось довольно много времени, чтобы прийти в форму.

На этот раз соперника Железному Майку искали долго. Одно из спортивных изданий опубликовало летом 1999 года якобы от имени Тайсона такое объявление: «Требуется тяжеловес, не умеющий бить. Должен падать по приказу. Должен быть готов работать за минимальную плату. Должен быть в очень плохой форме. Хорошие уши не требуются».