Желание

У меня скоро будет аллергия на сотовую связь. Она делает людей доступными, мне порой хочется кое для кого исчезнуть навсегда. Стать вне зоны доступа.

«Этот абонент звонил вам…»

«Олег!» — не столько прочитала, сколько догадалась я. Давно его не было. Давно я не включала мобильный.

Первым моим желанием было вырубить трубку. Но ведь могла позвонить Маркелова — неизвестно, какая мысль придет в ее крашеную голову! Еще забудет номер квартиры или домофона.

Да, выключать мобильный рано. Будем надеяться, что встреча с прошлым на эсэмэске и закончится. Мало ли, зачем Олег мог звонить? Может, я ему рубль задолжала. Или два. Других дел между нами не осталось.

Дыхание перехватило. Перед глазами встал темный двор, быстро двигающиеся темные фигуры, за углом в кустах в свете мерцающего экрана ноутбука удивленное лицо Антона. «Маша?..» От подъезда идет Ирина с катаной в руке…

Стоп! Хватит воспоминаний!

Я сунула сотовый под подушку, встряхнула одеяло.

Все получилось, как получилось, и закончилось. Теперь начнется другая жизнь. Кроме Макса, вампиров в городе больше нет. А Грегор?

Воспоминания болью отдались в груди, заставили согнуться пополам, сжать зубы, чтобы не завыть от отчаяния. Больно! Как же больно! И почему боль не проходит? Зачем она возвращается?

Я прижала к себе подушку, пытаясь восстановить дыхание. Сотовый качнулся, повернувшись ко мне экраном. Высветилось время «19–03». Сумма цифр — тринадцать. Что-то меня последнее время преследует число «тринадцать». Я быстро глянула на дверь. В углы откосов были воткнуты булавки с большими разноцветными головками, на стене висел оберег в виде домовика, на ручке окна болтается голубой кругляшок с белым равнодушным глазом внутри — от сглаза. На столе лежит колечко с бирюзой, крошечное, на мизинчик — от болезней и на удачу. Первое, что сделал Макс, когда у меня поднялась температура, принес мне новое колечко. Предыдущее раскололось. А температура у меня поднялась на следующий день после злополучной пятницы 13 ноября. Бегала по улице без куртки, перенервничала, вот и заболела. Но дело, конечно же, не в том. Абсолютно не в том!

Я медленно опустила подушку на телефон. Как жаль, что я не робот. Роботу можно приказать все забыть, и он забудет. А я обречена помнить. В наказание. Помнить всегда. Насупленные дома, редкие взрывы петард, неприятный металлический свет… Мы с Максом спешили, он оставил меня на площадке и велел ждать… А я все звонила и звонила Олегу, мне хотелось убедиться, что они ушли, что они успели… Вспышка — и я вижу то, чего не должна видеть. Вижу Ирину, а у нее в руке, как ее продолжение, на мгновение вспыхивает клинок. Она проводит им перед собой. И не обращая внимания на все выстроенные преграды, к ней подходит невысокий старик. Эдгар даже не останавливается, одним движением ломает ее и отбрасывает в сторону. А потом огни гаснут, и я больше не вижу ничего. Только в ушах звенит мой собственный крик..

Хватит!

Я сидела, обхватив голову руками, приказывая себе не думать. Ни о чем. Только о белом слоне. Он печально брел в моей фантазии по черной дороге и на меня не смотрел. А еще я боролась с искушением позвать Макса. Я всегда его зову, когда мне становится грустно. Или тоскливо, как сейчас. И он приходит. Но Макс только что ушел, поэтому не надо его тревожить.

Ну надо же, Маркелова почти не заблудилась. И на то, чтобы пройти два квартала, ей понадобился всего час с небольшим. Можно сказать, персональный рекорд. В вечной борьбе с пространством Лерка вышла победителем. Браво!

Звонок возмущенно дребезжал. Я дождалась третьего сигнала и пошла открывать. Чем дольше гость ждет за дверью, тем больше у него потом претензий к хозяину. Все возмущения будут направлены на то, что его заставили лишнюю секунду протаптывать коврик. А вот те претензии, с которыми гость пришел изначально, могут оказаться забыты. В случае с Маркеловой это бывает полезно.

— Ну, тебя за смертью посылать! — ввалилась в прихожую Лерка. — Звоню, звоню, не открываешь!

— От смерти слышу! — кивнула я на ее обновленный прикид. Волосы Маркеловой снова стали цвета воронова крыла. Она подстриглась, подвела глаза черным и стала похожа на галчонка. Как только выйду на улицу, куплю ей бархотку с черепом. Лерке будет приятно.

— Ты тоже не на сверхзвуковой ко мне неслась! — подбросила я веток в наш костер пикировки.

— Ну что, любительница глюков? — Маркелова прямо в своих ужасных черных ботинках протопала в мою комнату. — Колись, кого ты здесь опять поймала?

О, мама! Почему ты всегда видишь то, что не надо, и не замечаешь того, что стоило бы заметить? Хотя о чем я… Если Маркелова пришла, ее не выгонишь и дустом. Я рада была ее видеть. Своим комичным готским видом Лерка способна разогнать даже самую черную тоску.

— Белку принесла? — спросила я и только потом увидела, что рядом с ухом у Маркеловой торчит лысый красный хвост. Интересно, кто из них кого считает хозяйкой? Могу поспорить, что Белла уверена в своем главенстве.

Лерка привычным движением запустила руку себе за шиворот, выуживая на белый свет питомицу. Заскрипела новенькая черная кожа куртки.

— Мы пришли встретиться со своей тенью. — Лерка погладила крыску по спинке и спустила ее на пол. — Что у тебя тут опять произошло?

— Почему опять? — Я забралась на кровать, подобрав ноги, чтобы не мешать живности заниматься исследованием территории. — У меня уже неделю ничего не происходит. Нет, не неделю. Больше.

— А ты надпись на первом этаже видела? — хмыкнула Лерка. Из-под черных губ блеснули белые зубы.

Подруга у меня супер! Мы, наверное, с ней смотримся, как близнецы-братья. Вернее, сестры. Она двинута на интересе к смерти, а я на любви к вампиру.

— В воздухе висит фосфоресцирующая надпись «Съешь меня?» — старательно шутила я, загоняя в дальний угол своей памяти неприятные воспоминания. В самый пыльный и затхлый угол. Чтобы никто и никогда не сумел туда заглянуть.

— Если бы! — Лерка плюхнулась ко мне на кровать. Мама, где твои эпидемиологические нормы? — Там написано «Гурьева — вампир».

Я вздрогнула. Неприятные мурашки пробежали по рукам. Стало холодно, и я потянула на себя одеяло.

— Колосов развлекается, — буркнула я.

— Павлентий? — Лерка не замечала моего настроения. Вот и хорошо. От сложных вопросов я бы не отвертелась. — Видела его в школе. Какой-то он странный.

— «Будешь в печали, когда смерть за плечами».[3] — Я еще пыталась шутить, но сама себе казалась неубедительной. — Он всегда такой был, ты просто не замечала.

— Ага, не замечала! — подпрыгнула на месте Маркелова. — Он каждый день заходит к нам в класс и так смотрит, словно тренируется на роль Фредди Крюгера. Малинина его поначалу пыталась гонять, а потом перестала. Он к ней один раз подошел и стал на шею пялиться, так Стешка на следующий день пришла в джемпере с высоким воротником.

Я хмыкнула, откидываясь на стенку. Прекрасно! Игра называется «Те же и психи».

— По осени буйные оживляются, — мрачно произнесла я, наблюдая за ленивыми перемещениями Беллы по ковру.

— А мертвые встают из своих могил. — Лерка ботинком подтолкнула Беллу под зад — та вдруг села на краешке ковра и больше не желала никуда двигаться.

Жаль, но в моих видениях была не она. Честно говоря, втайне я очень надеялась, что видела настоящую крысу, Беллу. Вдруг Маркелова по забывчивости оставила ее у меня, и именно она шныряла по комнате? Но сейчас, глядя на белого зверька с красными заплаканными глазками, мне уже ясно: бегать она бы не стала. Маркелова, конечно, не слишком балует питомицу едой, но даже в таком стройном виде носиться Белла не собиралась.

— М-да, не она. — Вот и все, что я могла сказать.

— Ты тоже заметила? — засуетилась Маркелова, удачно плюхнувшись мне на ноги. — И я считаю, что ее подменили. В тот вечер и подменили. Ну, помнишь, когда вечеринка у тебя была. Нас так быстро принялись выгонять, что я забыла Белку в мастерской. Ты мне ее еще потом принесла. Я посмотрела на нее и сразу поняла: тут что-то нечисто.

3

Строчка из поэмы Леонида Филатова «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Здесь и далее примечания автора.