Страница 10 из 36
Когда мы прошли всю набережную и очутились у моста имени Патона, я наконец не выдержал и сказал:
- Хватит! Снимай! А то еще... испортишь, а мне отвечать.
Вздохнувши, Ява неохотно снял часы и снова стал на пять лет моложе и такой же несолидный, как и был.
Я спрятал часы в карман и только тогда успокоился.
Потом вспомнил:
- Я же забыл тебе сказать... на мосту мне какая-то, тетка три копейки дала.
- Да? - встрепенулся Ява. - Так чего же мы пешком идем! Надо было на трамвае ехать. А то я уже еле ноги тащу.
- Так это же милостыня, балда! Кто же на милостыню в трамвае ездит!.. Тетка мне милостыню подала, понимаешь, думала, что я нищий.
- Вот как! Интересно! - взял наконец в толк Ява. - И что же ты с ними делать будешь?
- Так вот я и не знаю...
Действительно, положение было дурацким. Взять себе? Ни за что!.. Выкинуть? Деньгами только господа капиталисты швыряются. Думали мы с Явой, думали и, наконец, придумали - отдать настоящему нищему, как только встретим[2]...
- А с часами-то как интересно вышло! - с жаром сказал Ява, и в глазах у него вспыхнул охотничий блеск. - Вот здорово! Прямо как преступника искать! Между прочим, очень важно, что мы знаем, где он живет. В тринадцатой квартире...
- Ужасно важно! - хмыкнул я. - Ты знаешь, сколько в Киеве тринадцатых квартир? Чтоб обойти их все, нам жизни не хватит.
- И все равно интересно... - не сдавался Ява. - И похоже как ловить воров. Только тут наоборот... Наоборот, понимаешь... Воры ловят потерпевшего, чтобы отдать ему то, что украли. Кино! Скажи?
- Будет теперь нам кино, увидишь, что нам тетка скажет. Она, наверно, уж голову потеряла от волнения...
...Тетка нам ничего не сказала. Она лежала молча на тахте с компрессом на голове. Нам сказал дядя... Он сказал:
- Если бы вы, шалопуты, были мои сыновья, я бы сейчас вам по одному месту так надавал, что вы в штаны бы завтра не влезли. А поскольку я не имею права этого делать, то прямо скажу: еще хоть раз такое повторится, я немедленно покупаю вам билеты и в тот же день отправляю в Васюковку. Из-за вас вдовцом оставаться не хочу. Тетка чуть не умерла от волнения. Вон видите, лежит с головной болью...
Мы стояли опустив голову и что-то лепетали про то, как были в кино, а потом катались на "чертовом колесе", а потом... были в гостях у одной знакомой девочки (Валька Малиновская, честное слово, вот и адрес... можете проверить!) и как нас там хорошо принимали, и угощали, и усадили смотреть телевизор, и не хотели отпускать, и... мы больше не будем!
Потом мы выпили одного чаю ("В гостях же во-о ка-ак наелись!") и голодные легли спать.
...Мы лежим и не можем заснуть.
На меня находит приступ запоздалого раскаяния. Совесть точит меня, как червь дерево.
- Ведь как все паршиво выходит! - с горечью шепчу я. - Хотим стать героями, а только и делаем, что врем да обманываем. И только за один день! Артиста обманули и, можно сказать, обокрали, милицию с ног сбили, трешку прокутили, тете наврали, дяде наврали, даже... милостыню приняли. Неужели для того, чтобы стать героем, нужно так много врать и столько нечестных поступков совершить? Если так, то весь этот героизм ничего не стоит! Какой-то брехуновский героизм. А настоящие герои - это прежде всего честные люди. Кармелюк, Довбуш, граф Монте-Кристо, капитан Немо, Катигорошко, Покрышкин... Никогда они не врали. А мы брехуны и жулики...
Ява вздыхает в знак согласия.
- Конечно, - говорит он. - Что-то мы совсем заврались и... вообще... давай больше не будем.
- Конечно, давай, - говорю, - только нужно что-то придумать, что нас бы сдерживало. Давай дадим клятву (может, даже кровью), что больше не будем врать. И условимся: если не можешь или не хочешь сказать правду, молчи; как бы ни выпытывали, как бы ни домогались - молчи, и все.
- Хорошо, - кивает Ява. - Только кровью мы уже клялись - это не помогает. Давай так: если все-таки соврал, не удержался, тогда... тогда другой дает ему три щелчка в лоб. Причем немедленно и где бы ни случилось: на улице, в школе, на уроке или даже в президиуме собрания. И не имеешь права увертываться или отбиваться. Ни в коем случае. Святой закон! За первое вранье - три щелчка, за второе - шесть, за третье - двенадцать, и так далее. Сила! И волю будем закалять... А это для героизма знаешь как нужно!
Ява обязательно должен придумать что-нибудь интересное. И на этот раз я подозревал, что не так ему щелчками от вранья вылечиться захотелось, как чтобы интересно было, Но я не стал спорить - лишь бы результат был хороший.
На этом и порешили.
И, чувствуя себя уже почти на сто процентов честными мы спокойно заснули.
Глава V. ИЩЕМ ЦАРЯ-НЕЗНАКОМЦА ИЗ ТРИНАДЦАТОЙ КВАРТИРЫ. ВСТРЕЧА В ТЕАТРЕ. ВЕЛИЧИЕ И ПАДЕНИЕ ЯВЫ РЕНЯ.
Утро началось с неожиданности. Когда я проснулся, Ява был уже одет. Одеваюсь и вижу - он мне подмаргивает и головой кивает: идем, мол, есть кой-какой секрет. Пошел я за ним в санузел.
Прищурился на меня Ява подозрительно и шепчет:
- Ты чего утаил, что твой дядя в контрразведке работает? - и уже палец для щелчка сгибает. Я вытаращил на него глаза:
- В какой контрразведке?
- В той самой, - говорит, - которая шпионов ловит.
- Тю! Ты уже совсем свихнулся на этих шпионах.
- Ничего не свихнулся, - говорит. - Думаешь, я дурак? Оружие выдают только милиционерам (раз!), пограничникам (два!) и контрразведчикам (три!). Это я точно знаю. А раз твой дядя не милиционер и не пограничник, значит, контрразведчик.
- Какое оружие? - не понял я.
- Пистолет! - отчеканил Ява.
- Да где ты видел?
- В ящике письменного стола - вон выдвинут немного.
- Да? А ну идем! - И теперь уже я палец для щелчка сгибаю - смотри же, если соврал!
Вышли мы из санузла, прошлись (как будто просто так) по комнатам. А потом к письменному столу. И взглядом в выдвинутый ящик - раз! Эге! Не соврал Ява! Пистолет! Настоящий! Тускло поблескивает вороненая сталь.
Аж сердце зашлось у меня в груди. Метнул я взгляд на дядю, который стоял на балконе - зарядку делал. И чуть погодя:
- Дядя Гриша! А что это у вас?
- Где? - Дядя шагнул в комнату и подошел ко мне.
- А вот в ящике.
- А-а... Пистолет.
- А зачем?
- Как - зачем? Стартовый пистолет. Спортивный. Не видел разве никогда?
Фу ты! Вот тебе и контрразведка! Дядя же мой, кроме того, что мастер на заводе "Большевик", еще и мастер спорта (легкой атлетикой когда-то увлекался, а теперь судья республиканской категории). И как я сразу не догадался, что это за пистолет! А в общем, честно говоря, я стартовых пистолетов близко никогда не видел и в руках не держал. И Ява, конечно, тоже. Вижу, краснеет Ява: стыдно ему, что он так сплоховал. И, чтобы скрыть смущение, спрашивает:
- А как же он стреляет?
- Очень просто. - Дядя вынул пистолет из ящика. - Дается команда... "На старт!" Потом... "Внимание!" А затем... - Дядя поднял пистолет над головой.
Ба-бах!.. Аж в ушах зазвенело! И в тот же миг:
"Ой!.." Трах-тарарах!.. - что-то шлепнулось и загремело в кухне. Мы кинулись туда. Посреди кухни сидела на полу тетя, а возле нее валялась разбитая макитра, в которой она терла мак на пирог. Не ожидая выстрела, тетя с перепугу рухнула на пол.
Вид у нее был такой комичный, что мы рассмеялись.
- Гри-ша! - укоризненно склонив голову набок, жалобно сказала тетя. - Ну как ребенок! Разве так можно! Я чуть не умерла...
- Кто ж виноват, что ты так пуглива, как заяц под голым кустом, - смеясь, сказал дядя.
- А он все же бахает будь здоров, кто хочешь испугается, - сказал я. Жалко мне стало тетю.
- С ним и шпионов ловить можно, - сказал Ява. - Бьет, как боевой!..
- Дядя Гриша, а можно стрельнуть? - осмелился я.
- Ну что ж... только... - Дядя показал глазами на тетю, которая уже поднялась и собирала черепки.
2
Эти три копейки до сих пор лежат у меня дома,- все никак настоящего нищего не встречу... (Прим. автора.)