Страница 21 из 24
Том выпрямился. Его сердце колотилось со страшной силой.
— Значит, ты намекаешь мне, чтобы я отсюда побыстрее уезжал?
— В твоих же интересах…
— Хорошо. Я уеду. Но сначала доделаю работу на твоем участке…
— Тогда поторопись. Том вышел из дома.
Никогда еще Кэмпбелл не пребывал в таком смятении.
Вечером Том отправился в местный бар. Расстроенному парню захотелось выпить. Что называется, с горя. Ведь художница, кажется, его отвергла.
Том заказал уже третью бутылку пива, когда в бар ввалился Алекс. Он уселся на табурет рядом с братом.
— Что случилось, Том? Зачем ты вызвал меня сюда?
— Мне срочно нужен совет. Насчет Мэгги Брайс.
— Том…
— Я не знаю, что мне делать. Она разбила мне сердце. И она раскритиковала в пух и прах мою нынешнюю жизнь…
— Но ведь ты действительно был некоторое время назад всеми уважаемым реставратором и архитектором, зарабатывал много денег. А теперь что? Водишь потрепанный «ют» и ездишь по участкам, где нужно сменить крышу на какой-нибудь беседке или вырубить в саду колючий кустарник? Братец, зачем тебе это нужно?
Том шмыгнул носом и отхлебнул еще пива.
— Но я очень зол на Мэгги. Она, можно даже сказать, унизила меня.
— Ах, мисс Надменная, о ужас, обидела нашего мальчика…
— Да в принципе она не надменная, — пробормотал Том.
— Какая же тогда?
Какая? Две недели назад Кэмпбелл вообще ее не знал. Она была для него всего лишь дамочкой, слишком быстро гоняющей на своем огромном джипе. Теперь же Мэгги казалась ему богиней, самой потрясающей женщиной на свете.
— Так что ты хочешь от этой художницы? Я так и не понял. — Алекс ждал ответа.
— Уже ничего. Сегодня мы практически разругались. — Том медленно выдохнул.
— А хочешь, дам все-таки несколько советов? — Алекс посмотрел на брата с состраданием.
— Хочу.
— Постарайся понять одно: ты не виноват в смерти Тесс. И прекрати терзать себя. Знаю, ты очень скучаешь по сестре. Черт возьми, и я тоже. И мы ее никогда не забудем. Но ведь надо жить дальше. И не стоит все время впадать в депрессию. Измучаешь свое сердце, оно не выдержит нагрузки. А ведь тебе еще нужно создавать семью, и настоящая любовь, кажется, тебя настигла. Связь с художницей — как это романтично…
— Мой братик заговорил о романтике. Потрясающе. — Том хмыкнул.
Алекс посмотрел на него с обидой и одним глотком допил пиво. Затем бросил на стойку десятидолларовую купюру и слез с высокого стула.
— Слушай, пожалуй, я пойду. Нам, не романтикам, нужно суетиться. Мой бизнес не должен простаивать. И мои крошки ждут меня. Любимая женушка и любимые дочки. А ты погибай тут в одиночестве. Глупый отшельник.
Том засмеялся.
— Ничего, не погибну.
Он посмотрел вслед Алексу с некоторой завистью. Счастливый семьянин.
Весь следующий день Том работал на участке Мэгги как одержимый. Он даже не сделал перерыва на ленч.
В результате титанического труда от зарослей практически ничего не осталось. С горы теперь открывался восхитительный вид на океан.
Том довольно щурился на солнце, а Мэгги в это время упаковывала свои последние картины. Потом она позвонила курьеру с просьбой отвезти холсты ее агенту. Только бы Нина все продала. Хотя бы по сто долларов за каждую. Тогда Мэгги продержится в «Бельведере» еще.
Она вздохнула и посмотрела на свою самую последнюю картину. Вот ее-то продавать совсем не хочется. Такая жизнеутверждающая вещь.
Залив, освещенный абрикосовым солнечным диском, чайки над водой, белые кораблики в порту и стройный мужчина, обнимающий молодую женщину сильными руками.
Мэгги считала свою последнюю работу просто замечательной. Но разве она могла хвалить сама себя? Может, похвалят другие. Художница на это надеялась.
На закате Том пришел прощаться.
— Я все закончил, леди.
— Все закончил на сегодня?
— Навсегда. Я выполнил условия контракта полностью. Заросли в ваших джунглях расчищены, тропинка к пляжу проложена. Могу провести вас вниз.
— Но уже становится темно. Давай лучше утром. И Смайли возьмем с собой.
— Утром? — Том немного подумал. — Ну хорошо. Утром так утром.
— А когда ты заберешь «Большую синеву»? Я ведь обещала отдать тебе эту картину.
— Но где остальные?
— Да неважно. Отправила на рынок.
— Понятно. Значит, «Большая синева» осталась в доме. Но я не могу принять от тебя эту вещь. Картина слишком личностная. На ней же твой автопортрет.
— Рембрандт тоже раздавал автопортреты. Хотя я, конечно, не имею и малейшего права сравнивать себя с этим великим художником.
Том медлил.
— Так, значит, эту картину ты мне отдаешь в качестве оплаты за мой труд, остальные продаешь на рынке…
Она кивнула.
— Том, ты что, осуждаешь меня? Но ведь у бедной художницы практически нет денег. И если я не продам некоторые картины, то пойду по миру с сумой и мне придется уехать из этого дома. Том, перестань так сердито смотреть на меня. Лучше пожелай удачи!
— Желаю, — сухо произнес Кэмпбелл, взял под мышку «Большую синеву» и на прощание бросил: — Ну, завтра увидимся.
— Мне бы этого хотелось, — искренне заявила Мэгги.
Том быстро покинул территорию особняка.
Оставалось только догадываться, о чем он думал по дороге. Ушел очень мрачным.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На следующее утро Мэгги получила письмо, которое давно ждала.
В послании от ее адвоката сообщалось, что она разведена официально.
Мэгги облегченно вздохнула, почувствовав себя окончательно свободной.
Теперь она могла делать все, что хотела.
И Мэгги, не дожидаясь визита Тома, поехала к нему сама. Ведь она уже точно знала, где он живет. Адрес Кэмпбелла раздобыла шустрая Сандра.
Ох, как не терпелось художнице увидеть дом загадочного мужчины.
Через двадцать минут Мэгги выехала на длинную подъездную аллею, ведущую к жилищу Тома.
У молодой женщины захватило дух.
Шикарно. Справа — теннисный корт, слева — огромный бассейн.
Территория поместья в идеальном порядке.
Мэгги полюбовалась стройными эвкалиптами. Деревья прекрасно вписывались в общий пейзаж.
Ну а дом какой чудный! Просто великолепный.
Но где же охрана? Никого. И ворота распахнуты настежь. Мэгги въехала на частную территорию беспрепятственно. А может, Том ждет какую-нибудь свою подругу? Мэг нахмурилась. Ничего, сейчас все выясним.
Она остановила машину рядом с явно очень дорогим особняком, из окон которого наверняка открывался вид на океан.
Райское местечко, подумала Мэгги и вышла из машины, прихватив пакет с фруктами и бутылочкой красного вина.
Она направилась к парадной двери.
«Ушел на рыбалку».
Мэгги, увидев эту записку, улыбнулась. Она почему-то была уверена, что Том Кэмпбелл дома.
Поправив узкую бретельку топа, художница постучала в дверь.
За дверью послышалась какая-то возня.
Том не один? Мэгги уже хотела сбежать, но медлила.
Дверь резко открылась.
— Здравствуй! Это я. Не ждал?
Том, одернув серую футболку, удивленно воззрился на гостью.
— Мэгги? Как ты разыскала меня? И зачем приехала? Что-то случилось?
Она глубоко вздохнула и воскликнула:
— Ура! Том, я свободна! Я разведена официально! Мы должны это отпраздновать. — Она помахала перед его носом письмом от адвоката. — Здесь все и сказано.
В глазах Тома появилась радость. Он протянул Мэгги руку, и художница вошла в его дом.
Кэмпбелл закрыл парадную дверь и повел молодую женщину в гостиную.
Она с восторгом рассматривала интерьер.
Дорогие картины, экзотические комнатные растения, прекрасная мебель. Так живут только богатые люди. Значит, Кэмпбелл — не простой парень. Впрочем, Мэгги это поняла уже через несколько дней после их знакомства.
Но что это Том такой задумчивый? Или не рад ее появлению?