Страница 21 из 59
— Как я уже сказал, они не поладили, и это мягко сказано. Если я привезу Черити сюда, миссис Бетани даст ей убежище — она обязана предоставить убежище любому вампиру, который его ищет. Но миссис Бетани сделает все возможное, лишь бы не дать мне возможности привезти Черити сюда. Она попытается отпугнуть ее, может быть, даже вбить между нами очередной клин. Я не могу потерять еще тридцать пять лет.
— Понимаю.
И готова сделать все, что в моих силах, лишь бы избавить Балтазара от этих страданий. Кроме того, взамен он даст мне возможность видеться с Лукасом, а ради этого я могу пойти на что угодно.
— Ну, договорились? — спросил он.
— Да. Когда начнем?
— Можем хоть сейчас. — Балтазар протянул мне руку.
Я взяла ее, и мы вместе пошли в школу. Держась за руки, мы прошли через большой зал, где в перерывах между уроками толкались ученики. Я чувствовала на себе их взгляды, жадные и голодные, жаждущие сплетен так же сильно, как крови. У подножия лестницы, ведущей в женское крыло, Балтазар наклонился и поцеловал меня в щеку. Губы его были прохладными.
Всю дорогу наверх я пыталась придумать, как объяснить все это Лукасу. Я не встречаюсь с Балтазаром. Я только притворяюсь, что встречаюсь с ним. А это требует уже непритворно держаться за руки, хотя бы иногда. А может быть, и непритворных поцелуев. Но на самом деле все это только притворство, понятно?
Я застонала. От таких объяснений сразу начала болеть голова.
Глава 9
Этой ночью я решила совершить вторую кражу со взломом.
После того как мое вторжение в дом миссис Бетани завершилось ничем, я все время думала, как бы мне попытаться еще раз, однако миссис Бетани больше из «Вечной ночи» не уезжала, а значит, проникнуть в ее жилище в каретном сарае я не могла. И где еще искать ответы?
Одно такое место существовало — комната в северной башне, где хранились документы, но поначалу я отвергла эту возможность. Если миссис Бетани и держала там что-нибудь, объяснявшее, зачем она стала принимать в академию «Вечная ночь» людей, Лукас наверняка отыскал это еще в прошлом году. У него для этого было много времени.
Но, лежа прошлой ночью в постели, не в силах уснуть и мечтая о глотке крови, я пыталась представить себе, как буду объяснять Лукасу свой договор с Балтазаром. Прокрутила несколько вариантов — в виде шутки, кокетливо, коротко, длинно, — и все это звучало совершенно неубедительно даже для меня. Понятно, что Лукас рано или поздно согласится с разумностью этой затеи, но я знала, что на это потребуется немало времени.
Вздохнув, я перевернулась на спину и зажала уши подушкой, пытаясь забыться. В желудке заурчало, челюсть заболела. Я хотела крови. Во время ланча мне удалось выпить стаканчик, и этого должно было хватить, чтобы продержаться до завтра. Во всяком случае, раньше хватало, но мой аппетит усиливался с каждым днем.
Я никак не могла уснуть. Надев халат и тапочки, я украдкой глянула на Ракель. Она спала, лежа на животе и уткнувшись лицом в подушку, причем спала крепко — как-то чересчур крепко. Нахмурившись, я вспомнила снотворное, которое порекомендовала ей в прошлом году. Надеюсь, в этом году она его не принимает, но спросить все равно нужно. Попозже.
Кровь в термосе была едва теплой, но я и этому обрадовалась. Я пила ее на ходу, спускаясь по лестнице южной башни. Я шла словно на автопилоте, двигаясь ради того, чтобы двигаться, но, добравшись до этажа, где располагались классы и переход к мужскому крылу в северной башне, вспомнила, как встретила в этих коридорах Лукаса. Только тогда я почувствовала себя в «Вечной ночи» как дома.
Если я сумею отыскать ответ для Лукаса... И если сначала заявлю, что наконец-то выяснила тайну, которую так отчаянно пытается узнать Черный Крест, а уж потом расскажу ему о том компромиссе, на который вынуждена была пойти ради того, чтобы мы оказались вместе, все будет гораздо проще. Он сможет бросить разгадку этой тайны в лицо Эдуардо и будет просто счастлив. А объяснить ему после этого про Балтазара — раз плюнуть.
Я сунула термос в карман халата и крадучись пошла по направлению к спальням мальчиков. Выпитая кровь струилась в моих жилах, обострив слух; я различала шаги дежурного учителя, проверяющего коридоры, чтобы ни один вампир не сумел воспользоваться учеником-человеком для полуночной трапезы. Закрыв глаза, я сосредоточилась на этих шагах, дожидаясь, когда учитель пройдет мимо и освободит мне путь.
Потом очень осторожно открыла тяжелую дверь и вошла. Очень хотелось отпустить ее и побежать, но пришлось проявить терпение и придерживать дверь, чтобы она закрылась совершенно бесшумно. И только тогда я стала подниматься по ступенькам, напряженно прислушиваясь ко всем звукам: вот капает вода из крана, кто-то похрапывает, где-то включили настольную лампу...
На самом верху винтовой лестницы и находилась комната, где хранились документы. Я толкнула дверь и пригнулась, чтобы на меня не посыпались пыль и пауки. Горгулья за окном с подозрением посмотрела на меня. В каждом углу высились пирамиды из коробок и сундуков, на многих виднелись надписи, сделанные старомодным почерком или строгим непривычным шрифтом, которым давно уже никто не пользуется. В этих коробках хранились сведения о бесчисленном множестве учеников, посещавших когда-либо «Вечную ночь»; большинство из них — вампиры.
«Думай. Они хотят знать, зачем здесь человеческие ученики, а не вампиры. Но если ты разузнаешь что-нибудь о вампирах, возможно, это подскажет тебе что-нибудь о людях».
Тут мне в голову пришла мысль: а что если эти люди как-то связаны с вампирами? Что если это члены их семей или даже потомки?
Исполнившись энтузиазма, я уже хотела открыть ближайший сундук, но остановилась. Когда я была в этой комнате в прошлый раз, в одном из сундуков мы нашли останки убитого вампира. Наверняка миссис Бетани не оставила череп Эрика гнить здесь, правильно?
Я осторожно приподняла крышку на пару дюймов и заглянула внутрь. Никаких черепов. Облегченно выдохнув, я откинула крышку и вытащила несколько листков бумаги — какие попались под руку. Придется прочитать множество документов, чтобы убедиться в правильности моей теории, и какая разница, откуда начинать?
И тут в углу сундука я заметила какое-то движение, а взгляд зацепился за маленький темный хвостик. Мышь пытается спрятаться в бумагах.
Не успев ни о чем подумать, толком не поняв, что делаю, я схватила мышь и впилась в нее зубами.
Она пискнула всего лишь раз, а если и дернулась, то я этого не заметила. Все, что я чувствовала, — это кровь, заполнившую рот. Настоящую кровь, живую, оросившую мой язык. Словно я надкусила сочную виноградину в жаркий летний день — только кровь была горячей, слаще и даже вкуснее. Сердце мыши трепыхнулось у моих губ. Я сделала глоток, другой, третий — и все кончилось.
Откинув мышь в сторону, я посмотрела на ее мертвое тельце, и меня замутило.
Мерзость, какая мерзость! Я несколько раз сплюнула, пытаясь избавиться от шерстинок, прилипших к губам. Трупик мыши я закинула в угол, где он и остался лежать. Но, то и дело вытирая рукавом губы, я не могла забыть, какой вкусной была эта кровь...
...и по-прежнему казалась мне вкусной.
По крайней мере я сделала это не на глазах у Лукаса, подумалось мне. И теперь нужно взять за правило — пить больше крови во время ланча. Может, целый галлон, если это удержит меня от повторения подобного.
Потеря самообладания расстроила меня настолько, что захотелось вернуться в комнату и спрятаться под одеялом. Но я этого не сделала; пробраться сюда было не так уж просто, и я не собиралась впустую тратить время. Стараясь не думать о случившемся, я начала читать: Максина О'Коннор, умерла в Филадельфии...
Внезапно буквы затуманились. Я увидела, что выдыхаю пар. Надо же, я и не думала, что здесь настолько холодно. Задрожав, я обхватила себя руками, ощущая холод даже через халат. Высохший желтый лист бумаги дрожал в моих трясущихся пальцах. Нет, еще несколько секунд назад тут не было так холодно.