Любовная горячка

Он угрюмо кивнул.

– Это был… Мэллис… не мертвый… – сказала я.

Ноздри Бэрронса расширились, глаза стали суровыми, и он прошипел:

– Я знаю, я чую его запах здесь, повсюду. Это место провонялось им. Не разговаривайте. Черт побери, это он с вами сделал? Что вы натворили? Вы что, специально злили его?

Бэрронс слишком хорошо меня знал.

– Он сказал мне… что ты… не придешь.

Мне было холодно, очень холодно. И при этом на удивление не больно. Это могло означать лишь одно – спинной мозг был поврежден.

Бэрронс дико взглянул на меня, словно искал что– то, и, будь он кем– то другим, я бы решила, что он просто обезумел.

– И ты поверила ему? Нет, не отвечай. Я сказал, не отвечай. Просто не двигайся. Твою мать, Мак. Твою мать!

Он снова перешел на «ты» и назвал меня «Мак». У меня слишком болело лицо, чтобы улыбнуться, но я улыбнулась мысленно.

– Б– Бэрронс?

– Я сказал «молчи»! – рыкнул он.

Я собрала все силы, чтобы произнести слова отчетливо:

– Н– не дай мне… умереть… здесь… внизу. – «Умереть… здесь… внизу», – откликнулось эхом пространство. – Пожалуйста. Забери меня… отсюда… к солнцу.

И похорони меня в бикини, додумала я. Рядом с моей сестрой.

– Б…! – снова взорвался он. – Мне нужно хоть что– то!

Бэрронс опять осмотрел пещеру тем же безумным взглядом. Интересно, что он искал? На этот раз бинты и гипс не помогут. Я попыталась ему об этом сказать, но не смогла издать ни звука. Я попробовала сказать ему, что мне жаль, но эти слова тоже отказывались звучать.

Наверное, я моргнула. Его лицо вдруг оказалось совсем рядом с моим. Его рука погладила мои волосы. Я чувствовала щекой его теплое дыхание.

– Здесь нет ничего, что могло бы помочь мне, Мак, – глухо сказал Бэрронс. – Если бы мы были в каком– то другом месте, если бы у меня были нужные вещи, я бы… мог воспользоваться некоторыми заклинаниями. Но ты не доживешь до того момента, когда я вынесу тебя отсюда.

Долгое время мы молчали, хотя, может, он и говорил что– то, вот только я его уже не слышала. Время исчезло. Сознание расплывалось.

Его лицо снова склонилось надо мной. Темный ангел. Баски и пикты в роду, как он однажды сказал. Разбойники и варвары, как издевалась я. Красивое лицо, при всей своей диковатости.

– Ты не можешь умереть, Мак, – сказал Бэрронс. Его голос был спокойным, лишенным эмоций. – Я тебе не позволю.

– Ну так… останови… меня, – удалось выговорить мне.

Я не уверена, что он уловил в моих словах иронию, которую я старательно пыталась вложить в эту фразу. Мой голос был слабым, неуверенным. Но у меня осталось хотя бы чувство юмора. Мэллис не превратил меня в чудовище, как обещал сделать перед моей смертью. И это утешало. Надеюсь только, что папа будет хорошо заботиться о маме. Надеюсь, кто– то сможет присмотреть за Дэни. Я хотела бы узнать ее получше. Под ершистой поверхностью я чувствовала в ней родственную душу.

Я не отомстила за смерть Алины. И кто теперь это сделает?

– Это не то, чего бы я хотел, – сказал Бэрронс. – И не то, что я бы выбрал. Ты должна понять это. Очень важно, чтобы ты это поняла.

Я понятия не имела, о чем он говорил. Что– то пыталось достучаться до меня из глубины сознания. Что– то, о чем следовало бы подумать. Выбор, который мне нужно было сделать. Я почувствовала, как пальцы Бэрронса легли мне на веки. Он закрыл мне глаза.

Но я же еще не умерла, хотела сказать я. Его рука осторожно надавила мне на шею. Моя голова повернулась в его сторону.

Н– не дай мне… умереть… здесь, внизу, – снова раздалось в моей голове.

Я вдруг поняла, как жалко и глупо это прозвучало. Как беспомощно. Один пух и никакой стали. Я была жалкой с большой буквы «Ж».

И я ощутила второй вкус, знакомый по старым кошмарам. Он высушил изнутри мои щеки, и рот наполнился слюной. Я изучала этот вкус, перекатывая его на языке, как старое вино. В этот раз я опознала яд еще до того, как проглотила, – это был вкус трусости.

Я вновь повторила свою ошибку: оставила надежду прежде, чем завершился бой.

Мой бой еще не завершен. Мне могут не нравиться предложенные варианты выбора – честно говоря, они мне не просто не нравились, меня от них тошнило, – но мой бой еще не закончился.

-«Вся-мощь-темных-искусств-вливалась-в-меня,-сила-десяти-человек,-мои-чувства-обострились,-а-смертельные-раны-залечивались-так-же-быстро,-как-и-были-нанесены».-

Темные искусства меня не интересовали. Я бы предпочла силу и обострение чувств. Но особенно меня интересовала та часть, которая касалась исцеления смертельных ран. Может, я и упустила свой первый шанс пережить эту ночь. Но от второго я не откажусь. Сейчас здесь Бэрронс. И клетка открыта. Он может добраться до Фейри на алтаре и накормить меня его мясом.

– Бэрронс. – Я заставила себя открыть глаза.

Веки отяжелели, казалось, что каждая весит тонну.

Его лицо было совсем рядом с моей шеей, он тяжело дышал. Он что, собрался меня оплакивать? Уже? Да и вообще, будет ли он горевать по мне? Может быть, я хоть немного значу для этого загадочного, сильного, умного, властного мужчины? Я поняла, что он пришел сюда из– за меня. Хороший он или плохой, добрый или злой, но он беспокоился обо мне.

– Бэрронс, – снова сказала я, на этот раз более уверенно, вкладывая в свои слова все силы, которых у меня осталось не так уж много.

Но их хватило на то, чтобы привлечь его внимание.

Он поднял голову. В свете факелов его лицо, казалось, состояло из одних углов и четких линий, которые ничего не выражали. Темные глаза на этом лице казались окнами в мрачную бездну.

– Прости, Мак.

– Ты не… виноват, – выдавила я.

– Я виноват больше, чем ты можешь себе представить, женщина.

Он назвал меня женщиной. Я выросла в его глазах. Интересно, как он вскоре назовет меня?

– Прости, что не приехал за тобой. Мне нельзя было позволять тебе возвращаться домой в одиночестве.

– С– слушай, – сказала я.

Я бы вцепилась в его рукав, чтобы притянуть к себе, но не могла пошевелить руками.

Он наклонился ближе.

– Невидимый… на алтаре? – спросила я.

Бэрронс сдвинул брови, оглянулся через плечо, потом снова взглянул на меня.

– Он все еще там, если тебя это интересует.

Мой голос звучал ужасно, когда я попросила:

– Принеси… мне… его.

Он вздернул брови и моргнул. Потом посмотрел на дергающегося Невидимого, и я практически смогла прочитать его мысли: «Ты… что… этот Мэллис…»

Бэрронс оборвал себя.

– Что именно ты имеешь в виду, Мак? Ты хочешь сказать, что собираешься съесть это?

Я уже не могла говорить и просто раздвинула губы.

– Черт побери, ты хорошо подумала? Ты хоть понимаешь, что оно может с тобой сделать?

Я попыталась ответить ему в стиле наших безмолвных бесед. Я сказала: «Прекрасно представляю. Например, оно может спасти мне жизнь».

– Я имею в виду обратную сторону медали. Всегда есть обратная сторона.

Я сказала, что хуже смерти эта сторона точно не будет.

– Есть вещи и похуже смерти.

«Не эта. Я знаю, что делаю».

– Даже я не знаю, что ты собираешься сделать, а я знаю все! – рыкнул Бэрронс.

Я бы рассмеялась, если бы была в состоянии смеяться. Его самоуверенность была просто безграничной.

– Это темный Фейри, Мак. Ты собираешься съесть Невидимого. Ты это понимаешь?

«Я умираю, Бэрронс».

– Мне не нравится эта идея.

«Есть идеи получше?»

Он судорожно вздохнул. Я не поняла выражений, которые промелькнули на его лице, – это были слишком сложные мысли для моего нынешнего состояния, – но Бэрронс, судя по всему, отбросил их. И все же он довольно долго медлил, прежде чем коротко и яростно мотнуть головой. Я догадалась, что у него были другие идеи, но он от них отказался, поскольку они явно были хуже того, что предложила я.

– Идей получше нет.

В его руке оказался нож. Бэрронс натянуто, саркастически улыбнулся мне и пошел к алтарю.

– Крылышко или ножку? О, к сожалению, этих частей у него уже не осталось. – И Бэрронс полоснул Фейри ножом.