Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 68 из 69

Он был уже взрослый мужчина, и ей это импонировало.

***

Прокопенко был уверен, что сеанс общения с Вероникой прошел гладко и без задоринки.

Глеб помогал им, насколько было возможно: терапия, наконец, начала приносить результаты. Боровиков отмечал, что временами сознание пациента еще путалось, но он уже научился разграничивать внушенную иллюзию, приукрашенную собственным воображением, и реальную действительность. Головные боли еще мучили его временами, но они уже не были такими интенсивными, как некоторое время назад.

Светлана навещала его почти каждый день. Она с радостью подметила, что круги вокруг глаз Глеба, которые так пугали её раньше, исчезли без следа, и он стал набирать вес; она даже шутила, что скоро у него уже будет «зеркальная» болезнь, во время которой он, бедняга, сможет справляться о состоянии своего тела ниже живота только с помощью зеркала, не иначе. Глеб улыбался и твердил в ответ любимое выражение Никитича: не дождетесь. Ему было приятно видеть девушку возле себя: она успокаивала его и внушала уверенность, что всё будет нормально, что все недоразумения, возникшие между ними в последнее время, были лишь следствием интриг Камовой и его прогрессирующей депрессии, приправленной психотропными препаратами, которыми она его пичкала. Глеб не уточнял, каким образом Веронике удавалось подсунуть ему таблетки, а Светлана не спрашивала, хотя её порой очень сильно задевало, что Глеб на какое-то мгновение всё же потерял контроль над собой и возникшей ситуацией. Но она видела, что он и сам сильно переживал по этому поводу, а излишние волнения ему сейчас были совершенно противопоказаны. Скоро он уже должен был переехать опять домой, и они условились, что на этот раз наступит уже их очередь жить на даче, благо место позволяло, а Светлане не доставит больших хлопот ездить на работу каждое утро на электричке.

Днем он почти постоянно находился на воздухе, вдали от всех прочих постояльцев, перебирая в голове события последних месяцев. Ему необходимо было для себя найти рациональные ответы на множество вопросов, связанных с его поведением, иначе он не сможет спокойно жить дальше. Павел Семенович советовал ему не напрягать свой мозг и воображение, пытаясь понять, каким образом он, например, воспринимал известный брэнд сотового оператора не иначе как LiveD-Devil, а в своей обновленной после ремонта «десятке» видел «Лексус» - это игра нашего мозга, силу, глубину и возможности которого человечество на сегодня не постигло и на сотые доли процента.

Тогда Глеб спрашивал его:

- Но я же видел собственными глазами целую банду таких же, как я… дураков, которые варились в собственных грехах под надзором наложницы самого Дьявола – и это же самое я видел на фоновой заставке телефона, это было реальным!

- Друг мой, реальными были ваши переживания от совершенных грехов, ваша совесть подсознательно восставала против творимого беспредела, а воображение всего лишь трансформировало эти переживания, придавая им видимые образы людей, страдающих точно также, как и вы, и источник этих страданий – соблазн в образе прекрасной обнаженной девушки. Человек в любом случае и на любой стадии своего развития всегда оставался представителем фауны: в нас есть инстинкты, которые никто не отменял. Поверьте, Фрейд во многом был прав, когда упрощал систему жизненной мотивации индивида до двух основных, так сказать, страстей: секс и насилие. Другими словами, человек изначально запрограммирован на продолжение рода, а для этого ему нужно бороться – за территорию, за пищу, за предмет своего вожделения. Это и есть жизнь в примитивном аспекте, и от неё никуда не деться.

- Доктор, но мы же цивилизованные люди!

- Вы действительно так думаете? Это в современном понимании. Но каждой эпохе присуще такое заблуждение – когда во времена инквизиции людей жгли на кострах, то тоже полагали, что это во благо цивилизации. Всё относительно. Прогресс – это лишь оболочка, прикрывающая сущность, и она тоже необходима, чтобы мы могли договариваться, а не дубасить друг друга каждый раз за кусок хлеба или либидо. Да и, согласитесь, в комфорте жить куда приятнее, чем в пещере высекать огонь – говоря о цивилизации.

- Где же тогда Бог?

- А это как раз и есть те ваши переживания, которые подсознательно тормозили процессы, навязываемые извне чужой волей – с материалистической точки зрения, конечно. Вас же не в пещере вырастили, в конце концов, а, как вы говорите, в цивилизованном обществе, где, слава Богу, уже различают, «что такое хорошо и что такое плохо», а эти понятия, заметьте, прописаны были в Библии более двадцати веков назад.





- Но Вероника тоже выросла и воспиталась в таком же обществе – цивилизованном, по нашим меркам.

- Всегда есть риск патологии, или, как говорят богословы, вмешательство Дьявола. Я не педагог, но могу с уверенностью утверждать, что её поведение было обусловлено определенными ошибками в воспитании. Человек, взращенный в страхе перед нарушением общепринятых этических норм поведения, никогда не украдет, не убьёт, не возжелает жены ближнего – таких нас большинство, это же очевидно, иначе человечество погибло бы в хаосе и братоубийстве.

- Наверно, для меня это сложно, Павел Семенович – перенести такие заключения на собственную башку.

- Отнюдь. Наше поведение, сознательное или бессознательное, всегда – в каждом отдельном эпизоде жизни, в каждом поступке и даже слове и жесте – основывается частично на генетически заложенных мотивах; но в основном на том, что нам было привито с раннего детства: как вели себя наши родители в той или иной ситуации, каково было их отношение к тем или иным событиям, а мы лишь подсознательно в течение жизни воспроизводим всё это. В раннем детстве мозг – как губка, впитывающая в себя информацию.

- А мне частенько приходилось слышать еще в школе, как чья-нибудь мамаша говорит: я тебя, мол, не таким воспитывала, а ты вон чего вытворяешь.

- Это самообман, попытка снять с себя ответственность. Родители всегда пожинают плоды своего собственного творчества в виде готовых детей, когда тем стукнет уже под двадцать, а то и раньше. И так из поколения в поколение, по спирали: каждый виток всё выше и выше, глядишь, скоро и к идеалу приблизимся.

- Как скоро?

- Скоро – это по вселенским меркам. А спираль-то во Вселенной бесконечна.

- Химера, - отвечал Глеб, но ему нравилось такое общение с Боровиковым: тот никогда не навязывал своего мнения, а лишь доступно высказывал собственные соображения, дескать: хочешь – принимай, не хочешь – имей свои, а не имеешь – так сиди и молчи в тряпочку, не раздражай окружающих своим скептицизмом. По большей части, Глеб так и делал.

Дни пролетали за днями, и ему не терпелось уже покинуть эти гостеприимные стены. Постепенно Игорь Анатольевич ввел его в курс всех событий, невольным участником которых он стал. Глеб знал, что уже состоялось предварительное судебное слушание дела, по итогам которого он был признан освобожденным от соучастия в обоих преступлениях. Это его и радовало, и огорчало одновременно: он бы и вообразить себе не посмел еще полгода назад, что упоминание его имени в связи с подобного рода событиями даже теоретически возможно. Вот ему и наука – от сумы да от тюрьмы не зарекайся. В отношении же Вероники он ничего не мог себе сказать – сам виноват: на чужой каравай рот не разевай, не есть ли это народное иносказание более категоричного «не возжелай…»? Глеб попросил однажды Светлану принести ему Библию, и потом порой он подолгу сидел под «своим» деревом, находя удивительные параллели в этой древней книге с современной «цивилизацией».

26 

Конец августа выдался солнечным и лишенным того изнурительного зноя, который выматывал всех на протяжении всего июля и первых недель последнего месяца лета. В воздухе уже чувствовалась та первая свежесть, после которой уже кажется, что осень вот-вот да и начнет сбрасывать с деревьев постаревшие листья, а забуревшая трава сама пригнется к земле в ожидании своего ежегодного перерождения.