Блокада Тень Зигфрида

- Какой сегодня день? - прохрипел капитан в пространство.

- Понедельник с утра был, - сказали ему.

- Врача позовите!

- Эй, сестричка! -закричал кто-то. - Капитан врача требует!

На Шибанова дохнуло крахмальной свежестью, и он увидел склонившееся над ним миловидное лицо черноволосой медсестры. К сожалению, это была не Катя.

- Вам нельзя разговаривать! - строго сказала сестра. - Врач осмотрит вас завтра утром, во время обхода.

- Слышь, чернявая, - с усилием проговорил Шибанов. - У меня срочное спецзадание. Мне в управление НКВД надо, на Литейный. А вы меня в госпитале вашем мурыжите…

- Тише, - медсестра приложила палец к губам. - У вас тяжелейшая контузия, вам нельзя двигаться! Сегодня утром вы уже пытались встать, и чем это закончилось? Сейчас я вам укольчик сделаю, и вы заснете. А утром доктору все расскажете.

- Какой, на хрен, укольчик! - рявкнул капитан, приподнимаясь на локтях. Голова отозвалась яркой белой вспышкой боли, но никакого кружения разноцветных пятен больше не было. - Говорят же, мне на Литейный по делу, срочно!

Чьи- то сильные руки уперлись капитану в плечи и уложили его обратно на подушку. Что-то острое кольнуло его в бедро, и сейчас же вверх по позвоночнику прокатилась теплая и мягкая волна, смывшая все мысли и тревоги. «Ну и ладно, -подумал Шибанов, закрывая глаза. - Все равно на день рождения я уже опоздал…»

- Вот ваша Дубровка, - закричал водитель «студебеккера», тормозя около разрушенного прямым попаданием тяжелого артиллерийского снаряда дома. - Километр по тропинке протопаете - и на месте.

Четверо красноармейцев выбрались из кузова. Высокий здоровяк с погонами лейтенанта подошел к кабине и протянул воителю банку тушенки.

- Держи, земляк. Выручил разведку.

Водитель рассмеялся и дал газу. «Студебеккер», пыля по разбитой дороге, умчался в сторону Кузьминки.

- Зачем вы отдали ему консервы? - недовольно проворчал Раухер. - Он бы и так нас довез.

- Лишний груз, - ответил Рольф. - Не переживайте, если все пойдет по плану, сегодня ночью вы будете обжираться сардинами в масле.

Коммандос зашагали по дороге, указанной водителем. Впереди, в малиновом закатном небе, поднимались дымные султаны пожаров.

- Легенда такая, - сказал Рольф, оборачиваясь к Раухеру. - Мы специальный отряд радиоразведки, который должен установить на левом берегу Невы несколько радиомаяков. Необходимое для этого предписание у нас есть. Вы, Петр Федотович, в эту легенду не вписываетесь. Согласно вашим документам, вы боец третьей гаубичной батареи 70-й стрелковой дивизии. Делать на том берегу вам нечего. Поэтому, пока мы будем договариваться с командованием и готовиться к переправе, вы должны сидеть тихо и не высовываться.

- Как же вы меня заберете?

- Переправляться все равно будем ночью. В темноте вам нетрудно будет пробраться в лодку незамеченным. Главное - чтобы вас не обнаружили раньше. Вдруг вам встретятся друзья покойного товарища Варенцова.

- Спрятаться я смогу, - сказал Раухер, подумав. - Но как же мне дать вам знать, где именно я прячусь?

- Вы умеете кричать выпью? - поинтересовался Бруно. Раухер растерянно помотал головой. - Жаль, очень жаль.

- Брось свои шуточки, Бруно, - сказал Рольф. - Этот вопрос решается просто. Мы спрячем нашего друга сами, и ему останется только просидеть в своем укрытии несколько часов.

- Но вы точно вернетесь за мной? - с тревогой спросил Раухер. Рольф посмотрел на него долгим взглядом.

- Знаете, дружище, если бы мы хотели вас бросить, проще всего было бы оставить вас там, в горящем доме. А теперь не задавайте больше вопросов и молча выполняйте все мои приказы, ясно?

Раухер кивнул. Он вспомнил, как пылал подожженный диверсантами особняк. Там, вместе с расстрелянной Рольфом рацией, сгорели документы на имя Николая Леонидовича Морозова. Дороги назад у него не было.

- Мы сделаем крюк и обойдем поселок с севера, - сказал Рольф. - Переправляться все равно будем ниже по течению.

Уже почти стемнело. Ветерок, дувший со стороны реки, приносил запахи железа и бензиновой гари. Время от времени на западе бухали тяжелые гаубицы и отрывисто лаяли зенитки.

- Тихо сегодня, - заметил Раухер. Рольф хмыкнул.

- Зигфрид возвращается.

Раухеру нашли укрытие в пустом лодочном сарае, неизвестно каким чудом уцелевшем в километре к северу от Невской Дубровки. Он забился в самый темный угол, накрылся какой- то вонючей рогожкой, а Бруно и Хаген завалили его гнилыми досками и рваными рыболовными сетями. В этом убежище Раухер просидел четыре часа.

Страх понемногу отпускал его. Самое худшее было позади - им удалось выбраться из Ленинграда. Там, в городе, властвовала всемогущая тайная полиция - здесь, на передовой, действовали совсем другие законы, и, хотя они были почти непонятны Раухеру, он нутром чувствовал, что тут безопаснее.

Раухер использовал доставшиеся ему четыре часа вынужденного безделья с толком - он отдирал от себя крепко приросшую шкуру Николая Морозова и пытался привыкнуть к новому образу. Вживаться в роль недалекого русского солдатика не хотелось, но он утешал себя тем, что это ненадолго. Уже к утру он сможет окончательно расслабиться и стать самим собой.

Неторопливо текли минуты. Время от времени с левого берега лениво стреляло тяжелое орудие, и пол, на котором скорчился немецкий разведчик, начинал ходить ходуном.

Затаившись в темноте пропахшего рыбой сарая, Раухер медленно превращался в бойца гаубичного батальона Петра Варенцова.

Рольф вернулся за ним в два часа ночи. Луч его фонарика скользнул по дощатой стене сарая и уперся в бесформенную кучу сетей и деревянных обломков, громоздившуюся в дальнем углу.

- Эй, Петр Федотович, - позвал он негромко. - Вылезайте, пора возвращаться на родину.

У полусгнившего причала темнела большая резиновая лодка, в которой сидели Бруно и Хаген. Бруно протянул Раухеру руку и помог спуститься в лодку. На дне лежали завернутые в бумагу металлические штыри.

- Радиомаяки, - объяснил Хаген. - Когда доплывем до середины реки, сбросим их в воду.

- Настоящие? - спросил Раухер. Хаген коротко мотнул головой.

- Металлолом.

- Все прошло на удивление гладко, - Рольф спустился в лодку и оттолкнулся веслом от причала. - Оказывается, где-то ниже по течению уже работает одна русская разведгруппа, так что комполка решил, будто мы присланы им в помощь. Лодку нам выдали без звука.

- Надо будет сразу же сообщить нашим, - озабоченно сказал Раухер.

- Ну, вот вы и сообщите, - усмехнулся Рольф. - А нас ждут дела поважнее.

Они отплыли метров на двадцать от берега и Рольф приложил палец к губам.

- А теперь тихо. Если мы будем орать на всю Неву, русские могут заподозрить неладное.

Капрал разведывательного батальона 20-й моторизованной дивизии Вилли Шнайдер по прозвищу Кузнечик лежал в прибрежных кустах и внимательно изучал противоположный берег Невы. Громоздкий прибор ночного видения, крепившийся к его шлему и известный в профессиональных кругах как «стаканы Холста», придавал ему сходство с огромным насекомым с фасеточными глазами. Прозвище Кузнечик Шнайдер получил именно из-за этого прибора.

В окуляры «стаканов» было видно, как от правого берега Невы отделился темный продолговатый предмет. Скорее всего, малая десантная лодка - складные понтоны НЛП были длиннее почти в два раза. Лодка довольно быстро продвигалась на середину реки.

Вилли удивился. После того, как русские отступили с Невского пятачка в конце апреля, они редко предпринимали попытки вернуться на левый берег. Им было прекрасно известно, что немцы наладили на своем берегу превосходную систему слежения, одним из элементов которой являлся наблюдательный пункт капрала Шнайдера. «Может быть, это отвлекающий маневр?» - подумал Кузнечик.

Впрочем, времени на раздумья не было. Шнайдер змеей скользнул в высокой траве к скрытой за бугорком переносной рации. Нацепил эбонитовые наушники и вызвал дежурного Радиста штаба 20-й дивизии.