Страница 30 из 53
- Все, - раздался громкий голос Жерома, - отставить борьбу в партере. Разойтись всем.
Курсанты, отряхиваясь, поднялись. Паренек, на котором сидел Лев, ухитрился пнуть его сапогом в лодыжку.
- Товарищ майор, этот гад мне шею свернул, - жалобно проговорил сидевший в траве верзила, которому посчастливилось встретиться с Шибановым. - И ухи чуть не оторвал! Говорили же, что схватка учебная будет…
- Уши, деревня, - сказал капитан, - а с шеей твоей ничего не случится. Хочешь, обратно заверну?
- Ну тебя к черту! - испугался верзила и жаловаться перестал.
- Курсанты, за мной, - скомандовал Жером и повел всех к берегу. - Так, где у нас сержант Серебрякова?
- Я здесь, товарищ Жером, - донесся от реки испуганный голос. - Я тут в камышах позицию заняла.
- Выходите, - велел командир. Раздался плеск, и в свете бьющих сверху фонарей показалась Катя - блестящая от воды, похожая на русалку. В руках у нее была снайперская винтовка.
- А это вам зачем? - нахмурился Жером. - Вы же должны были прикрывать группу автоматным огнем…
- Боялась зацепить своих. А с винтовкой я бы не ошиблась.
Жером прикусил губу.
- Товарищ сержант, вы хотите сказать, что могли бы стрелять из снайперской винтовки в полной темноте?
Катя потупилась.
- Ну, вообще-то не в полной. Силуэты часовых я хорошо различала…
Жером хмыкнул.
- Может быть, ваши удивительные способности не исчерпываются врачеванием? Может, вы еще и в темноте видите, как кошка?
Он покачал головой.
- Ладно, будем считать, экзамен вы сдали. Хотя то, что вы не переоделись на берегу, конечно, минус.
- Почему? - удивился Шибанов. - Действовали по обстановке, как вы и учили…
- Голый диверсант, - сказал Жером, - как и мокрый диверсант - зрелище довольно комичное. Впрочем, для первого раза сойдет. Теперь можете отдыхать. Завтра в девять снова едем на аэродром - на сей раз прыгать будем с полутора тысяч.
Дома Лев вытащил из водонепроницаемого мешка свою форму и аккуратно сложил ее на тумбочке. Задумчиво повертел в руках мешок.
- Вот это вещь, - одобрил расстилавший свою постель Теркин. - В ней хоть сало из деревни таскай, хоть самогон. И руки свободны…
- Вот-вот, - рассеянно сказал Лев, убирая мешок под кровать. - Главное - руки свободны…
- Слушай, Василий, - сказал он на следующее утро Теркину, когда они умывались под липой, - а ты в деревню как бегаешь?
- А там в ограде дырка есть, кусачками проделанная, - старшина брызнул себе на лицо ледяной воды и заурчал от удовольствия. - Видно, кто-то из прежних курсантов постарался. Ну, я в нее шмыгну - и через поле. А что, Николаич, тебе чего-то надо? Так скажи, я принесу…
Лев оглянулся. Капитан Шибанов крутил «солнце» на турнике метрах в десяти от умывальников.
- В самоволку хочу сходить, Василий. Только ты меня не сдавай, ладно?
Теркин с интересом посмотрел на товарища.
- Ладно, коль просишь. И далеко собрался?
- В Москву.
Идея эта возникла у Гумилева, когда они в очередной переплывали реку. Водонепроницаемый мешок позволял осуществить ее просто и элегантно.
- Москва далековато, - покачал головой Теркин. - Как ешь обернуться?
- В воскресенье вечером уйду в понедельник утром - назад. Тут главное, чтобы Сашка не начал волну гнать.
- Думаешь, станет?
- Кто его знает, - пожал плечами Лев. - НКВД все-таки. Но лучше ему все узнать после того, как я вернусь.
Но все получилось даже проще, чем он рассчитывал. Вечером в субботу Жером отозвал в сторону Шибанова и о чем-то с ним поговорил. К товарищам Александр вернулся довольный, сияя, как новенький пятак.
- Чего такой радостный? - спросил Теркин. Он тренировался, кидая в стенку ножик - не десантный, а простой кухонный, со стертой деревянной ручкой. - Медаль, что ли, дадут?
- Шибанов отобрал у него нож и метнул в дверь с такой силой, что он вошел едва ли не по рукоятку.
- Догонят и еще дадут! Уезжаю я от вас, братцы-кролики. Так-то вот. Надоели вы мне до чертиков.
- Что значит - уезжаю? - не понял Гумилев. - Куда?
- Для начала - в Москву, - Шибанов от наслаждения даже глаза закатил.- А там - куда пошлют.
- За новыми бойцами? - догадался Теркин. - Еще кого-то хитровывернутого нашли, не иначе…
- Этого мне не сообщили, - капитан рухнул на свою койку и с хрустом потянулся. - А только сидеть здесь мне уже осточертело. Я казак, человек вольный, мне в четырех стенах - могила! А так завтра уже в Москве буду.
Мечтательная улыбка вдруг сползла с его лица - как будто с руки стянули перчатку.
- Вы тут мне смотрите, к Катьке не подкатывайте. Если что - ноги повыдергиваю.
Теркин хмыкнул. Лев хотел ответить колкостью, но промолчал - слишком велика была свалившаяся на него удача, ее страшно было спугнуть.
Вместе с Шибановым уехал и Жером, пообещав, что вернется к обеду понедельника. После этого задача, стоявшая перед Гумилевым, упростилась до предела. Он сложил в водонепроницаемый мешок свою гражданскую одежду (ту, что Шибанов когда-то привез ему в Норильсклаг), сандалии и кепку. Теркин проводивший его до реки, забрал военную форму, и ткнул пальцем в том направлении, где в ограде была прорезана щель
- Ну, ни пуха тебе, Николаич, - сказал он, сильно ударяя Льва по плечу. - Привези там что-нибудь из столицы.
Гумилев бесшумно - сказывались уроки Жерома - пересек реку и переоделся в гражданское. Найти указанную Теркиным дыру оказалось несложно - сложнее было протиснуться в нее не порвав одежду. Наконец, Лев оказался на вспаханном поле за оградой.
- Получилось, черт возьми! - воскликнул он и поднял голову к небу.
- В небе плыли легкие, как пух, облачка. Лев чувствовал себя таким же облачком, невесомым и свободным.
- До деревни он добрался за пятнадцать минут, и у бабки снабжавшей Теркина самогоном, выяснил, как отсюда люди добираются до Москвы. Дальше все пошло как по маслу: он подсел на телегу к словоохотливому дедку, лошадка которого везла хрестоматийный хворосту воз, и довольно скоро оказался на московской трассе.
Вскоре рядом с ним затормозила старенькая полуторка. Водитель, чумазый веселый парень, высунулся из окна.
- Что, земеля, в Москву?
Гумилев кивнул.
- Залезай!
В кабине жутко воняло дешевой махоркой. Лев полез в карман и вытащил пачку «Дели».
- Ух ты! - воскликнул водитель. - Уважаю марку! Откуда такая роскошь?
- Да выдают нам. Хочешь - бери, у меня еще есть.
- Водитель сгреб несколько папирос, одну засунул за ухо, вторую - в рот, остальные ссыпал в карман.
- Богато живешь, земеля! Сам откуда?
- Из Ленинграда. Здесь на учебе.
Лев предполагал, что расспросы могут продолжиться, и приготовил правдоподобную версию, исключавшую вариант с самоволкой, но водителя его история, как видно, не очень интересовала.
- А я костромской, - сказал водитель. - В армию не взяли, у меня, видишь, рука одна сухая, а шоферить - пожалуйста.
- Как же ты одной рукой-то? - изумился Гумилев.
- Да чего там делать! Я вообще без рук могу. Передачи вон зубами переключаю, хошь, покажу?
И парень заливисто расхохотался.
Под шутки и прибаутки веселого водителя до Москвы доехали быстро. Впрочем, Гумилев помнил, что когда его вез на базу похожий на похоронного агента полковник, дорога от дачи Бе¬рии заняла не больше полутора часов.
- Ну, вот и столица, - сказал парень, когда они въехали в город. - Тебе куда?
- Хорошо бы в центр.
- Извини, земеля, я сейчас в Сокольники. До Красносельской могу еще подкинуть, а дальше уж сам. Идет?
Когда Лев вылезал из кабины у станции метро «Красносельская», водитель вдруг протянул ему левую руку - была она совершенно здоровая, ничуть не сухая.
- Грамотно я тебя наколол? - спросил водитель, сам же засмеялся своей шутке и, лихо развернувшись поперек Краснопрудной улицы, рванул обратно к Сокольникам.
Гумилев, улыбаясь, смотрел ему вслед.
Июльская Москва навалилась на него, как наваливается на человека большая и добрая собака, сенбернар или ньюфаундленд. Московский воздух был тяжелым и вязким, и липкий сок тополей капал Гумилеву на плечи, как капают слюни из жаркой собачьей пасти.