Страница 3 из 12
– Уверена, что обувь черная? – прищурился Воронин.
– Может, коричневая, – засомневалась я.
– Фиолетовая, бордовая, белая, голубая, розовая? – вздохнул Роман.
– Нет, точно не розовая, – решительно заявила я.
– Почему ты назвала кепку дурацкой? – спросил Воронин.
– Она выглядела по-идиотски, торчала вверх, словно внутрь подложили консервную банку, – ответила я, – или небольшую кастрюлю.
– Странно, что она не свалилась, когда воришка упал, – протянул Роман. – Ты не поняла, откуда он взялся-то?
Я сосредоточилась.
– Окно в туалете не очень большое, я увидела лишь даму, которая лежала на руле. Попыталась быстро смыть с рук гель, но он, как назло, пузырился. Минуты две-три прошло, пока я вышла в зал. Сначала попросила бармена вызвать «Скорую», затем выскочила на улицу. А мальчишка едва успел открыть заднюю дверь и нагнуться за сумкой. Думаю, он шел мимо, смекнул, что произошла неприятность, ну, автомобиль мог резко завилять, заглянул внутрь, сообразил, что дама без сознания, и решил поживиться. Он явно открыл дверцу салона за пару секунд до моего появления, иначе бы успел удрать с сумкой. Пошли, осмотримся на месте.
Роман кивнул, мы выбрались из кафе, походили по небольшому переулочку и пришли к выводу: подросток мог появиться со стороны перекрестка, туда же он, вероятно, и удрал после того, как мне удалось вырвать сумку.
– Интересно: парнишка знал, что находится в бауле? – протянул Воронин. – Может, он следил за старухой?
– Бежал за автомобилем? – хихикнула я. – У меня другой вопрос: зачем пенсионерка приехала в не самый благополучный район города, имея при себе большую сумму в европейской валюте? Извини, что даю совет, но по номерному знаку легко установить владелицу иномарки.
Роман пошел назад к кафе, а я поторопилась за ним.
– Хочешь капучино?
Воронин скривился:
– Полагаешь, он здесь съедобный?
На мой взгляд, кофе невозможно съесть, его пьют, но читать Роме лекции по лексике не стоит: как все мужчины, Воронин болезненно относится к любой, даже самой невинной критике, поэтому я ответила:
– Туалет у них отлично оборудован, есть даже крючок для сумочки, значит, и кофеек варят вкусный!
Рома закатил глаза.
– О загадочная женская логика! Объясни связь между сортиром и кофе?
– Неужели непонятно? – удивилась я. – Если хозяин озаботился дизайном и чистотой санузла, то и от бармена он потребует идеальной работы.
– Удивительное умозаключение, – язвительно сказал Воронин, усаживаясь за столик.
– Нам два кофе! – попросила я Юру.
– Только за деньги, – прозвучало в ответ.
– Ты же не думаешь, что мы предложим в качестве оплаты ракушки или бусы из пивных пробок? – разозлился Рома и услышал в ответ:
– Менты не платят, привыкли жить на халяву.
– Пошли отсюда, – скомандовал Рома.
– Ты потерял клиентов, – накинулась я на Юрия, – понятно, почему здесь никого нет. Если ты так хамишь всем посетителям, то очень скоро прогоришь.
Бармен схватил тряпку и, яростно натирая стойку, заявил:
– Вечером сюда загляни, не протолкнешься, днем народ работает. Не нравится, не приходите, я не зарыдаю.
На улице Рома вытащил сигареты.
– Курение убивает, – сразу напомнила я.
– Угу, – согласился Воронин, – рак легких и прочее.
– Инфаркт, инсульт, потеря памяти, – продолжала я.
Роман выпустил изо рта сизый дым.
– Ты молодец, ведешь здоровый образ жизни.
– Пытаюсь, – скромно подтвердила я, – стараюсь не есть жареное, копченое, соленое, сладкое.
– И помогает? – заинтересовался приятель, с наслаждением затягиваясь. – Мозг лучше работает?
– Никогда не жаловалась на свои умственные способности, – гордо заявила я.
– Здорово, – восхитился Роман. – Значит, ты предлагаешь по номеру машины выяснить личность ее хозяйки?
– Да, – кивнула я, – скорее всего, она сама сидела за рулем. Или дала машину подруге.
– Иногда автомобили угоняют, – нараспев произнес приятель.
– Умершей на вид чуть более шестидесяти лет, много ты видел старушек, которые воруют иномарки? – засмеялась я.
Роман вынул из кармана блокнот.
– Надежда Ивановна Бороздина, год рождения одна тысяча девятьсот сорок пятый, проживает на улице Байбакина.
– Надо же, как ты мгновенно все узнал, – похвалила я Рому.
– Ага, – заржал приятель, – за две секунды. У нее в бардачке документы лежали, права, паспорт, и мобильный в держателе стоял. Как полагаешь, надо номер авто по базе пробивать или ограничимся изучением вышеназванных бумаг?
Я почувствовала себя полнейшей идиоткой, а Рома вдруг сказал:
– Слышь, Лампудель, будь человеком, помоги!
– Зачем тебе содействие глупой бабы? – обиженно спросила я. – Сам справишься с любой задачей.
– Съезди со мной к родственникам Бороздиной, – заныл приятель, – терпеть не могу сообщать о чьей-нибудь смерти. И одному мне с членами семьи общаться некомфортно, лучше в компании.
– Я тоже не испытываю удовольствия от подобной миссии, – сказала я, – и у тебя есть Лариска. Кстати, где она?
Воронин швырнул окурок на тротуар.
– Не сори, – строго сказала я.
Приятель моментально вспыхнул.
– Прикажешь проглотить бычок?
– Конечно, нет, лучше отнести его в урну, – предложила я.
– Найди хоть одну в радиусе километра, в Москве их теперь нет, – буркнул Роман.
Действительно, куда подевались все «пингвины» и простые железные ящики на ножках?
– Сняты из-за террористической угрозы, – ехидно пояснил Роман, – умные люди посчитали, что в помойку легко засунуть бомбу.
Я решила не обсуждать решение городских властей, хотя у них странная логика. Современную взрывчатку можно прикрепить где угодно, тем более что большие контейнеры для отходов спокойно стоят во дворах.
– Лариска уволилась, – грустно говорил тем временем Рома. – По состоянию здоровья. Витька Королев в аварию попал, лежит в больнице со сломанными ногами, Серега Петренко к жене на фирму переметнулся, ему там предложили место начальника охраны: ни усилений, ни ночных дежурств, ни втыкаловки от шефа, выходные, праздники дома, рабочий день по закону и зарплата в пятнадцать раз больше, чем у меня. Ну а про Петровича тебе рассказывать не надо, ему до ста лет один день осталось прожить. Гениальный старик, но… Мда! Пустой отдел, народ улепетывает, потому что не хочет за копейки иметь головную боль. А самый главный босс по утрам на летучке орет: «Нечего на отсутствие людей кивать! Все можно выполнить одному! Надо только работать лучше». Ну, Лампа, будь человеком!
Мне стало жаль Воронина.
– Хорошо, поехали.
– Отлично! – обрадовался он и пошагал к моей машине.
Тут только я сообразила, что не вижу «Ниву» Воронина.
– Ты без колес?
– Сломалась колымага, – закряхтел приятель, влезая в малолитражку. – Слушай, а эта мыльница вообще ездит? Уж больно она на собачью будку смахивает! У моего деда в деревне такая на огороде стояла, тоже, кстати, зеленая!
Я разозлилась.
– Можешь пересесть в свою просторную «Ниву». Всем хороша тачка, одна беда – одиннадцать месяцев в году стоит в мастерской, болеет, бедняга.
– Ну, не злись, – загудел Рома, – согласись, эта машинка совсем крохотная.
– Она рассчитана на стройных девушек, а не на дяденек, чей вес зашкаливает за центнер, – сурово сказала я и отпустила педаль газа. – Где эта улица Байбакина?
– На другом конце города, – «обрадовал» меня Рома. – Думаю, лучше двинуть по МКАДу. Эй, тише! Осторожнее, там перекресток. Лампа! Вау! Красный свет, не забудь остановиться! О! Двойная сплошная. Стой! Здесь поворот под стрелку!
– Или ты замолчишь, или я высажу тебя прямо тут, – пригрозила я.
Воронин вжался в кресло.
– Все, все! Ни слова больше! Извини, я не привык раскатывать в эмалированных тазиках! Очень низко, полное ощущение, что филеем по асфальту чиркаешь. О! Внимание! Одностороннее движение! А-а-а! Тормози! Соблюдай дистанцию! Фуу! Чтобы я еще раз сел в машину, которой рулит баба! Господи! Можно закурить?