Страница 51 из 106
ГЛАВА 8. СНОВА ВМЕСТЕ
Женька, успокоенный общением через астрал с доченькой и Лэей, пылил копытами (не своими, конечно) по дороге, вьющейся среди крестьянских полей с полусобранным урожаем, упорно продвигаясь на север. Он чувствовал себя странным, откуда-то вспомнившимся ему персонажем: Санчо Пансо, потерявшим своего Дон Кихота и не очень представляющим, а что делать дальше? Бороться с ветряными мельницами или спасать благородных девиц? И то, и другое дело святое, но Женька, подобно Санчо, не ощущал себя, ни великим, ни благородным, ни тем более сумасшедшим. Поэтому он и терялся, не зная, с какой стороны подступиться к этому необъятному миру.
А пока оставалось только глупо улыбаться, вспоминая теплоту чувств исходящую от его девочек и действовать в соответствии со словами жизнерадостно-глупой детской песенки: «Вместе весело шагать по просторам, (и еще раз) по просторам, и что-то там выпивать, или нет, напевать лучше хором! - Женька даже затянул этот мотивчик, но сам испугался страшных звуков, со скрипом вылезавших из его горла и заткнулся, испуганно оглядываясь: Не напугал хоть кого? Вон ребенок у околицы плачет – немудрено при таких певческих талантах. Ну почему вот так всегда, чем сильней медведь на ухо наступил, тем больше петь хочется? Придется теперь малыша успокаивать».
Женя спрыгнул с коня посреди очередного хутора и подошел к малышу, присев перед ним на корточки. Пошарив по карманам, он с удовольствием наткнулся на свои любимые карамелины, которые не забыл «прихватить» с верхнего уровня мира. Малыш, одетый в простую холщевую рубаху до колен, горделиво отвернулся в сторону и украдкой утирал кулачишком нос. Женька протянул конфетину парнишке, приветливо улыбнулся и спросил:
- А не скажет ли благородный рыцарь, отчего его сердце посетила такая грусть?
Дальше произошло что-то неожиданное. Мальчишка замер на мгновение, с удивлением и надеждой взглянув на конфетного соблазнителя. Женя еще успел усомниться, что вряд ли малыш понял хоть слово из его помпезной приветственной речи, как тот, чуть не оглушив Женьку, бросился к нему навстречу, схватил в обнимку и заорал, что было мочи на всю округу:
- Ула-а! Слепой Ян велнулся! – потом отстранился от него на секунду, упершись в его грудь руками, и строго спросил. – Ты зачем черный и маленький стал? И почему видишь?
- Так уж вышло, - сокрушенно вздохнул Женька. – У меня и имя сменилось…
- А сказки не забыл? – еще строже и требовательно нахмурившись, спросил паренек.
Женя почувствовал, что у него, как у настоящего Санчо, появился шанс сплутовать и сказать, что он все забыл. Но под прицелом этих требовательных глаз спасовал и не стал врать. Он чувствовал, что эта рассказанная или не рассказанная сказка может стать лучшим или никаким моментом в пока еще коротенькой жизни этого малыша. Путник опять вздохнул и признался:
- Не забыл…
Раздалось еще более громкое: «Ула-а!!!». Женя на мгновение еще раз оказался стиснутым в маленьких объятиях малыша и, сорвавшийся с его плеч, соломенноволосый ураган полетел по хутору, возвещая великую весть: вернулся слепой рассказчик, и сегодня будут сказки для всех! Женя с улыбкой смотрел малышу вслед. «Ну что тут поделаешь? Не обмануть этих маленьких сорванцов! Не зря же они, по сути, ангелами являются. Да и наверно, правильно он сделал, ведь для детишек это праздник, а с него много не убудет. Ну, заночую здесь, а завтра наверняка уже и до Саш доберусь!»
Он стоял у околицы, прикрыв глаза. Девочки сейчас спали – это все, что он мог сейчас ощутить. Лэя объяснила, что по-настоящему с ним может связываться, только выходя в астрал из того мира в котором они с дочкой сейчас находились и который назывался Сэйлар. Но даже и тогда связь была немного слабовата – этот мир явно пытался блокировать канал. Затрудняло обмен мыслями и десятикратная разница во времени. Хотя мысли мгновенно проносились по несуществующему пространству, но «созревали» с разной скоростью. Жене каждый раз приходилось немного ждать очередного ответа Лэи, зато она получала их, как из пулемета, еле успевая сообразить, что к чему. Так что он даже стал «думать» медленнее, когда «говорил» с ней.
От воспоминаний его отвлекли громкие детские голоса – целая ватага ребятни неслась к нему по улице, а значит, надо начинать оправдывать высокое детское доверие. «О чем бы им рассказать? - Женя сосредоточился на смутных образах, всплывающих в памяти: Ах, вот этого Ян почему-то еще не рассказывал. Абсолютно прикольное место, только вот где же он его видел? Жаль, ничего конкретного… но ведь, надо было какому-то совершенно сбредившему чудаку захотеть походить по горам вверх ногами!»
Жене вспоминался сногсшибательный мир-аттракцион. Там притягивалась к земле (или воде) любая часть тела, находящаяся ближе, чем пять сантиметров от поверхности. А все остальное, свисало «вниз» в небеса. При этом возникала целая куча забавных моментов, причем сразу после входа в мир.
Женя припомнил, как у него тут же вывалилось все содержимое его штанов, то есть карманов в штанах: любимые карамельки, какие-то брелки, фонарик и бог знает, что еще, которое он носил с собой. Самое смешное, он успел подхватить тогда фонарик, но от всей этой неожиданности подпрыгнул в попытке дотянуться до улетающего хлама. А в результате оторвался от поверхности и полетел в пропасть неба, разверзшуюся под ним. От страха он зажмурил глаза и услышал смех в ушах: « Первая попытка не считается!» – после чего снова очутился в стартовом коридоре.
Второй раз, он уже был внимательнее. Карманы оказались пусты, а гость не бегал и не подпрыгивал. Затем начинались настоящие приключения. Встретив ручеек, он подошел зачерпнуть воды и получил пригоршню взлетевшей холодной влаги прямо в лицо. Самое интересное началось, когда они, кажется, на пару с Лэей, начали штурмовать горы. Чтобы забраться на перевернутые вниз кручи, надо было только притормаживать бег и не угодить при этом в катящиеся навстречу по склонам ручьи. Зато «спускаться» с гор было почти невозможно, и только тогда до него дошло, зачем им выдали странные перчатки, больше похожие на ботинки, и приказали везде такать с собой. Теперь, надев эти приспособления на руки, они встали на четыре точки и начали забираться по склону горы «вниз» как заправские альпинисты. Занятие было не из очень легких, но зато можно было передохнуть, подтянувшись к поверхности скалы животом, а то и спиной, и, присосаться к пятисантиметровой зоне нормального притяжения, как рыба прилипала. Это было верхом блаженства – висеть себе над пропастью открытого неба! Можно ноги оторвать, свесить их вниз и поболтать ими там. И даже плюнуть в небеса, но как-то язык не поворачивался, глядя на красоту проплывающих под ногами облаков…
Женя на мгновение прервался и взглянул по сторонам – его окружало два десятка восхищенных и доверчивых глаз. Он почувствовал укол сочувствия к Яну – как много тот терял, не видя эти, внимательно следящие за ним и чуть ли не боготворящие глазенки маленьких слушателей. Заметив нетерпеливое ерзание и вздохи в аудитории, он понял, что у него нет другого выбора, кроме как продолжать рассказ о своих полузабытых приключениях…
***
Утром он выезжал из деревни, выполнив свой долг перед детворой. Почему это было долгом, он не мог сказать – просто чувствовал, что если проедет мимо деревни, это ляжет на его душу неприятной тенью.
Хотя, что ему было оправдываться перед собой? Подумаешь, задержался на одну лишнюю ночь. По Лэиному времени прошел лишний час. Главное, по ее мнению, они уже сделали – сейчас ангелы уже запеленговали этот мир по лучу, связывающему их души, так что спасение этого мира, это уже больше его собственные причуды.
Конечно, эта реальность была неласкова с Яном, и Женя мог, наплевав на все, вернуться к своей неземной подруге. Но он упрямо решил остаться, сколько Лэя его не уговаривала. Сейчас, когда он оказался один, Женька опять собрался с мыслями и начал вырабатывать великие планы не хуже того же Дон Кихота. Нужно было только найти, с какими мельницами бороться, и каких Дульсиней спасать.