Страница 13 из 106
Из нескончаемых речей веселой крестьянской молодухи, они почерпнули весьма важную информацию. Тот зиндан, в котором они появились, принадлежал большому волшеру, чей маг слыл либералом и прогрессивным властителем. Хотя это не мешало ему иметь изрядный гарем из «пришедших» девушек. Сопоставив это с тем, что их зиндан был неплохо закрыт, Ян не спешил верить этим мифам о добром барине.
Деревня, к которой они вышли, находилась на краю волшера, а дальше начинались ничейные земли, граничащие, с одной стороны с совсем уж дальним волшером, а с другой – с морем. Село стояло в тупике дороги, дальше был только лес, откуда, собственно говоря, они и пришли. Крестьяне здесь поголовно занимались скотоводством и помаленьку охотой, огородами и выращиванием злаков на прокорм себе и животным. Он понял, что им еще повезло с побегом, так как, по рассказам Параши, в лесу хватало, как хищников, так и колдовской нечисти, образовавшейся в результате деятельности магов.
Наивная крестьяночка, принимая их за своих коллег, заговорщицким тоном поведала о «пришедших», которые почти все, умели сколько-нибудь колдовать, зная хотя бы одно «слово». Она сильно сокрушалась о том, что «рожденные», то есть крестьяне, не владеют «словами», но зато и на них «слова» почти не действуют. Эти данные оказались для Яна просто откровением. Если это правда, то надо было остерегаться любого путника на дороге. С другой стороны, с «рожденными» нужно было полагаться на свои силы, а не заклинания. Интересным оказалось и то, что Параша жалела «пришлых», которые, оказывается, не могли иметь детей. Получалось, с одной стороны, «пришедшие» могли перерождаться, а с другой стороны, платой за это было бесплодие. Кажется, эта новость сильно повлияла на Сашеньку, которая загрустила после этих слов.
Яна беспокоило то, что он никак не мог вспомнить останавливающее «слово», которое ему поведал Петруха. Это было бы самым мощным его оружием и защитой ребятам. Но этот мир, похоже, избирательно стирал информацию по своей прихоти, или просто, заковыристое и чуждое слово не задержалось памяти. Ян все время мысленно перебирал в памяти «се-ла-сэс», «се-на-сос», «си-но-сис» и так далее. Он помнил только три певучих слога и сочетание букв «с» и «н». Видимо, должно было случиться что-нибудь экстраординарное, чтобы он вспомнил это «слово».
Вскоре они подошли к типичной деревне, какие Ян уже видел в прошлую свою жизнь здесь. Несколько бревенчатых изб с небольшими огородами для самой необходимой зелени к столу, пыльная дорога посередине и река со стороны задних дворов. Окна в избах были маленькие, стены домов и заборы – некрашеные, крыши из дранки.
Они прошли по тропинке ко второй с краю избе. Ян внимательно заметил расположение дома, так как помнил, что крестьяне, как и их жилища до ужаса похожи друг на друга, и если выйти из дома вечером, заранее не взяв ориентиры, можно потом долго искать по всей деревне нужную избу и ее хозяина.
С этого момента началась их, местами тяжелая, местами забавная, деревенская жизнь. В избе, кроме старшей сестры, бегала еще пара шустрых рыжиков помладше. Параша оказалась очень гостеприимной, сразу же на скору руку накормив путников хлебом с молоком и холодной кашей. Ян посоветовал ребятам не налегать на еду, чтобы потом не мучаться от колик, и буквально вытащил их из-за стола после небольшой перекуски. Молодая хозяйка, сверкая зелеными глазами на счастливом веснушчатом лице со вдернутым носиком быстро организовала чумазым гостям баню, только и мелькая везде огненно-рыжими косами.
Тут начались первые забавные сложности у молодых беглецов. Отправившись всем гуртом под руководством Параши смотреть, натопилась ли баня, они увидели небольшой сруб, стоящий у самого берега реки. Зайдя в чистенький предбанник, Ян сразу прошел вперед и заглянул в парную. К своему удивлению он обнаружил, что баня топилась по белому и прямо сверкала чистотой. Он спросил у радостно тараторящей Параши, нужно ли принести воды, и получил от нее два пустых деревянных ведра. Вернувшись в предбанник с полными ведрами воды, он застал забавную сцену.
Обнаженная огненноволосая крестьянская нимфа, бесхитростно выставив на обозрение все свои розовые и рыжие прелести, недоуменно уставилась на остальную молодежь, которая (в особенности мужская часть оной) краснела, как перезрелый помидор и не знала, куда прятать глаза. Ян не удержался от довольного хмыканья, поняв, что произошло вопиющее несовпадение представлений о банной процедуре.
- Параша, прошу прощения за хохот. Просто ребятки из деревень, в которых мужикам и бабам принято мыться раздельно. Вот они и в некотором смущении. Давайте сделаем так, сначала моются девушки – теперь вам воды будет достаточно, а потом мужики. Пусть немного дольше, но проще будет. Да и папенька твой не осерчает, что мы на твою красоту зарились, - и, заметив, что рыжая деваха приуныла, с хитрой улыбочкой добавил для поднятия девичьего настроения. – Хотя я бы и не прочь с такой хозяйкой-красой помыться, но не будем ребят одних оставлять.
- Так и пущай моются вдвоем. Чай, брат с сестрой, – загнала Яна в тупик одной фразой, воспрянувшая молодая хозяйка, намекая, что они с Яном тоже могут помыться вдвоем.
«Вот влип. Не хватало еще от папаши огрести по полной», - у Яна, в принципе, не было возражений против банной беседы с милой представительницей местной молодежи, но кроме простой осторожности, ему почему-то не хотелось травмировать психику молодежи. Поэтому он брякнул первое, что пришло на ум:
- Ладно, красавицы, мойтесь! Не могу же я поперек данного батюшке обещания пойти, – и вытолкнул глотающего ртом от переизбытка эмоций Алекса на улицу, сам выскочив за ним следом и подарив на прощанье рыжей девахе оценивающий мужской взгляд.
- Уф-ф! – только сумел выдохнуть Алекс. - Я даже как-то растерялся.
- И не скажи! Тут, кто хочешь, растеряется - этакая огневка в крапинку! Кстати, это наш первый большой прокол. Хреновые из нас крестьяне, если с бабами в одной бане помыться не можем. Ладно, если продержимся здесь несколько деньков – и то хорошо. Все равно отсюда дальше пойдем, а заодно и на ус намотаем, как по-крестьянски себя вести нужно.
- В том числе, не отказываться мыться тет-а-тет с сельскими дамами? – иронично переспросил Алекс.
- Ну что ж, если придется взвалить на себя сей тяжкий крест… - Ян глубоко и тяжко вздохнул. – Чего не сделаешь для соблюдения имиджа!
- Чего соблюдения?
- Ну, имиджа – это… - Ян хотел объяснить, что это такое, но в голове всплыла только глупейшая фраза: «Имидж – все, баня – ничто!» или там как-то по-другому было. Так ничего и не придумав, он состроил серьезную рожу и изрек ничего не значащую фразу. – Это что-то вроде яблока, снаружи красивое, а внутри червями изъедено.
Они сидели на завалинке и предавались отдыху. В животах приятно урчало, а ноги еще приятнее ломило усталостью, дававшей непередаваемое ощущение благодати, когда осознаешь, что больше не надо месить дороги, болота и леса в поисках, где бы приткнуться переночевать. Однако рыжая селянка решила еще раз испытать их мужское начало, внезапно выскочив, в чем мать родила, из бани и с радостным смехом пробежав к речке, где с удовольствием принялась барахтаться, сверкая над водой то грудью, то бедром. Ян про себя хихикал над смущающимся Алексом и чуток пожалел, что не принял бесхитростного предложения Параши. Саша выскакивать купаться, естественно, постеснялась.
Где-то через час-другой, они опять уселись на завалинке, но уже распаренные и чистые, в стиранных обносках, милостиво выданных им веселой Парашей. Их белье, тоже чистое, только еще мокрое, сушилось тут же на жердях. Девушки уже где-то в доме готовили ужин к приходу хозяев.
- Эх, хорошо! Если бы еще не работа, век бы здесь оставался. Сейчас рыбки бы половить на удочку… – почти искренне заявил Ян.
- А мне кажется, что ты сбежишь отсюда при первой возможности, – наблюдательно заметил Алекс.
- С чего ты взял?
- Ты над всем здесь подсмеиваешься. Не зло, но как-то снисходительно, как взрослые смеются над детьми. Как будто наперед все знаешь, что тут случиться может.