Похоронный марш марионеток

Лейтенант Сантомассимо подошел к столу, Бронте остановился на шаг позади него. Оба вынули свои полицейские удостоверения.

— Полиция Лос-Анджелеса, лейтенант Сантомассимо. Нам нужно поговорить с мистером Клентором, — сказал Сантомассимо.

Секретарша колебалась. Она продолжала мило улыбаться, но в ее красивых темно-карих глазах Сантомассимо увидел череду вопросов и сомнений.

— Подождите, пожалуйста, — сказала она наконец и подняла изящно-округлую трубку телефона. — Мистер Клентор? — нежно произнесла она. — Извините, что отрываю вас. Пришли полицейские. Лейтенант Сантомассимо и сержант Бронте. Они хотят поговорить с вами.

Она выслушала ответ и положила трубку.

— Пожалуйста, проходите, — сказала она и жестом указала на дверь орехового дерева.

Золотыми буквами на двери было выбито: Майлз Клентор. На такой же двери напротив — Уильям Хасбрук. Сантомассимо негромко постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.

Майлз Клентор оказался мужчиной внушительных размеров, похожий на тюленя, рот его улыбался, но в крошечных черных блестящих глазках таилась угроза. Он еще шире раздвинул в улыбке губы, продемонстрировав безупречный ряд вставных зубов, и крепко пожал непрошеным гостям руки — вначале Сантомассимо, затем Бронте.

— Вижу, — первым заговорил Клентор, — вас двое, и вы в штатском. Значит, это не из-за неправильной парковки в прошлый четверг.

Ни Сантомассимо, ни Бронте не улыбнулись в ответ. Не дожидаясь приглашения, они сели. Таких больших кабинетов Сантомассимо никогда еще не доводилось видеть. Если убрать толстый ковер, то здесь можно было бы играть в мини-футбол. Судя по обилию стального и алюминиевого декора и черно-белой плитки, выложенной замысловатыми узорами на стенах и над камином, Клентор пользовался услугами той же дизайнерской фирмы, которая сейчас занималась оформлением ресторана.

Из окон за спиной Клентора как на ладони был виден центр Лос-Анджелеса, стадион «Доджер» и вся территория к западу до самого Вествуда, с великолепной кинобашней, макушка которой растворялась в голубоватой дымке; можно было различить даже скалы Санта-Моники. В ясные дни хозяин кабинета, вероятно, любовался отсюда роскошной панорамой гор и океана.

Клентор ждал, сложив на столе руки.

— Вы видели сегодня мистера Хасбрука? — осторожно спросил Сантомассимо.

Клентор, продолжая улыбаться, медленно осел на спинку кожаного кресла.

— В вашем вопросе есть нечто пугающее.

— Боюсь, мистер Клентор, не исключено, что мистер Хасбрук был убит сегодня утром.

Клентор вытаращил глаза и побледнел.

— …Билл?

— Бомбой, — добавил Бронте. — Бомбой с дистанционным управлением. Она была вмонтирована в игрушечную модель аэроплана.

Клентор совсем сник, не сводя растерянного взгляда с детективов.

— …Но вы сказали «не исключено», значит, вы не уверены, что это Билл?

— У нас есть отпечатки пальцев, снятые с машины мистера Хасбрука. Но, к сожалению, они не очень четкие. Нам бы хотелось, чтобы наши эксперты сняли отпечатки в его кабинете. Необходимо сравнить их с отпечатками пальцев убитого.

— Но ведь проще заглянуть в его бумажник.

— Мистер Клентор, бомба была довольно-таки мощной, — сказал Бронте.

Клентор зашевелился, пытаясь принять более достойную позу. Он криво улыбнулся. Сколько раз Сантомассимо видел подобные улыбки, выражающие растерянность человека перед лицом смерти. Негромкий голос Клентора сделался совсем глухим.

— Но все-таки, вы уверены, что это… Билл?

— Мистер Клентор, пока что мы ни в чем не уверены, — сказал Бронте.

Возникла пауза. Клентор пытался осознать то, что услышал.

— Так его что… взорвали? — с какой-то нелепой наивностью спросил он. — От него ничего не осталось?

— Кое-что осталось, — заверил Бронте.

— О господи! Игрушечный аэроплан! Убит детской игрушкой? Как такое возможно?!

— Его убили не игрушкой, мистер Клентор, — напомнил Сантомассимо. — Модель самолета всего лишь выполняла роль транспортного средства. Смертельной была начинка.

— О господи! — повторил Клентор.

Сантомассимо подался вперед, и теперь его лицо находилось довольно близко от лица Клентора. Деликатно, но настойчиво он пытался вернуть потрясенному собеседнику способность здраво рассуждать и отвечать на вопросы.

— Вы можете рассказать нам о мистере Хасбруке? — спросил он. — Каким человеком он был?

— Билл? Он был прекрасным человеком. Отличным партнером и хорошим другом.

— Он был женат?

— Его жена, Барбара, умерла три года назад.

— И с тех пор…

Клентор поерзал в кресле. Его пальцы безостановочно теребили серебряный портсигар, взгляд затуманился, лицо покрылось красными пятнами, но голос звучал твердо. «Шок постепенно проходит», — отметил про себя Сантомассимо.

— Нет. У него не было женщин с тех пор. Он был нетипичным человеком для нашей среды. Однолюб. Барбара умерла — и все. Никаких романов. И не потому, что он был уже стар для этого. Ну, вы понимаете, о чем я. Биллу исполнилось пятьдесят шесть. Он был полон сил и энергии. И он бегал, чтобы поддерживать форму. Он мог прожить еще много прекрасных лет.

— У него были дети?

— Нет, детей не было. Они жили вдвоем. И он был так поглощен бизнесом. Можно сказать, что после смерти Барбары бизнес стал его любовницей.

Бронте кашлянул:

— Хасбрук. Кажется, это ливанская фамилия?

Клентор улыбнулся:

— Да, но он был евреем. Пламенным борцом за интересы государства Израиль.

— Мистер Клентор, а как складывались ваши отношения? — спросил Сантомассимо.

Лицо Клентора просветлело и расплылось в улыбке.

— Мы отлично ладили. И были идеальными партнерами. Мы с Биллом учились в колледже в Сент-Луисе, а потом открыли это агентство, нам было тогда по двадцать восемь. Мы были вместе во время забастовок, судебных разбирательств, угроз, выгодных сделок… Мы проработали бок о бок более двадцати пяти лет.

Внезапно благодушная улыбка сползла с лица Клентора, словно маска ряженого в ночь на Хэллоуин; в кресле сидел испуганный, беспомощный человек, в глазах которого читался страх смерти. Он наконец-то осознал, что его друг и партнер разорван на мелкие куски.

— О господи! Убит игрушкой! У меня… у меня в голове не укладывается…

— Вы женаты, мистер Клентор? — спросил Сантомассимо.

Клентор не стесняясь заплакал и махнул рукой в сторону стоявшей на столе фотографии, на которой были запечатлены его жена и двое детей. Наконец он овладел собой.

— К счастью, да, — сказал он, вытирая глаза носовым платком. — Как видите, у нас двое детей. В колледже учатся. Один собирается стать адвокатом… господи… бедный Билл… я не могу… не могу…

И вдруг Клентор пристально посмотрел на детективов. Его взгляд был спокойным и холодным.

— Я хочу, чтобы вы знали: Билл Хасбрук был образцовым человеком. Врагов у него не было. Ни одного в целом мире. Он не юлил и не изворачивался, был прямой как стрела. Всегда.

Клентор не сводил глаз с детективов. Сантомассимо чувствовал ум, проницательность и силу воли, присущие этому человеку. Огромный кабинет принадлежал ему по праву.

— Кому, черт возьми, понадобилось убивать его? — резко спросил Клентор.

— В данный момент мистер Хасбрук вовлечен в какой-нибудь судебный процесс?

— Конечно.

— Иск на большую сумму?

— У нас все иски на большие суммы.

— Дело обычное?

— Мы не занимаемся отмыванием кокаиновых денег, лейтенант Сантомассимо.

— В киноиндустрию вливаются большие денежные потоки из самых разных источников. Таким образом деньги возвращаются в Штаты.

— На девяносто пять процентов киноиндустрия работает с чистыми деньгами. И мы принадлежим к этому большинству. Мы старая фирма, лейтенант. Помимо услуг по менеджменту, мы проталкиваем на рынок фильмы и видеокомплекты, распространяем рекламные ролики. У нас безупречная репутация.

— Я уверен, что это так, мистер Клентор. Но мой долг проверять все.

— Не извиняйтесь.