Похоронный марш марионеток

— Сантомассимо! Тащи сюда свою задницу!

Он вошел, осторожно закрыл дверь и остановился у стола шефа. Лицо у капитана было цвета перезревшего помидора. Он почти лег на стол, подавшись навстречу Сантомассимо; лейтенант видел только его глаза, в которых появился какой-то новый, незнакомый блеск.

— Кто тебе, засранцу, позволил переводить дело из центрального участка в Палисейдс? — завопил Эмери. — Даже не спросив меня? Я что здесь, куча дерьма на ровном месте? Я — твой начальник! Я старше тебя по званию! Ты должен согласовывать свои действия со мной! Ты должен спрашивать у меня разрешения!

— Сэр, я…

— Заткнись! Ты что, разучился пользоваться телефоном, лейтенант? Или боишься, что убийца подключил к телефонной линии ток? Что, нельзя было позвонить из автомата? Или попросить Бронте позвонить мне? Послать почтового голубя, если все остальные способы связи тебе не по нутру?

— Я думаю…

— Заткнись, Сантомассимо! Сейчас я говорю! И я говорю, что ты, засранец, должен был спросить у меня, может ли этот вонючий козел Хирш складывать свои проблемы на мою голову!

Сантомассимо знал, что нужно подождать, пока гнев шефа иссякнет. Капитан Эмери, похоже, не находил слов, чтобы выплеснуть всю свою ярость. Он откинулся на спинку кресла и как-то враз постарел. Возможно, это было просто плохое освещение, потому что в следующую секунду он крутанулся в кресле, схватил телефонную трубку и начал остервенело набирать номер.

— Кому вы звоните, сэр? — спросил Сантомассимо насколько мог спокойно, но отчетливо.

— А как ты думаешь? Парирую удар прямо в морду твоему другу Хиршу.

Сантомассимо нажал на рычаг. Капитан Эмери посмотрел на Сантомассимо так, словно тот осквернил самое святое в его жизни.

— Подожди, Билл, — сказал Сантомассимо. — Прежде чем звонить, послушай, что я скажу.

Однажды капитан Эмери запустил телефоном в детектива Хейбера. Провод оторвался вместе с розеткой и увлек за собой в открытое окно цветочную вазу, бумаги, пресс-папье, подставку для карандашей… Сантомассимо увидел, как капитан схватил толстенный журнал.

— Хорошо, — с убийственным спокойствием произнес Эмери. — Скажи.

Сантомассимо почувствовал на себе его взгляд — взгляд из ночного кошмара. После короткого замешательства его вдруг осенило, он даже придвинулся ближе к Эмери.

— Мы работаем с тобой двенадцать лет, — осторожно начал он. — Мы все дела расследовали вместе, во всех районах — корейском, филиппинском, латиноамериканском, негритянском. Мы прошли через все трудности и остались вместе. Даже нашивки получали одновременно. Ты ушел дальше потому, что умнее…

— Не надо лизать мне задницу, засранец. Щекотно. Говори по делу.

— Хорошо. Говорю по делу. Я знаю, формально ты прав. Вне всякого сомнения, прав. У нас столько дел, что на два участка хватит. И новое, тем более чужое, нам не нужно.

— Именно так, Фред.

— Но убийство в «Виндзор-Ридженси» — наше дело, Билл.

— Черта с два!

— И ты знаешь это.

— Ничего такого я не знаю.

В раздражении капитан откинулся назад с такой силой, что спинка кресла уперлась в карту района на стене. Она охватывала территорию от восточной окраины Санта-Моники до муниципального пляжа Уилл Роджерс со всеми находившимися внутри этих границ дорогами, шоссе, строительными площадками, пустырями и даже участком железной дороги. Этот район Сантомассимо знал наизусть. Здесь не было и акра земли, где хоть однажды не произошло бы драки, ограбления, изнасилования или убийства. Сантомассимо придвинулся еще ближе к капитану. Эмери не нравилось быть припертым к стене, но покинуть кресло, не задев лейтенанта, он не мог.

— Подумай, Билл! — настаивал Сантомассимо. — Случайный человек. Отсутствие мотивов. Идиотский способ. Что-то вроде… игры в кошки-мышки с ничего не подозревающей жертвой…

— Но убийства совершены в двадцати милях друг от друга. Лос-Анджелес — большой город, Фред. И в нем полно идиотов.

— Посмотри на почерк. Изобретательно. Драматично. Смерть из пустоты. Мгновенная. Не оставляющая шансов на спасение. Игрушечный самолет. Оголенный провод в ванне. И смотри: технически все сделано безупречно, продумано в деталях, обставлено эффектно, с фантазией. Да просто гениально.

— Похоже, ты бредишь.

Сантомассимо усмехнулся. Эмери смотрел на него, сцепив руки за головой, — эта поза означала, что услышанное его заинтересовало.

— Это только начало, Билл, — заверил Сантомассимо. — Он будет продолжать убивать.

— Не верю, Фред.

— Нет, веришь. Будут еще убийства, Билл. И такие же странные. Идиотские убийства. В районе Харбор. В районе Футхилл. В районе Ван Найс или Девоншир. Этот парень всю полицию Лос-Анджелеса заставит играть в Кейстоунских копов.46

Капитан делал вид, будто возится с непослушной крышкой термоса. Она подтекала, и он пальцем вытирал тоненькие струйки кофе. Сантомассимо молчал.

— Я жду, лейтенант, — ободряюще проворчал Эмери.

Сантомассимо присел на край стола. Капитан Эмери вскинул брови, но ничего не сказал.

— Здесь важно не место, где он играет в свои игры, — продолжал Сантомассимо, — а то, зачем он в них играет. Через это мы сможем понять, что он за человек. А чтобы найти ответ на этот вопрос, необходимо сосредоточить всю информацию в одних руках.

— Но ты, черт возьми, не должен принимать решение о переводе дела из одного участка в другой! Ты не берешь в расчет центральное отделение. А отдел убийств? А комиссар? Ты думаешь, с ними не надо советоваться?

— На этом деле можно обжечься, Билл. Хирш с радостью избавился от него. Он обещал, что с отделом убийств все утрясет. И они передадут дело нам. Со своим благословением.

Капитан Эмери хранил молчание, не желая признавать правоту Сантомассимо. Наконец он устало вздохнул:

— И за что нам такая честь?

— Ну… скажем… Возможно, у меня есть догадка на счет того, кто этот убийца.

Капитан Эмери испытующе посмотрел на Сантомассимо, заинтересованно, но с некоторым подозрением.

— Догадка, лейтенант? — спросил он. — Ты что-то скрываешь от меня?

— Я чувствую связь между происшествием в Палисейдс и случаем в «Виндзор-Ридженси».

— Да, и там, и там было совершено убийство.

— Я имею в виду… сходный рисунок, капитан. Повторяющийся узор, по которому можно узнать создавшую его руку.

— А именно?

Сантомассимо слез со стола. Лицо его скрылось в тени. Он обошел стол и сел в потертое кожаное кресло. Старое кресло капитана Эмери, напоминавшее о былых временах в прежнем участке задолго до реконструкции и прочих изменений. Сантомассимо облокотился о стол, поигрывая сломанным термосом.

— Точно сказать не могу, капитан. Чертовщина какая-то. Мне это что-то напоминает, что-то очень хорошо знакомое. Все время крутится в голове. Но что именно, я никак не могу вспомнить.

— И я должен доложить комиссару, что лейтенант Фред Сантомассимо, прослуживший двенадцать лет в полиции, опытный сотрудник, отмеченный наградами, видит некоторую связь между двумя преступлениями, некий «рисунок», который он не может внятно описать, но — о чудо! — в его тупой итальянской башке все время что-то крутится? Ты хочешь, чтобы я всю эту чушь изложил комиссару?

Только по тому, как напряглись пальцы Сантомассимо, резко крутанувшие крышку термоса, капитан Эмери заметил, что лейтенант едва сдерживает бешенство. Эмери взял салфетку и положил ее под слегка пузырившийся термос.

— Думаю, ты помнишь, — продолжал он, — что твое появление в «Виндзор-Ридженси» заметил Стив Сафран, злой демон из Кей-джей-эл-пи.

— Да, сэр, мы столкнулись с ним у входа в отель.

— И ты во всеуслышание заявил о передаче дела.

— Да, сэр, мои слова вполне можно было так истолковать.

Чувствуя свою оплошность, Сантомассимо откинулся на спинку кресла, погрузившись в тень. Кресло под ним жалобно заскрипело.

— Ну что ж, сэр, — Сантомассимо махнул в сторону телефона, — вы хотели звонить, так звоните.

46

…заставит играть в Кейстоунских копов. — Т. е. в догонялки (о Кейстоунских полицейских см. выше прим. 8).