Сеньор Виво и наркобарон

12. Великий обряд в Кочадебахо де лос Гатос (1)

Многие ошибочно полагают, что Ишу – это Дьявол; вероятно, потому что все остальные «ориша» соответствуют христианским святым. Ишу соответствует одному себе, но поскольку творит немало каверз и бед, легко поверить, что он и есть Властелин Преисподней.

На самом же деле Ишу – единственный ориша, кто без всякой ворожбы знает, что было, есть и будет, умеет исцелить от чего угодно. Если его деяния порой выглядят злым капризом, то лишь оттого, что ему известно больше нашего, но он всегда насылает кару за воровство или неосторожность. Впрочем, Ишу весьма разумен и довольствуется подношениями в виде мышеловок, рома, сигар, игрушек и кокосов; главное, не забывать каждый понедельник ставить ему белую свечку и оставлять три капельки воды.

У Ишу двадцать одно воплощение – неудивительно, что его так легко счесть дьяволом. Некоторые заблудшие души полагают, что он – святой Антоний из Падуи, или святой Бенито, или даже святой Мартин из Порреса, но простым смертным наверняка знать не дано, и мы оставляем вопрос открытым.

Когда Ракель родила ребенка, похожего на индейца, кое-кто решил – это дело рук Ишу. Муж Антонио убил Ракель в приступе ревности, а позже оказалось, что дитя – монгол. Маленький Рафаэль вырос в невероятно сильного и ласкового увальня, к тому же страдающего недержанием. Если так пошутил Ишу, то весьма неудачно.

А вот другая несмешная выходка: наркодельцы похитили Рафаэля и заставили дни напролет по лесам и горам таскать двадцатикилограммовые тюки с листьями коки, и он сотню раз чуть не умер от жары, истощения, переохлаждения, обморожений, тропических язв и голода. Когда Рафаэль все-таки рухнул подле мула, к которому был привязан веревкой, хозяева натравили на него огромных бульдогов и очень забавлялись, глядя, как те рвут его на куски и жрут. Но, может, Ишу здесь совсем ни при чем – может, он, наоборот, придумал, как потом за это воздать.

Когда на отца Гарсиа снизошло откровение о природе Вселенной, и он стал превращаться в еретика, людям, естественно, пришлось переводить его послания на язык, доступный исповедующим сантерию. Например, когда отец Гарсиа говорил, что мир создан дьяволом, который заманил в человеческие тела сотворенные божественным промыслом души, одни рассуждали: «Может, мир создал Ишу, и потому в нем столько горя», – а другие говорили: «Да нет же, все подстроил Олофи». Вообще это неважно, ибо подлинный интеллектуал верит во все сразу – идеальный способ дать объяснение всему на свете, если возникает необходимость. Альбигойская ересь[11] отца Гарсиа влилась в сантерию жителей Кочадебахо де лос Гатос – те в нее верили, когда она что-нибудь объясняла.

Отец Гарсиа – печальное заячье лицо, потрепанная ряса – считал Евангелие от Иоанна единственной правдивой частью Библии. Его партизанское прошлое христианина-коммуниста, а равно способность эффектно левитировать во время проповедей, снискали ему большое уважение. Однажды Гарсиа завис над землей, объявляя, что вскоре явится Избавитель, о чем ему сообщил божественный посланник Гавриил, и народ, естественно, подумал, что Гавриил – это Ишу, поскольку Ишу – посланник ориша. А когда священник сказал, что в честь Избавителя необходимо устроить пышное торжество с подношением даров, все возликовали, потому что всегда с радостью хватались за любой повод провести великий обряд. Ах, сколько будет выпито, какие реки золотистой мочи потекут, в какой роскошный блуд можно окунуться, какой аромат ладана и трав возникнет, как задребезжат беримбао и загрохочут индейские барабаны! Все боги сантерии лично явятся на праздник, будут танцевать среди жителей и одарят Избавителя.

В толпе, собравшейся поглазеть, как отец Гарсиа левитирует и бормочет загадочную тарабарщину, присутствовал Хекторо; облаченный в кожаные шаровары, он, как всегда, сидел верхом на лошади и покуривал зажатую в зубах сигару. Подъехав к Гарсиа, который разместился на незримом насесте в двух метрах над землей, Хекторо заглянул ему в лицо и спросил:

– Скажи, приятель, что это за Избавитель такой и от чего он будет нас избавлять?

На лице Гарсиа, излучавшем неземной покой, скользнуло раздражение, и он поспешно приземлился.

– Откуда мне знать? – ответил он. – Спроси лучше у Аурелио.

Ответ на второй вопрос был получен, когда из Ипасуэно дошли слухи, что Заправила и его банда собираются всей оравой перебраться в Кочадебахо де лос Гатос – видимо, их уже припекала правительственная кампания по борьбе с наркотиками. Город еще не значился на картах, поскольку раньше его скрывали озерные воды, – идеальный перевалочный пункт, позволяющий исключить Ипасуэно из маршрута доставки кокаина.

А на первый вопрос Аурелио ответил, после дозы айауаски[12] воспарив над горами в облике орла.

13. Две индианочки

Однажды утром Дионисио выбрался из постели и, как обычно, глянул в окно, какая нынче погода. Он потряс головой, пару раз сморгнул и убедился, что действительно видит на траве двух девочек, связанных спина к спине. Дионисио скатился по лестнице и выскочил в рассветную прохладу.

Одеждой девочкам служили мешки с прорезями для рук, подпоясанные веревкой. Девочкам было лет по двенадцать, судя по лицам – индианки с капелькой негритянской крови. Совершенно измученные, в состоянии шока, они не проронили ни слова, даже не пикнули, когда он разрезал веревки, оставившие на теле глубокие рубцы. На выпачканных лицах слезы промыли светлые дорожки, у одной девочки от удара опухла губа. Дионисио поднял девочку, но та не могла стоять. Тогда он на руках отнес ее в дом, положил на кровать и вернулся за другой. Ему было абсолютно ясно, что с ними произошло.

Дионисио отвел их в ванную, раздел, и они, не сопротивляясь, позволили себя вымыть, а он все бормотал утешения. Потом расчесал им волосы, накормил сладким желе из гуайявы, напоил ананасовым соком и, усадив на кровать, вытянул из них, откуда они и что с ними случилось.

Взяв девочек за руки, Дионисио помог им спуститься по лестнице, усадил в машину и отвез в небольшое селение Санта-Вирген в пятидесяти километрах от Ипасуэно, всю дорогу рассказывая сказки про броненосца Энрике, который хотел стать президентом.

Поселок производил устрашающее впечатление. Грязный, неухоженный, кое-где пепелища сгоревших лачуг. Бродячие собаки рылись в кучах мусора; Дионисио изумило, что никто не пристрелил одну явно бешеную – из пасти у нее тянулась слюна, животное, пошатываясь, исступленно металось кругами.

Люди – замызганные и запущенные, как их жилища. Исхудавшие, ко всему безразличные, они стояли, прислонившись к дверным косякам, и, приоткрыв рот, пустыми глазами смотрели на Дионисио. С несколькими он поздоровался, но никто не ответил, даже не помахал. Дионисио вернул девочек родным, но те не сказали и слова благодарности – исчезновение детей их вроде вообще не встревожило. Родственники просто кивнули, пробубнили что-то невнятное и тут же отослали девочек с какими-то поручениями. Ошеломленный, потерянный Дионисио в изумлении бродил по поселку; наконец, он столкнулся с глубоким стариком, в чьих глазах еще теплился рассудок, и тот, шамкая беззубым ртом, рассказал, что здесь происходит. В гневе и омерзении Дионисио вернулся домой и написал еще одно письмо в газету:

Уважаемые господа,

В оправдание незаконной и антиобщественной деятельности наркоторговцев, которые подрывают международную репутацию страны, многие припоминают те благие дела, что совершили эти выродки-мафиози в наших городах. В городе, где живу я, они выстроили для своих работников целый район, где найдутся все прелести, которые мы связываем с цивилизованной жизнью. У нас этот район называют «квартал Заправилы» – в честь наркобарона, который его построил. Все дома в квартале сейсмоустойчивы, с холодной и горячей водой, есть система очистки, на случай ночных холодов имеется центральное отопление. Созданы и общественные блага – баня с бассейном, модные магазины, ночные клубы и стрип-бары и, разумеется, выстроены дворцы кокаиновых богачей с вертолетными площадками и портиками в стиле рококо. Есть в квартале и церковь, вся выложенная листовым золотом, со статуей Непорочной Девы из чистого серебра; аристократы от наркоторговли получают отпущение бесчисленных и непростительных грехов от послушных лицемерных церковников, что сами бесплатно проживают в роскошнейших домах.

На границе этого района есть мост, под которым никто не ходит – там часто собираются кокаинисты, своей пагубной страстью доведенные до крайних пределов распада личности, до злодейства и нищеты. На дороге, что ведет через мост из города, каждую ночь появляется в среднем пять трупов со следами разнообразных пыток. Объединяет эти пытки изощренность, изобретательность и изуверство, каких Латинская Америка не знала со времен Произвола.

В центре «квартала Заправилы» расположен печально известный ночной клуб, где завсегдатаи – преступники и их подручные. На подъездах к клубу выстраиваются проститутки обоего пола – они отчаянно пытаются добыть денег на наркотик. Каждую ночь от клуба отъезжают джипы, набитые пьяными вооруженными головорезами, что рыщут по окрестностям, забираясь в самые недоступные места, разыскивают молоденьких девушек из крестьянских семей, похищают их и привозят в клуб или во дворцы господ-феодалов. Феодалы и их прислужники безостановочно девушек насилуют – иногда по несколько дней. Как только жалкие жертвы наскучат, их, полуживых, убивают. Других отпускают, но увозят за многие километры и оставляют в ночи, или бросают, связанных и с кляпом, где-нибудь в городе, или отвозят домой, чтобы в любое время за ними вернуться. Мне рассказывали, прежде родителям нередко выплачивали большие суммы в обмен на согласие отдать дочерей (более того – и маленьких сыновей). Но теперь с ними расплачиваются кокаиновой производной под названием «базуко». В базуко подмешивают свинец и серную кислоту; наркотик курят, он вызывает мгновенное привыкание и приводит к ранней смерти. В радиусе ста километров от нашего города сельские общины и сельское хозяйство из-за пристрастия к базуко пришли в полнейший упадок. Селения запущены, никто не работает, скотина пала, повсеместно болезни и голод, повальное воровство и убийства, и все живут лишь надеждой, что скоро дочерей опять увезут, заплатив очередной порцией наркотика.

Наша страна одной из первых в мире предоставила женщинам право голоса. Мы славились трогательной любовью к детям. Наши цветущие поля и плантации могли прокормить все население, не было нужды в импорте. Наш народ был известен поклонением перед женщиной, которое чужаками почиталось за слабость; в самом деле, казалось, мы заботимся лишь об удовольствиях наших женщин, потакаем их капризам, и женщина главенствовала в семье – порой даже чрезмерно.

Было время, когда мужчина считал за честь добиться благосклонности женщины и делом чести любовника полагалось холить и лелеять даму сердца так, чтобы никакое другое наслаждение с этим не сравнилось – особенно если она познавала это наслаждение впервые.

Так откроем же глаза и взглянем, как низко мы пали. Наших юных девственниц грубо насилуют, им наносят травму и коверкают душу, не заботясь о том, что эти невинные создания никогда в жизни не смогут поверить мужчине. В кого они превратятся, когда вырастут? Ни одна из них не сможет познать восторгов любви, ибо всякий раз будут пробуждаться слишком горькие воспоминания. Какими женами и матерями станут они, если рожают ублюдков от монстров, едва пережив первую менструацию? О каком здоровье можно говорить, если уже в двенадцать лет они сочатся гнилью венерических болезней? Как познают они покой и довольство, если один лишь звук подъехавшей машины вселяет ужас в их сердца?

Все женщины страны, кто считает, что имеет право любить по собственному выбору, и все мужчины, кто любит женщин, должны выступить против тех, кто бездумно заявляет, что наркоторговлю оправдывают «благие дела», а всем нам следует задаться вопросом: что за болезнь заставляет этих мужчин так сильно ненавидеть женщин?

11

Участники еретического движения в Южной Франции XII–XIII вв. Земной мир, включая католическую церковь, считали творением сатаны, отрицали основные церковные догматы, выступали против церковного землевладения и церковной десятины. Были разгромлены в Альбигойских войнах (в период с 1209 по 1229 г.).

12

Наркотический настой из корней дикой лианы.