Голубиная сессия

– Мне его полчаса Миха соорудил. Я к нему заехал. И он взял рейтузы младшего брата, отрезал штанины, зашил образовавшиеся дырки. Видишь, на уши зайца похожи, – он повертел тряпкой в разные стороны, – и сделал еще две дырки, для глаз. Прикинь у меня теперь шапка– трансформатор.

– Может трансформер? – предложила я свой вариант.

– Не суть. Но очень удобно. Вот обычная шапочка, эксклюзивной кройки правда. Но это так для специалистов. А сейчас, – он приподнял два кусочка ткани и закрепил их на липучке к шапке, и расстегнул молнию, оттуда черная ткань до плеч – уже вариант для устрашения. Почти как омоновский, только модель более инновационная.

Я лишь хмыкнула, увидев демонстрацию этой сомнительной тряпки. Миха, наш общий с ним приятель, учится на дизайнера и это шапка полностью отражает его стиль работы. Все его вещи несуразны, не эстетичны и совершенно не ясно для кого предназначены. Я прекрасно помню, как отдала ему на ребрендинг старые джинсы и не узнала их по возращении. Они придумал какой-то механизм, трансформирующий их в бриджи (обещал, кстати, его запатентовать), прилепил безумное количество страз и ленточек. А еще перевел пошлую картинку на попу. Такое творение мне было стыдно носить даже дома!

– Ты собираешься перед алкоголикам предстать в каком виде? А то мы можем спровоцировать у них приступ белой горячки? От такого взгляда, обрамленного Михиным творением, и у меня с неожиданности, коленки затряслись. А мне они нужны в сознании. Так что давай начнем с мирного варианта с ушами зайца, – немного подумав, я добавила, – пожалуй, алкашам хватит и твоего костюма, к шапке перейдем только в крайнем случае.

Такая вот экстравагантная парочка: ковбой на пару с толстым спецназовцем, двинулась в сторону больницы.

Мы дошли до стоянки автомобилей скорой помощи, повернули вправо и уткнулись в кусты и деревья. Мы обошли их с другой стороны, и вышли на полянку. В центре виднелись следы от костра, рядом валялись бревна. Даже странно ни одного фантика, обертки или пустой бутылки. Надо же, убирают, наводят чистоту.

Кстати, я, совсем, забыла упомянуть о самом главном – в самом центре этой живописной картины, опершись на одно бревнышко, похрапывал мужчина явно без определенного места жительства.

– Федя, разбуди его! – дала команду я Стручкову.

Тот непонимающе посмотрел на меня:

– Как?

– О, Боже мой, руками!

Я не выдержала и, преодолев брезгливость, приблизилась к спящему и растолкала его.

Но на всякий случай предупредила:

– Учись! В следующий раз это делать будешь ты!

Федя вздрогнул и сделал два шага назад.

В это время еще минуту назад дремлющий мужчина открыл один глаз.

– Это кто? – спросил он у бревна.

– Это мы! – громко ответила я, чтобы привлечь его внимание.

– И?

– Ты здесь все часто время проводишь?

– Двадцать часов в сутки.

Я не стала уточнять, где он коротает оставшиеся четыре часа, у меня и без этого было множество вопросов.

– Рядом со мной стоит представитель правоохранительных органов, если тебе придется ответить на несколько вопросов или иначе тебя депортируют из Петербурга за ведение асоциального образа жизни, – я просто импровизировала на ходу.

– И?

– Что и? Отвечайте на вопросы или депортация будет произведена немедленно и на север!

– Ну?

Я так понимаю, что таким образом была дано согласие на дальнейшее интервью.

– Кто вчера сломал медицинскую машину, – спросила я в лоб.

Мужик сдвинул брови.

– Не понял вопроса.

Почему мужчины такие бестолковые? Что пьяные, что трезвые, ну, никакой разницы!

– Повторяю, кто вчера из вашей веселой компании перерезал провода в машине скорой помощи? Предупреждаю, чистосердечное признание облегчает вашу участь. Отпираться нет смысла, поскольку доказательства уже собраны, дело за малым. Признавайтесь!

Немного не логично вышло, но надеюсь, на пьяную голову не разберется в моей болтовне.

– Ну, так я и сделал! – гордо произнес мужик и, закрыв глаз, отвалился назад.

– Федя, не спи! – пнула я толстяка по животу, – он дал признательные показания! И отрубился! Приведи его в чувства. Он нам столько может рассказать!

Федя оглянулся по сторонам, и, не видя иных перспектив, осторожно приблизился к храпуну.

– Мужчина, проснитесь!

Ноль реакции.

– Мужчина, я к вам обращаюсь! – он прибавил голоса, – проснитесь! Откройте глаза! Ну, хотя бы один!

Федя вошел во вкус и даже похлестал алкаша по щекам. Затем, правда, обтер руки о правую штанину.

После пяти минут такого вот пробуждения, тот самый глаз открылся вновь.

– Продолжим опрос, – вступила и я в действо.

– Зачем вы это сделали?

– Что?

Ах, ну, конечно, он уже успел позабыть, что говорил десять минут назад. Пришлось в очень сжатой форме напомнить, не забыв, разумеется, напомнить о прелестях сибирской тюрьмы.

– Так Жорка иностранец попросил, – как ни в чем не бывало, ответил мужик.

– Кто такой?

– Так его все знают. В майке с заграничной надписью ходит: не то по-немецки, не то по-английски написано красным цветом что-то.

Это тот мужик, что стучался мне и Наташке, как раз «Kiss me» выведено красным на его футболке. Неужели я напала на его след!

– А для чего он не объяснил?

– А я не спрашивал! – от радости за свой поступок, у алкаша даже открылся второй глаз.

– Очень плохо, – не удержалась я.

– А чего такого то? мне пол ящика принесли, чего же плохого?

– Кто принес? – навострила я уши.

– Так Жорик с Усатым. Они и принесли. Вот я и пью. Скоро дружбаны сои придут. Я угощаю!

– А где найти эту сладкую парочку?

– Твикс что ли? – не понял алкаш.

– Причем здесь шоколад? Я тебе про Жорика с Усатым говорю.

– А ты че думала, я не образованный? телевизор смотрел, и не раз.

– Короче, где твои приятели?

– Дома дрыхнут.

– Отведи нас туда, пожалуйста.

Алкаш застыл с непонятным выражением лица. И как интерпретировать эту искривленную линию губ и прищуренные глаза?

– Федя, не упускаем его! – заволновалась я.

Стручков умело отхлестал мужика по лицу.

– Эй, ты чего дерешься. Вот, ОМОН, чуть, что сразу руками машут. Я же еще ничего не сделал.

– Не меняй тему! Пошли к твоим собутыльникам.

Мужик лег обратно, потом согнул ноги в коленках, отдышался. Затем попытался из этого состояния принять положение стоя. Он подпрыгивал, дергался спиной, отталкивался локтями, помогал к себе головой, и выдохнувшись, замер.

– Федя, не тормози! Помоги! – дала я распоряжение.

Стручков быстро засуетился и поднял мужика, прислонил того к дереву и отдышался.

– Федя, не расслабляемся! Бери его и пошли куда он скажет!

Стручков осторожно приподнял его, алкаш затрясся:

– Федя хватит дрожать! Он тебе ничего не седлает. Вымоешься потом несколько раз и забудешь. А то ты на него плохо влияешь? Вдруг он ел перед этим?

Стручков с перепугу отпустил алкаша, то незамедлительно полетел вниз и громко ударился о землю.

Федя не стал, дожидаться моей бурной реакции и с огромной скорости вернул алкаша в исходное положение, отряхнул и поправил рубашку.

– Куда двигаем?

Алкоголик довольно резво крутил руками, порой в разные стороны. Но поплутав немного, мы подошли к обычной девятиэтажке.

Какой подъезд? – деловито спросила я.

– Не подъезд, а подвал, – поправил мужик, все еще поддерживаемый Федей.

Мы переглянулись со Стручковым: подвальные помещения никак не входили в наши планы.

Алкаш, который, наконец, соизволил представиться, его зовут Александр Петрович, освободился от крепких Федин рук и уверенно пошел к середине дома. Мы последовали за ним. Вскоре вся наша разношерстная троица наткнулся на окошко в стене.

– Вот наш дом! – гордо показал на дырку, алкаш. – Добро пожаловать!

– нет, мы вас здесь подождем. Вы позовите Жорика, а мы потом здесь, так сказать на природе, на свежем воздухе, побеседуем с ним.