Голубиная сессия

Повалив Лушу на бок, я принялась за дело. Собака то и дело рычала, прикрикивала на меня, даже прикусывала (не больно, но все же!). Когда с первым боком было покончено, я попросила Лушу перевернуться. Та, не хотя, сделала требуемое. После этого Луша начала вредничать. Взяла мою руку в пасть и не отпускала. Чесать стало сложнее. Я кое-как высбодилась и продолжила ческу. Собака зарычала.

– Луша, ты думаешь, мне очень нравится тебя начесывать? Но если это не делать, то ты превратишься в чудище!

Это хоть как-то урезонило собаку. Уж выглядеть то она любит как актриса на церемонии вручения Оскара. Кстати, мы так до сих пор не поняли, с чем связан протест по поводу самостоятельного потребления воды. Надеюсь, в следующий раз Луша не придумает, чтобы к ее лапам предоставляли по первому зову (точнее, лаю), например креветке, черную икру или Мерседес.

Собаки – просто удивительные существа, просто не знаешь, что ожидать от них в следующий раз. Особенно это касается таких вот обнаглевших и раскормленных псов, как Луша.

Следующий день прошел примерно так же, как и предыдущий. С утра я поехала в университет: была пара и консультация. Во второй половине дня, я отправилась на дело. Главное, чтобы итог был другим.

Глава 3

Я остановилась прямо перед крыльцом государственного общеобразовательного учреждения номер триста пятнадцать с биологическим уклоном. Какое счастье, что меня отдали в другую школу. Не представляю, как можно учиться на ботаника с ранних лет. Похоже, мои родители подумали определенное количество лет назад, точно так же, и я получала аттестат о среднем образовании в английской школе.

Тем не менее, сегодня мне как раз нужно сюда. Против моего ожидания, стены здесь были не разрисованы зарослями тропиков, а были спокойного голубого оттенка, нигде не стояли аквариумы с рубками, змеями, и пауками. Все как в обычной школе.

Я естественно не собиралась сидеть в засаде возле входа или учительской и караулить рыжую, а сразу направилась к директору. Ей была Элеонора Эдмундовна, между прочим, явно не перешагнувшая и тридцатипятилетний рубеж. Это я выяснила, войдя в ее кабинет, перед этим, разумеется, постучав в деревянную дверь.

Кроме всего прочего, дама была полновата и ярко накрашена. Как ее занесло в этот биологический мир, она ему совершенно не соответствует! Хотя возможно, в моей голове живет слишком много стереотипов.

– Добрый день. Чем могу помочь? – поздоровалась со мной женщина.

– Здравствуйте. Я из РОНО.

Директриса тут же засуетилась, встала, пододвинула стул, сбегала к секретарше и вернулась с чашкой чая.

– Очень рада вас видеть, – наконец, произнесла, запыхавшаяся Элеонора Эдмундовна. – Если честно, не встречала вас до этого.

– Взаимно. Меня зовут Кира Юрьевна, я недавно закончила университет, и вот как молодого специалиста меня поставили на недавно появившуюся должность. Я думаю, желающих там работать было немного. Уж больно нервная работа, в мои обязанности входит рассмотрение жалоб от родителей и анонимов. Опыта совсем нет, так что приходится заниматься этим.

– Понимаю. А причем здесь моя школа? Неужели кто-то жалуется на нас?

– Представьте, да. К нам поступил сигнал, вот я и пришла, проверить его.

– А что именно, расскажите?

– Дело в том, что нам пожаловалась мама одной девочки, я не имею права называть ее имя и фамилию на учительницу. Но проблема оказалась в том, что имя девочка не называет, боится мести самой учительницы, да и одноклассников, которые могут считать ее после ябедой и стукачкой. Она проговорилась, что та ее притесняет и плохо относится. Мама долго расспрашивала дочь, но так и не смогла узнать ее имя, та лишь случайно обронила фразу «Сама не высокая и рыжая, а ко мне придирается». У вас работает сотрудница, подходящее под такое описание?

Директриса тут же дала положительный ответ:

– Да. Есть такая. Мария Решетникова. Я сразу поняла о ком вы. Только я уже и так думаю ее уволить. Молодая, вертихвостка, ведет у нас факультатив по актерскому мастерству, театральный кружок, по-другому. РОНО обязало нас вести такие кружки, хор теперь есть, футбол, секция по рисования, французскому языку, – принялась перечислять директриса, – а вот учителей найти квалифицированных найти сложно. Мы в принципе справились с ситуацией, подобрали персонал, а вот с театралкой вышла неувязочка.

– А что с ней не так?

– Так молодая больно. Вам не в обиду. Я вижу, вы ответственная девушка, а наша и прогуливает занятия, может и огрызнуться старшим, разучивает с детьми непонятные произведения, а не классику. Мы ее давно уволить хотим. Так что можете, не беспокоится. Вопрос, считайте, улажен, в нашей школе снова все хорошо.

– Суть моей работы состоит не только в беседе с директорами, мне нужно пообщаться и самой провинившейся.

– Так она уже не преподаватель! К чему беседы? – поинтересовалась Элеонора Эдмундовна.

– Во-первых, она может пойти работать в другую школу, нам не нужны такие же случаи там, во-вторых, вполне возможно, что девушка совершено не причем, девочка специально так сказала или просто мама не поняла ее. Я вас прошу предоставить мне координаты Решетниковой. Я с ней поговорю.

Директриса позвонила по внутреннему телефону секретарю и та через пять минут пришла с бумажкой с адресом и телефоном молодой учительницы.

Я поблагодарила директрису и поспешила к выходу.

– Надеюсь, вас, милая девушка повысят, и мы будем встречаться и по более приятным поводам.

– Надеюсь, спасибо. До свидания!

Я выходила из школы с неплохим уловом. Вот так небольшая ложь дала мне возможность узнать, где живет заказчица Жорика.

Я решила не откладывать назавтра то, что можно сделать сегодня, тем более что проживает учительница совсем недалеко, пару остановок на автобусе, и я буду на месте.

Мария жила в «точке», причем на последнем этаже. Надеюсь, здесь лифт работает? Несмотря на мои опасения, подъемник, неторопливо шурша всем, чем только можно, вознес меня до верха.

Дверь, обитая обычным дерматином, была первая от лифта. Я позвонилась в звонок, он заиграл необычной мелодией. Вскоре мне открыли. На пороге стояла рыжая невысокая девушка, одетая в обтягивающие розовые шорты-лосины и свободную футболку.

– Вы кто? – спросила тут же она.

– На вас поступила жалоба, разрешите пройти.

Девушка отодвинулась, и я беспрепятственно попала внутрь. Мы прошли на кухню. Но вместо чая и конфет (что традиционно подают гостям, пускай и названным), девица достала пепельницу и закурила.

– Извини тебе не предлагаю, так как это последняя.

– Ничего, я не курю

– так кто на меня настрочил кляузу?

Пожалуй, хватит строить из себя серьезную даму из РОНО, все я снова журналистка, нет, побуду еще в чужой личине:

– Я из милиции, – ловким движением руки, я ровно на секунду достал удостоверение журналиста, раскрыла и тут же закрыла, – следователь Шаталина (сначала хотела назваться полковником или майором, но подумала, что для моих лет, такие звания рановато), расследую дело о похищении одной, но очень ценной вещи из квартиры гражданки Кудрявцевой. Вы – первая подозреваемая!

– Что за чушь! – воскликнула девушка, – не знаю никакой Кудрявцевой и уж тем более ничего не похищала у нее. Может вы меня с Нинкой с пятого этажа перепутали. У нее, между прочим, есть отсидка за хулиганство. Она водопроводчика побила!

– К вашему сожалению, я ничего не перепутала. Кроме того, мы вас обвиняем в убийстве двух бомжей Жорика и Усатого.

– Что!? – девушка поперхнулась и рассыпала весь пепел на пол, – вы что сумасшедшая? Какие бомжи? Вы что думаете, я с ними бутылку не поделила? Да, я приличная девушка! Играю в театре, преподаю в школе!

– А вот это, вы зря, гражданка Решетникова, – покачала я головой, – оскорбление должностного лица вовремя исполнения им рабочих процедур (О, Боже, что я сказала? там как-то по-другому звучит! Так длинно, что я не запомнила эту известную фразу из ментовских сериалов), вы понимаете, что я уже сейчас могу вас посадить на трое суток?