Страница 28 из 95
Когда все закавказские республики и весь Кавказ стали советскими, стала ясной великая потенциальная сила нового общественного строя, смело поставившего задачу разрешения самых путаных и острых межнациональных споров. То, что раньше, при буржуазно-националистических правительствах, казалось незаживаемой язвой, нераспутываемым узлом, очагом вечной угрозы, источником вековых распрей, — спорные вопросы территорий, государственных имуществ, наличие национальных меньшинств в каждой республике и т. д., — все это сейчас распутывалось и развязывалось при помощи мудрых организационных мер, принимавшихся партией большевиков.
Разрешение национального вопроса было прежде всего тесно сплетено с решением целого ряда хозяйственных вопросов. Три года хозяйничания буржуазно-националистических правительств не прошли для Закавказья даром. Советские Закавказские республики вели в эти годы замкнутую жизнь. Они имели свои дензнаки, свои пограничные посты и таможенные барьеры. Это обессиливало республики в политическом отношении, помогало кое-где тайком укрепляться и проводиться буржуазно-националистическим настроениям и мероприятиям; ослабляло советскую власть на рубежах Ближнего Востока; это мешало общехозяйственному развитию Закавказья, дробило его экономически именно тогда, когда советская экономика в этих республиках еще недостаточно окрепла. Необходимо было создание для всех трех республик одного федеративного правительства. И 3 ноября 1921 года Кавказское бюро ЦК РКП (б) приняло на пленуме решение о создании федерации закавказских республик. И Закфедерация была создана на конференции трех ЦИКов (Армении, Грузии и Азербайджана) 12 марта 1922 года; она помогла хозяйственному и культурному расцвету трех молодых социалистических республик и была ликвидирована в 1936 году, с принятием Конституции Союза ССР.
Но вернемся к Армении 20-х годов. Если в соседних с нею республиках уже были собственные промышленные очаги, такие, как нефтяные промыслы в Баку, с политически сознательным и окрепшим в революционных боях пролетариатом, и если эти промышленные очаги не были уничтожены гражданской войной, то в Армении картина была иная. Маленькая страна, бывшая отсталою колонией царизма с примитивнейшим и убогим сельским хозяйством, с незначительным количеством рабочих и с подавляющим процентом обнищалого крестьянства, оказалась опустошенной и разоренной дашнаками. И эту страну большевики должны были превратить в цветущую социалистическую республику с собственной развитой промышленностью.
Один замечательный документ встает над первыми годами строительства Советской Армении. Он был написан в Москве 14 апреля 1921 года, напечатан в Тбилиси в газете «Правда Грузии» 8 мая 1921 года и обращен к коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении, Дагестана, Горской республики. Это было письмо Ленина, ставшее на долгие годы путеводной звездой для партийных и советских работников Закавказья.
Ленин писал в этом письме:
«…как ни важен национальный мир между рабочими и крестьянами национальностей Кавказа, а еще несравненно важнее удержать и развить Советскую власть, как переход к социализму».
А для этого надо, «чтобы коммунисты Закавказья поняли своеобразие их положения, положения их республик, в отличие от положения и условий РСФСР, поняли необходимость не копировать нашу тактику, а обдуманно видоизменять ее применительно к различию конкретных условий». Среди указанных Лениным коренных отличий на третьем месте та особенность кавказских республик, что они — «страны еще более крестьянские, чем Россия». Ленин писал:
«Сразу постараться улучшить положение крестьян и начать крупные работы электрификации, орошения».
«Орошение особенно важно, чтобы поднять земледелие и скотоводство во что бы то ни стало».
«Орошение больше всего нужно и больше всего пересоздаст край, возродит его, похоронит прошлое, укрепит переход к социализму»[84].
Это письмо в жизни Закавказья сыграло огромную роль, и великий смысл его продолжает раскрываться и до сих пор.
По определению Ленина, Армения была страною еще более крестьянской, чем Россия, и возродить ее, поднять ее хозяйство, укрепить переход к социализму — значило прежде всего помочь крестьянству, начавши крупные работы по электрификации и орошению.
Что же представляло собою в те дни армянское крестьянство? Оно прежде всего было основной производительной силой в Армении и преобладающей массой ее населения. Еще в первые годы включения Армении в состав России население ее было в огромном большинстве крестьянским. За полвека, предшествовавших Октябрьской революции, это мало изменилось. При царизме, к концу первой мировой войны, подавляющая часть населения Армении так и осталась крестьянской, города росли слабо, и в них почти не было промышленности. До революции Армения могла похвастать в сущности только медными рудниками в Зангезуре и Лори; медеплавильными заводами в Алаверди и Кафане (но те и другие почти сплошь были отданы царским правительством на хозяйничание французским концессионерам); сыроваренным заводом в бывшем Джалал-оглы (ныне Степанаване), открытым швейцарским предпринимателем Готлибом, да коньячным заводом в Ереване, принадлежавшим русскому капиталисту Шустову. Жалкое существование влачили зачатки местных промыслов в двух городах, Ереване и Александрополе, да винные, шелкомотальные и прочие кустарные заведения в деревнях.
Крестьянство в Армении не было однородно. Небольшая его часть — садоводы, владельцы виноградников (особенно в Аштараке и Эчмиадзине) — имела кулацкое хозяйство, держала сезонных рабочих, заводила у себя собственные производства. Владельцы больших поголовий скота и хороших пахотных участков тоже применяли наемный труд, делали масло и сыр, вывозили продукты на рынок. Но подавляющая часть армянского крестьянства задыхалась от малоземелья и нищеты. Выше я рассказала, в каких кабальных условиях жили крестьяне деревни Ахпат, владевшие лишь одной двадцатой посевной площади, тогда как помещику и монастырю принадлежали девятнадцать двадцатых. Но по сравнению с апаранцами и жителями других горных районов ахпатцы были почти богачи.
Трудно себе представить сейчас степень тогдашней крестьянской нищеты в Апаране. Борясь за клочки земли, годные для посева, ютясь в земляных норах, не зная горячей пищи, из поколения в поколение трудились апаранцы без проблеска чего-то лучшего впереди. Одежда истлевала на изможденном теле старух, глаза их слезились от трахомы, голые дети ползали возле дымного очага на земляном полу, обреченные на ту же трахому. Когда проезжаешь горными ущельями Армении, часто видишь на склонах россыпи камней, словно какой-нибудь мифический великан накатал их, играя, сверху. Столетиями армянские крестьяне должны были очищать землю от этих камней. Подобно тому как в густых уральских лесах вырубали деревья и корчевали пни, отвоевывая землю для распашки, так армянские крестьяне «корчевали» камни — миллионы камней! — корчевали потому, что камни вросли глубоко в землю, отлежались в ней, и приходилось не убирать, а вырывать их.
Суровый климат, безводье, малоземелье сделали армянского земледельца терпеливым, трудолюбивым, упорным в труде. И эти же условия были причиной, заставившей их искать спасения в выгодах совместного, артельного труда. Историки упоминают о древнейшем существовании крестьянской общины[85]. Она сохранилась до самой революции. Происхождение ее очень любопытно и характерно в Закавказье не для одних армян, но и для азербайджанских кочевников-скотоводов, — и характерно не только тем, что в поисках выхода из нищеты крестьяне стихийно устремлялись к совместному использованию земли, но и тем, до какой степени ярко раскрывается вся безнадежность таких попыток при старом общественном строе, при капитализме.
Что же это были за артели? Армянские крестьяне с давних времен практиковали, особенно в Араратской долине, подушный надел земли, носивший название «ампачарекство». Полный надел, «амп», был рассчитан на семью из шестнадцати душ; четвертной надел, «чарек», — на семью из четырех человек. Но так как надел в общине исходил только из четного числа, а было много семей с нечетным числом членов, и так как большие семьи имели в своих руках много земли, а маленькие, особенно из трех человек, не могли ни развернуться на своей земле, ни разделить ее на огородные, грядковые и всякие другие культуры, нужные в хозяйстве, то маломощный армянский крестьянин издавна стал бороться со своим малоземельем тем, что маленькая семья, «дым», соединялась с другими такими же маленькими семьями в своеобразные товарищества, так чтобы общее число членов стало четным и могло составить «амп» или даже несколько «ампов».
84
В. И. Ленин, Сочинения, изд. 4-е, том 32, стр. 295–297.
85
Вопрос о древности общинного земледелия в Закавказье очень интересен.
Недавно опубликована крупная работа М. В. Левченко «Материалы для внутренней истории Восточной Римской империи V–VI вв.» («Византийский сборник», Институт истории наук СССР, изд. Академии наук СССР, М. 1945). Касаясь вопроса о странах, входивших в Восточную империю (Византию), М. В. Левченко говорит о крестьянской общине в Египте и Армении. Насколько я знаю, вопрос о возможном культурном обмене между Арменией и Египтом в V–VI веках еще не затронут историками, между тем он мог бы пролить свет на многие схожие черты, роднящие Армению с Египтом, на частое упоминание о Египте (Мсур) в армянских сказках, отражение египетского культа мертвых в сказке о «мертвом молодце» и т. д. Привожу для читателя несколько интересных цитат из Левченко:
«Уже из беглого ознакомления с состоянием провинции Восточной Римской империи мы видим, что при всем громадном развитии крупного земледелия и колоната значительные прослойки свободных крестьянских хозяйств существовали в V–VI вв., не говоря о Египте и Сирии, в Византийской Армении, значительных территориях Малой Азии — Исаврии, Писидии, Ликаонии и особенно на обширных территориях Балканского полуострова, получая притом постоянное пополнение в виде новых варварских насельников. Также и общинное землевладение появилось у византийских земледельцев (М. В. Левченко приводит греческий термин „георгиос“. — М. Ш.) не с VIII в. в результате славянской иммиграции. Исстари на территории Восточной империи существовали селения с общинным землевладением, и остатки этого общинного землевладения дожили до византийского времени»
«Египетские папирусы IV–VII вв. и императорские законодательства помогают нам точнее и полнее раскрыть следы и остатки сельской общины в византийской деревне того времени. Из них мы узнаем, что сельская община была связана круговой порукой в уплате налогов за своих членов, причем законодательство Юстиниана убеждает мае в том, что это имело место не только по отношению к египетским vici, но и в отношении vici publici всей империи. Жители деревни пользовались… правом устранять посторонних, не членов общины от покупки земель на территории деревни… Сознание коллективной ответственности деревенской общины проявлялось не только в том, что общины были связаны круговой порукой в уплате казенных налогов. Мы видим неоднократные примеры того, как частные кредиторы… не стеснялись делать всех vicani ответственными за долги одного из них»
«Жители египетских метрокомий и vici publici имели и еще более мощные экономические связи, объединявшие деревню в единое целое, — это наличие общественной неразделенной земли, принадлежащей всей общине и обрабатываемой или сдаваемой в аренду сообща. Случай сохранил нам три замечательных документа, подтверждающих этот факт на примере деревни Soknopaei Nesus в конце II и начале III вв.»
Дальше следует анализ этих трех документов, подтверждающих, как ревниво оберегали крестьяне свое общественное поле:
«Несмотря на тягчайший гнет правительственных властей, в египетских „комах“ все же сохранялось деревенское самоуправление. В определенные сроки египетские общинники собирались для разрешения вопросов, касающихся деревни, и круг этих вопросов… оставался достаточно широким. Можно сказать, что египетская сельская община, подобно германской марке, проявила изумительную приспособляемость в различнейших областях общественной жизни, по отношению к самым разнообразным требованиям, а также в борьбе с растущим и усиливающимся крупным землевладением»
И, наконец, вывод о древности общинного землевладения не только в Египте, но и в Армении и в других странах, входивших в состав Византии:
«У нас нет никаких оснований полагать, что эти следы и остатки общинного строя были присущи только византийскому Египту и не сохранились в IV–V вв. в сирийских малоазиатских „комах“, в Армении, на большей части территории Балканского полуострова»
«Отсюда следует предположить, что в сопротивлении эксплуататорам у них было объединяющее и связующее начало в виде живучих на Востоке остатков общинного быта, которые и здесь давали жителям метрокомии и vici publici территориальную сплоченность и средства к сопротивлению эксплуататорам. Новеллы Юстиниана также ясно и неоднократно свидетельствуют о жизненности и духе независимости свободных земледельцев Фракии, крупных селений Ликаонии… Исаврии, Армении и особенно Балканского полуострова, куда в V–VI вв. вливались все новые и новые волны варварских насельников»