Страница 20 из 57
- Ты, Серый, не перекинуться ли собираешься? - лениво хохотнул князь, оглаживая усы цвета спелой пшеницы. - И то дело, лося нам загонишь какого покрупнее, не однолетку какого-нибудь.
- Будет тебе, Ольгерд, над мальцом тешиться, - одернул княжий дядька своего бывшего воспитанника. В лесу он стал другим: более уверенным, почти властным, исчезла показная суетливость движений. - Лучше давай, паря, я тебе покажу, как сохатого подманивать. Набежит их на зов тьма-тьмущая, сам выбирать станешь, какой глянется, - добавил он, обращаясь к Ольгерду.
Шиш привстал, сдавил себе горло обеими руками и дико заохал. Серый фыркнул, но когда под строгим взглядом дядьки он вздумал повторить то же самое, ничего у него не вышло.
- Эка голова скоморошья, ты не по-гусиному охай, а по лосиному! - сердился на него Шиш. Князь смеялся, откидывая голову назад, обнажая крепкие блестящие зубы.
Болото понемногу окуталось белым туманом. Что-то двигалось в нем, переваливалось и кряхтело. Морок искажал очертания, прятал, проглатывал и деревья и звуки. Наконец, затрещали сучья, и из туманного киселя возникло нечто, раскачиваясь из стороны в сторону.
- Ишь, какой огроменный, - радовался шепотом Ольгерд, вскидывая мощный тисовый лук. Острое жало каленой стрелы поймало цель. С легким натужным кряканьем князь отвел руку. Тетива выжидательно натянулась.
Серый, дрожа от охватившего его возбуждения, жадно уставился на приближающуюся махину. Уже видны были развесистые лосиные рога. Но что-то внутри грызло подростка, что-то было неладно. И тут он понял. Запах! То, что копошилось там, в низине, не пахло лосем. Оно вообще не пахло как зверь. Серый прыгнул как распрямившаяся пружина. Удар пришелся князю в переносье. С протяжным выдохом Ольгерд выронил лук и поворотился к мальчишке.
- Белены объелся? - рыкнул он и отвесил Серому звонкую плюху.
В эту минуту туманное нечто приблизилось к ним почти вплотную и все увидели круглую румяную физиономию Борислава, сына боярина Шкирняка. Он приветственно размахивал руками- именно их и приняли охотники за лосиные рога.
- Не вели казнить, княже, - неуклюже поклонился неудавшийся "лось". - Виноватый я, что охоту вам спортил, только дело срочное.
Враз побелевший Ольгерд дико уставился на ражего детину, которого он чуть не пристрелил. Ему случалось убивать людей- но врагов и в честном бою, а это совсем другое дело.
- Ты куда полез, оглобля, - заорал он на Борислава, распаляясь и багровея лицом. - Я ж тебя за зверя принял! Спасибо вон Серому, он остановил, а не то бы уже кишки свои по болоту разыскивал.
Серый скукожился у ног князя. Распухшая от удара щека и красная струйка из носа придавали ему жалостный и несчастный вид. Щенок, которого ни за что ни про что оттрепала взрослая собака, которой он так доверял.
- Ты, брат, прости меня, - склонился над ним Ольгерд. - Ты быстрее сообразил, а я, олух, прости господи, еще и взгрел тебя.
Подросток молча вцепился в колени своего господина, уткнулся в кожаные штаны и заплакал, тоненько и жалобно. Князь гладил его по голове и худым острым плечам.
- Так там нурмане в городе, - встрял Борислав, казалось нимало не озабоченный своей отложенной кончиной.
- Город захватили! - охнули разом Шиш и Ольгерд.
- Да нет, гости, не поймешь только торговые или разбойничьи. Ихний главный говорит, что знаешь ты его будто. Нешто родня он тебе, или как...Гардрада его кликают, - и незадачливый посланник поскреб кучерявый затылок, напряженно вспоминая.
- Гарольд? - изумился князь. - Гарольд Гардрада?
- Во-во, то самое, - облегченно согласился Борислав. - И нурманов с ним человек пять будет. На лодчонке вовсе утлой уже под вечер приехали. Ну, наши ребята их, понятно, пускать не стали. Приказа не было, стало быть. А тот, что главным у них, вертлявый такой, мелкий, а гонористый. Шум поднял, тебя, стал быть, словами поносными поминать стал, - тут парень потупился, видимо живо вспомнив конкретные высказывания заморского гостя.
- Да, Гарольд таков, - неожиданно рассмеялся Ольгерд. - Ни с кем не церемонится! Это мой троюродный кузен, сын моего дядюшки Торольда Лошадиная Морда. Его так сами викинги прозвали, потому, как уж очень страшен он был, даже кони пугались. Ему из-за этого все больше морем, на лодьях, приходилось плавать. Хорошо хоть, что Гарольд лицом в мать удался. Что ж, - поворотился он к своим спутникам, - видать не судьба нам нынче лосятинки попробовать, давайте в город собираться, раз такие дела.
И через несколько минут кони понесли их назад, той же дорогой, по которой они совсем недавно ехали на охоту.
- Ты просто не знаешь Гарольда, - кряхтел Ольгерд, с трудом натягивая тяжелые праздничные одежды, непонятным образом ставшие ему заметно тесноватыми. - Он совершенно не придает значения всяким там церемониям. Для него почет- тьфу! В Царьграде он со своей дружиной служил в дворцовой гвардии, приглянулся самой императрице Зое. Она за муж за него хотела выйти, базилевсом сделать, так он отказался.
Домогара фыркнула:
- Еще бы не отказался! Этой Зое полвека скоро стукнет, корова от жира распухшая. Готова поспорить, что там дело не обошлось без смазливой молодайки. - Княгиня склонилась над зеркалом, подмазывая полные губы карминовой помадой. Со времени своего сказочного омоложения она заметно пополнела и теперь нравилась и себе, и, главное, Ольгерду не в пример больше прежнего. Особенно теперь, разряженная в пух и прах, завлекательно пахнущая дорогими иноземными благовониями, с подведенными сурьмой веками. Князь с медвежьей грацией приобнял супругу за талию, за что немедленно получил чувствительный тычок в подреберье.
- Ты как всегда права, душенька, - заюлил Ольгерд. - Гарольд был влюблен в ее племянницу Марию, деву замечательной красоты. Императрица так разозлилась, что упекла его в тюрьму, представляешь?
- Такие, как твой братец Гардрада, завсегда в девках, как в малине, - отозвалась Домогара, вполне довольная собой. - Я чаю, из узилища его опять баба спасла?
- А как же, - хрюкнул Ольгерд. - Одна тамошняя в него влюбилась, прокралась к башне, где его держали, и вытащила веревкой, которую сплела из своих волос.
- Надо думать, что с собой на корабль он эту лысую спасительницу не пригласил, - задумчиво проговорила княгиня. - Так или иначе, встречать мы его будем с почестями, как подобает. Пусть знает, что ты здесь тоже не лаптем щи хлебаешь, - Домогара выпрямилась и одобрительно огладила мужа по могучим плечам. Так, рука об руку, они и вошли в залу.
Челядь уже расставила пиршественные столы и расстелила шитые шелками скатерти. По углам гусляры и скоморохи тренькали струнами, распеваясь. Князь с княгиней устроились в красном углу. Рядом с ними рассаживались слегка недовольные дружинные. Пышный прием, оказываемый их князем пришлому выскочке, казался воинам делом совершенно лишним. Только боярин Шкирняк, невысокий щуплый человечек, всюду совал свою хрящеватую лисью мордочку, проверяя все ли готово, да нету ли в чем какого урону.
- Лебедей-то куда ташищь, телепень недопесый, - ругался он на одуревшего от кухонной суеты паренька. - Послы еще не пришедши, меды не питы, а ты птицу волочешь!
Ольгерд милостиво кивнул боярину, видя такую заботу. Кроме того, он никак не мог забыть, что совсем недавно чуть не подстрелил его сына Борислава.
Гарольд Гардрада появился в дверях со всевозможной помпой. Хоть он и не вышел ростом, но гордая осанка и величественная стать, казалось, делали его выше.
- Какой красавчик! - не сдержавшись, шепнула Домогара мужу, сжав его руку.
Гардрада и в самом деле был чудо как хорош. Длинные русые кудри лежали по плечам золотой волной. Выразительные голубые глаза обрамляли мохнатые черные ресницы. Не удивительно, что ромейская базилисса Зоя, известная своим неистовым мужелюбием, не устояла перед таким молодцом. Гарольд стремительно прошел к князю, оставляя далеко позади свою немногочисленную дружину.