Норки!

— Единственное, что меня интересует в смысле причин, это почему я не могу отличить вас одного от другого, — проворчал Мега, одновременно пытаясь найти рациональное зерно в их ученой фразеологии. Первый и Второй между тем сновали по тропе, то исчезая среди удлиняющихся теней, то опять появляясь, и он подумал, что именно из-за постоянно сбивавшей его с толку схожести этих скользких парней ему никак не удавалось ни поймать их на слове, ни положить на лопатки в споре.

— Почему бы тебе не рассматривать нас как одно целое, великий Вождь? — в один голос пропищали Первый и Второй. — Ты мог бы называть нас Отделом норкетинга. В конце концов, мы здесь именно за этим: мы должны сделать так, чтобы твое появление на рынке вызвало максимальную положительную реакцию.

Мега поморщился. Эта новая для норок концепция «рынка» не нравилась ему так же сильно, как и «серые массы» Психо. Только сегодня утром парочка устроила вокруг него страшную суету — норкетинговую, как они это представили. Не без труда Мега выяснил, чего они добивались на самом деле. Оказывается, М-Первый и М-Второй всего лишь рекомендовали ему зачесывать шерсть на макушке вверх, чтобы казаться выше и внушительнее. Вместе с тем Мега должен был постоянно держать уши торчком, что, по их мнению, должно было производить впечатление настороженности и агрессивности.

— В наши дни, для того чтобы хорошо исполнить свою роль, необходимо прежде всего выглядеть, как тот персонаж, на чье место ты претендуешь, — наперебой утверждали они. — Чтобы быть великим вождем, нужно прежде всего выглядеть круто!

Мега, улучив минутку, когда они не смотрели, уединился и попробовал последовать их рекомендациям, глядясь в какую-то лужу. Он был весьма доволен результатом, однако, вернувшись на Плато, разнес обоих в пух и прах.

— Моя работа — быть лидером, то есть вести норок за собой, а не тратить время на выдумки каких-то жалких мехостилистов-визажистов! — прогремел он.— Прочь с глаз моих, оба!

Теперь он снова повторил это свое сердитое требование, и Первый со Вторым удалились, храня на мордах обиженное выражение. Мега же продолжил свой одинокий дозор. Он шел и шел, пока не наткнулся на Макси, возвращавшегося с проверки караулов.

— Разреши доложить, Вождь: все на месте, всё в порядке! — проорал Макси, и с вершины ближайшего дерева слетели вспугнутые им лесные голуби. — А я только что закусил черным дроздом, если тебе это любопытно.

Мега уже заметил прилипшие к морде и груди Макси окровавленные перышки — следы недавней трапезы — и подумал, что внешний вид его военного советника с каждым днем становится все хуже. Возможно, решил он, ему следует для начала натравить на Макси Отдел норкетинга.

— Отличная работа, — небрежно сказал Мега. — А теперь скажи, что ты думаешь по поводу празднества?

Военный советник медленно пошел рядом с Вождем. На его поднятой вверх морде появилось недовольное и презрительное выражение.

— По-моему, это просто помешательство, Мега! — пролаял он. — Во всяком случае я не вижу в этом никакой необходимости. У рядовых и без того достаточно поводов для радости. Меньше всего мне хотелось бы разбаловать норок — тогда придется нянчиться с ними день и ночь.

— И все-таки один праздник не причинит никакого вреда, тебе не кажется? — с легким упреком заметил Мега. — По-моему, норки заслужили награду.

— Н-ну… пожалуй. Да, мой Вождь,— неохотно согласился Макси. — И все-таки я считаю, что рядовые должны знать свое место. Пусть, как и прежде, они занимаются лишь самыми простыми, обыденными делами, потому что иначе кто знает, какие странные идеи могут прийти им в головы.

Мега задумчиво покосился на напряженно выпрямившегося Макси. Лично он по-прежнему относился довольно скептически к «почемуйности» и прочей норкетинго-вой хреновине, но перспектива праздника казалась заманчивой даже ему.

— По-тво"ему, — уточнил Мега, — жизнь — это только кровь, и никаких зрелищ?

«Да что же с ним случилось, с нашим Вождем? — с беспокойством подумал Макси. — Сначала он не соглашается предпринять адекватные меры безопасности, а теперь собирается устроить праздник для рядовых!»

— В конце концов, мой Вождь, что еще может быть в жизни, кроме этого? — спросил он озадаченно.

— Кое-что может, Макси, — вздохнул Мега, видя, что дальше обсуждать этот вопрос с военным советником не имеет смысла.

— Я хочу назвать это место Свободный Лес, — твердо заявил Мега М-Первому и М-Второму. — Я обещал норкам свободу и лес — я это исполнил.

— Мне очень жаль, но мы вынуждены возразить, о великий Вождь,— сказал на это М-Первый, причем в его голосе не было ни тени сожаления. — Это замечательное название, но оно плохо соответствует нашей основополагающей концепции. Несомненно, наше славное завоевание свободы должно быть отражено в названии, однако проведенные нами норкетинговые исследования показали совершенно однозначно, что в первую очередь оно должно отражать то особое качество норок, благодаря которому свобода стала возможной. То есть мы опять возвращаемся к «почемуйности». В этой связи я рад известить тебя, Вождь, что избранная нами концепция предлагает простое и логичное решение, которое заключается…

Казалось, что внезапный переход из лаборатории в вольер, а оттуда в лес, переход, который должен был выбить братьев из колеи, не оказал на них совершенно никакого воздействия. Во всяком случае, оба со всей серьезностью отдавались тому, что они называли «глу-

бинными норкетинговыми исследованиями». Земляные стены норы, доставшейся Первому и Второму по наследству от какого-то несчастного кролика, были сплошь исчерчены графиками, таблицами и диаграммами вперемежку с грубыми изображениями лесных существ. Судя по всему, именно они и были источниками цифр, которыми М-Первый и М-Второй засыпали Мегу при каждом удобном случае. От цифр у Меги голова шла кругом. Уже на второй их фразе он переставал понимать, что братья имеют в виду. Да и какой смысл козырять цифрами, когда дела говорят сами за себя, говорят гораздо громче и убедительнее? В конце концов Мега пришел к выводу, что у этих двоих просто-напросто нет души. Он не удивился бы, если бы М-Первый и М-Второй признались, что никогда не пробовали свежей горячей крови.

Но на этот раз Мега готов был признать, что они, похоже, нащупали нечто достаточно важное. Лично он никогда1 не противопоставлял причинную сущность но-рочьего бытия сопутствующей ей «чтойности», как они выражались.

Может быть, настала пора окончательно в этом разобраться?

— Почему норки — норки, Мата?

— Почему звезды — звезды, Мега?

— Просто они звезды, вот и все.

— Вот именно.

С тех пор как норки пришли в этот лес, Мата была исключительно немногословна, но Мега не терял надежды, что когда-нибудь она разговорится. Так почему бы не сейчас, когда оба они, с удобством расположившись на мягкой подстилке в своей просторной норе, угощались аппетитно похрустывающими жужелицами? Ах, если бы только она перестала говорить загадками…

— Отдел норкетинга намерен устроить большой праздник,— вскользь заметил он.

— Я знаю, — кивнула Мата. — Я выслушала их предложения и нахожу, что им следует и дальше дей– ствовать в русле своей концепции. На мой взгляд, они нашли довольно удачный ответ на вопрос, почему норки — норки.

Мега хрустнул очередным жуком и выплюнул несъедобные надкрылья.

— Что-что ты сделала? — переспросил он.

Мата в свою очередь выплюнула лапки и панцирь съеденной жужелицы.

— Почему бы тебе не перестать переживать по этому поводу и не предоставить мне во всем разобраться? — холодно спросила она. — В конце концов, мне эти вопросы гораздо ближе, чем тебе. Нужно быть самкой, чтобы понимать причинную сущность норочьего бытия полностью.

— Или мехостилистом, — не без горечи отозвался Мега. Нет, он не позволит ей подменять себя. Эти решения должен был принимать он, и только он.

— Как бы там ни было, все это просто разговоры, — прибавил он. — А жизнь — это не то, что ты говоришь, а то, что ты делаешь.