Страница 10 из 97
Но буду продолжать о себе. Не найдя приюта, я под вечер решился отправиться на «Байкал». Но тут новая беда: развело порядочную зыбь, и лодочники-гиляки не соглашаются везти ни за какие деньги. Опять я хожу по берегу и не знаю, что с собой делать. Между тем уже заходит солнце, и волны на Амуре темнеют. На этом и на том берегу неистово воют гиляцкие собаки. И зачем я сюда поехал? – спрашиваю я себя, и мое путешествие представляется мне крайне легкомысленным. И мысль, что каторга уже близка, что через несколько дней я высажусь на сахалинскую почву, не имея с собой ни одного рекомендательного письма, что меня могут попросить уехать обратно, – эта мысль неприятно волнует меня. Но вот наконец два гиляка соглашаются везти меня за рубль, и на лодке, сбитой из трех досок, я благополучно достигаю «Байкала».
Это пароход морского типа средней величины, купец, показавшийся мне после байкальских и амурских пароходов довольно сносным. Он совершает рейсы между Николаевском, Владивостоком и японскими портами, возит почту, солдат, арестантов, пассажиров и грузы, главным образом казенные; по контракту, заключенному с казной, которая платит ему солидную субсидию, он обязан несколько раз в течение лета заходить на Сахалин: в Александровский пост и в южный Корсаковский. Тариф очень высокий, какого, вероятно, нет нигде в свете. Колонизация, которая прежде всего требует свободы и легкости передвижения, и высокие тарифы – это уж совсем непонятно. Кают-компания и каюты на «Байкале» тесны, но чисты и обставлены вполне по-европейски; есть пианино. Прислуга тут – китайцы с длинными косами, их называют по-английски – бой. Повар тоже китаец, но кухня у него русская, хотя все кушанья бывают горьки от пряного кери и пахнут какими-то духами, вроде корилопсиса.
Начитавшись о бурях и льдах Татарского пролива,[51] я ожидал встретить на «Байкале» китобоев с хриплыми голосами, брызгающих при разговоре табачною жвачкой, в действительности же нашел людей вполне интеллигентных. Командир парохода г. Л.,[52] уроженец западного края, плавает в северных морях уже более 30 лет и прошел их вдоль и поперек. На своем веку он видел много чудес, много знает и рассказывает интересно. Покружив полжизни около Камчатки и Курильских островов, он, пожалуй, с большим правом, чем Отелло, мог бы говорить о «бесплоднейших пустынях, страшных безднах, утесах неприступных».[53] Я обязан ему многими сведениями, пригодившимися мне для этих записок. У него три помощника: г. Б., племянник известного астронома Б., и два шведа – Иван Мартыныч и Иван Вениаминыч,[54] добрые и приветливые люди.
8 июля, перед обедом, «Байкал» снялся с якоря. С нами шли сотни три солдат под командой офицера[55] и несколько арестантов. Одного арестанта сопровождала пятилетняя девочка, его дочь, которая, когда он поднимался по трапу, держалась за его кандалы. Была, между прочим, одна каторжная,[56] обращавшая на себя внимание тем, что за нею добровольно следовал на каторгу ее муж.[57] Кроме меня и офицера, было еще несколько классных пассажиров обоего пола и, между прочим, даже одна баронесса. Читатель пусть не удивляется такому изобилию интеллигентных людей здесь, в пустыне. По Амуру и в Приморской области интеллигенция при небольшом вообще населении составляет немалый процент, и ее здесь относительно больше, чем в любой русской губернии. На Амуре есть город, где одних лишь генералов, военных и штатских, насчитывают 16. Теперь их там, быть может, еще больше.
День был тихий и ясный. На палубе жарко, в каютах душно; в воде +18°. Такую погоду хоть Черному морю впору. На правом берегу горел лес; сплошная зеленая масса выбрасывала из себя багровое пламя; клубы дыма слились в длинную, черную, неподвижную полосу, которая висит над лесом… Пожар громадный, но кругом тишина и спокойствие, никому нет дела до того, что гибнут леса. Очевидно, зеленое богатство принадлежит здесь одному только богу.
После обеда, часов в шесть, мы уже были у мыса Пронге. Тут кончается Азия, и можно было бы сказать, что в этом месте Амур впадает в Великий океан, если бы поперек не стоял о. Сахалин. Перед глазами широко расстилается Лиман, впереди чуть видна туманная полоса – это каторжный остров; налево, теряясь в собственных извилинах, исчезает во мгле берег, уходящий в неведомый север. Кажется, что тут конец света и что дальше уже некуда плыть. Душой овладевает чувство, какое, вероятно, испытывал Одиссей, когда плавал по незнакомому морю и смутно предчувствовал встречи с необыкновенными существами. И в самом деле, справа, при самом повороте в Лиман, где на отмели приютилась гиляцкая деревушка, на двух лодках несутся к нам какие-то странные существа, вопят на непонятном языке и чем-то машут. Трудно понять, что у них в руках, но когда они подплывают поближе, я различаю серых птиц.
– Это они хотят продать нам битых гусей, – объясняет кто-то.
Поворачиваем направо. На всем нашем пути поставлены знаки, показывающие фарватер. Командир не сходит с мостика, и механик не выходит из машины;[58] «Байкал» начинает идти всё тише и тише и идет точно ощупью. Осторожность нужна большая, так как здесь нетрудно сесть на мель. Пароход сидит 12½, местами же ему приходится идти 14 фут., и был даже момент, когда нам послышалось, как он прополз килем по песку. Вот этот-то мелкий фарватер и особенная картина, какую дают вместе Татарский и Сахалинский берега, послужили главною причиной тому, что Сахалин долго считали в Европе полуостровом. В 1787 г., в июне, известный французский мореплаватель, граф Лаперуз,[59] высадился на западном берегу Сахалина, выше 48°, и говорил тут с туземцами. Судя по описанию, которое он оставил, на берегу застал он не одних только живших здесь айно, но и приехавших к ним торговать гиляков, людей бывалых, хорошо знакомых и с Сахалином и с Татарским берегом. Чертя на песке, они объяснили ему, что земля, на которой они живут, есть остров и что остров этот отделяется от материка и Иессо (Японии) проливами.[60] Затем, плывя дальше на север вдоль западного берега, он рассчитывал, что найдет выход из Северо-Японского моря в Охотское и тем значительно сократит свой путь в Камчатку; но чем выше подвигался он, тем пролив становился всё мельче и мельче. Глубина уменьшалась через каждую милю на одну сажень. Плыл он к северу до тех пор, пока ему позволяли размеры его корабля, и, дойдя до глубины 9 сажен, остановился. Постепенное равномерное повышение дна и то, что в проливе течение было почти незаметно, привели его к убеждению, что он находится не в проливе, а в заливе и что, стало быть, Сахалин соединен с материком перешейком. В де-Кастри у него еще раз происходило совещание с гиляками. Когда он начертил им на бумаге остров, отделенный от материка, то один из них взял у него карандаш и, проведя через пролив черту, пояснил, что через этот перешеек гилякам приходится иногда перетаскивать свои лодки и что на нем даже растет трава, – так понял Лаперуз. Это еще крепче убедило его, что Сахалин – полуостров.[61]
Девятью годами позже его в Татарском проливе был англичанин В. Браутон[62] (Broughton). Судно у него было небольшое, сидевшее в воде не глубже 9 фут., так что ему удалось пройти несколько выше Лаперуза. Остановившись на глубине двух сажен, он послал к северу для промера своего помощника; этот на пути своем встречал среди мелей глубины, но они постепенно уменьшались и приводили его то к сахалинскому берегу, то к низменным песчаным берегам другой стороны, и при этом получалась такая картина, как будто оба берега сливались; казалось, залив оканчивался здесь и никакого прохода не было. Таким образом, и Браутон должен был заключить то же самое, что Лаперуз.
51
Начитавшись о бурях и льдах Татарского пролива… – Чехов имел в виду прочитанные им книги и статьи, где говорится об условиях плавания в проливе: А. Вышеславцев. Очерки пером и карандашом… СПб., 1867, стр. 250; В. Римский-Корсаков. Случаи и заметки на винтовой шкуне «Восток»… – «Морской сборник», 1858, № 5, стр. 42–44; К. Скальковский. Русская торговля в Тихом океане. СПб., 1883, стр. 93–94; «Извлечение из рапорта контр-адмирала Пузино». – «Морской сборник», 1876, № 11, стр. 20, 22–23, 26; 1877, № 2, стр. 3
52
Командир парохода г. Л. – Имя и фамилия командира «Байкала» в книге не названы. Это – Лемошевский Павел Густавович (1833–?). В ответ на просьбу Чехова (через несколько лет после сахалинского путешествия) бывший старший офицер «Байкала» И. М. Эриксон сообщал в письме от 4 января 1897 г. о капитане этого парохода: «Лемошевский провел три зимы в Сан-Франциско у жены; каждою весною возвращался и плавал на своем „Байкале“, теперь он делает последние рейсы и хочет совсем бросить морскую службу. Ведь ему уже 64 года, но еще крепкий и бойкий старик» (ГБЛ). (См. также варианты к стр. 44.)
53
…чем Отелло, мог бы говорить о ~ утесах неприступных. – Чехов цитировал трагедию В. Шекспира «Отелло» в переводе П. И. Вейнберга, акт I, сцена 3 (изд. А. С. Суворина, СПб., 1886).
54
У него три помощника: г. Б., племянник известного астронома Б., и два шведа – Иван Мартыныч и Иван Вениаминыч… – Фамилии всех троих в книге не названы. 1) г. Б. – Бредихин Ипполит Петрович, племянник директора Пулковской обсерватории – известного астронома Ф. А. Бредихина (1831–1904). 2) Иван Мартынович Эриксон – старший офицер парохода «Байкал». В письмах Чехову 1896–97 гг. (ГБЛ) он благодарил писателя за присланные фотографии и письмо, сообщал о событиях своей жизни после 1890 г. 3) Иван Яковлевич Аулин. Чехов ошибочно назвал его шведом Иваном Вениаминовичем. Ошибку заметил И. М. Эриксон: «Аулин Иван Яковлевич (не Вениаминович, его второе имя Вениамин) перешел в ту же осень, т. е. 1890 г., командиром немецкого парохода „Аугустус“ (принадлежащего Николаевскому купцу Дикману) и плавал на нем до весны 92 года… Он здоров и комик, как и раньше, по-русски говорит уже довольно сносно и как финляндец ужасный русофил» (ГБЛ). В архиве Чехова имеется письмо к нему В. Г. Аулина (по-видимому, родственника И. Я. Аулина) от 11 января 1891 г., из которого узнаем, что Чехов привез с Сахалина деньги для передачи ему (ГБЛ).
55
…сотни три солдат под командой офицера… – Офицер М. Д. Иванов, плававший на пароходах Добровольного флота с 1884 г. до середины 1890-х годов в качестве заведовавшего ссыльнокаторжными (А. В. Щербак. Перевозка ссыльнокаторжных на о. Сахалин морем. – «Тюремный вестник», 1893, № 6).
56
…одна каторжная ~ за нею добровольно следовал на каторгу ее муж. – Имеется в виду Ганина Капитолина Дмитриевна, 28 лет, православная, грамотная, родилась в Амурской области, на Сахалин прибыла в 1890 г. Эти сведения приводятся из заполненной Чеховым в Александровском посту карточки-анкеты (ГБЛ). Там же карточка мужа: Ганин Андрей Ларионович, отставной унтер-офицер, 39 лет, правосл., род. в Томске, женат на родине; на Сахалине с 1890 г. «Пришел за женой».
57
На амурских пароходах и «Байкале» арестанты помещаются на палубе вместе с пассажирами III класса. Однажды, выйдя на рассвете прогуляться на бак, я увидел, как солдаты, женщины, дети, два китайца и арестанты в кандалах крепко спали, прижавшись друг к другу; их покрывала роса, и было прохладно. Конвойный стоял среди этой кучи тел, держась обеими руками за ружье, и тоже спал.
58
…механик не выходит из машины… – Имя его в книге не названо, но о нем идет речь и на стр. 52, 54. Это – Каликанов Николай Николаевич. О нем – в письме Эриксона Чехову от 4/16 января 1897 г. (ГБЛ).
59
…французский мореплаватель, граф Лаперуз… – Жан Франсуа Лаперуз (La Pérouse) (1741–1788), автор известного Чехову описания путешествия: «Voyage de la Pérouse autour du monde, publié conformement au décret du 22 avril 1791 et redigé par M. L. A. Milet-Mureau». Paris, 1797 (в «Списке» № 63). Возможно, Чехов пользовался русским переводом этой книги Г. М. Голенищева-Кутузова «Путешествие Лаперуза в южном и северном Тихом океане в продолжение 1785, 786, 787 и 788 годов». СПб., 1880. Лаперуз возглавил кругосветную экспедицию в 1785 г. к Тихому океану для исследования побережья Северной Америки и Юго-Восточной Азии. Открытый им залив он назвал де-Кастри.
60
Лаперуз пишет, что свой остров они называли Чоко, но, вероятно, название это гиляки относили к чему-нибудь другому, и он их не понял. На карте нашего Крашенинникова[682] (1752 г.) на западном берегу Сахалина показана река Чуха. Не имеет ли эта Чуха чего-нибудь общего с Чоко? Кстати сказать, Лаперуз пишет, что, рисуя остров и называя его Чоко, гиляк нарисовал и речку. Чоко переводится словом «мы».
61
Тут кстати привести одно наблюдение Невельского:[683] туземцы проводят обыкновенно между берегами черту для того, чтобы показать, что от берега к берегу можно проплыть на лодке, то есть что существует между берегами пролив.
62
…В Татарском проливе был англичанин В. Браутон (Broughton). – William Robert Broughton, английский мореплаватель, посетивший Сахалин в конце XVIII в., автор известного Чехову описания, названного им в черновой рукописи: «Voyage of discovery to the North Pacific ocean » London, 1804. В названных Чеховым книгах Крузенштерна, Невельского и др. говорилось об ошибке Браутона: «Сахалин – полуостров».