Страница 49 из 52
Рихард представил, как стоит за круглым столом в квартире Клауса, почувствовал на себе полные гнева и презрения взгляды товарищей. Нет, не случайно он нарушил приказ и в зале суда, и в том магазине, не случайными были его тайные встречи с Гердой — это кровь презренного метиса говорила в нем, толкала на измену делу партии!..
"А Клаус? — внезапно задал себе вопрос Рихард. — О, он, конечно, знал, что Герда будет на этом собрании! — И тут же ответил себе: — А если и знал? Или, наоборот, не имел понятия? Какое это может иметь значение, когда речь идет о долге национал-социалиста?! О, она понимала, на что шла, эта Герда, когда связала свою жизнь с врагами Германии! Так пусть свершится неизбежное!.."
"Вперед!" — приказал себе Рихард.
…Издалека приближаются сразу несколько автомашин. Очевидно, их задержал красный свет ближайшего светофора, а теперь они все двинулись на зеленый. Кларнетист продолжает играть. Рихард видит, как какой-то прохожий бросает ему в кепку монету. Старик, не отрывая кларнета от губ, низко кланяется. Часы на руке Рихарда издают едва слышный писк.
Рихард делает рывок на мостовую, стремясь достигнуть той самой выбоины. Он спешит оказаться на избранной им боевой позиции, пока его не отделят от дома приближающиеся автомашины. Кто-то из шоферов, видимо, заметил его и еще издали начинает сигналить.
В эти секунды Рихард не слышит ни сигналов, ни звука кларнета. Он выхватывает из кармана куртки зажатую в кулаке гранату, вырывает из нее чеку, бросает последний взгляд на окно и, прицелившись, со всего размаха швыряет в него смертоносную ребристую грушу.
Что было потом?
Рихард не смог бы восстановить последовательность всего, что произошло в следующие секунды. Звон стекол. Оглушительный взрыв. Язык смешанного с дымом пламени, вырвавшийся из окна. Скрип, визг тормозов. Все, все вместе…
Но в эти последние секунды Рихард ничего не видел. Бросив гранату, он рухнул, распластался на мостовой, предохраняя себя от осколков. Однако репетиции не прошли даром. Он тут же вскочил, петляя, бросился бежать между рядами уткнувшихся друг в друга машин, крича:
— Бомба! Где-то взорвалась бомба!
…Через две-три минуты здесь уже собралась толпа Откуда-то внезапно появившиеся пешеходы, шоферы и пассажиры, выскочившие из машин… Рихард обернулся, бросил взгляд на раздуваемый ветром язык пламени, рвущийся из окна и все еще лизавший наружную стену дома… Кто-то кричал в толпе:
— Я видел его, я видел! Полиция! Где полиция?! И тогда смешавшийся с толпой Рихард тоже стал кричать:
— И я его видел, он убежал! Полиция!
Он уже давно скинул с себя куртку, чтобы не быть опознанным по одежде, и теперь размахивая ею, придерживая лежащий в кармане пистолет и делая вид, что рвется к дому, чтобы тушить пожар. Затем, убедившись, что никто не собирается его задерживать, Рихард выбрался из толпы и, постепенно замедляя шаг, пошел в намеченном заранее направлении. Спешившие ему навстречу люди спрашивали:
— Что там произошло? Откуда взрыв? Он охотно отвечал:
— Бомба! Какой-то негодяй бросил бомбу в окно.
Рихарду везло. Не только он один, но и еще многие прохожие отделялись от толпы и спешили уйти в сторону, боясь повторного взрыва или возможной перестрелки или просто не желая оказаться на месте происшествия, когда появится полиция.
Рихард повернул за угол, миновал переулок и только там уже надел куртку, пригладил растрепавшиеся волосы и свернул на параллельную улицу.
Уже не мысль о спасении, а совсем другая целиком владела теперь Рихардом: акция удалась! Он выполнил приказ! Доказал и Клаусу, и всем остальным, что страх не ведом ему, а ненависть к коммунистам беспредельна.
Дойдя до заранее облюбованной пивной, он открыл дверь и вошел. Пивная была наполнена лишь наполовину, и Рихарда встретили десятки любопытных и встревоженных взглядов. Сидевшие за ближайшим к двери столиком люди стали наперебой спрашивать его:
— Вы слышали взрыв? Где он произошел? Кажется, где-то поблизости?
Рихард в ответ пожимал плечами и отвечал, что на улице все спокойно, но взрыв он слышал и думает, что это случилось где-то неподалеку. Он уселся за свободный столик и заказал подошедшему официанту кружку пива.
В это время откуда-то издалека, но все приближаясь, донеслось завывание полицейских сирен.
Верно это или нет, что преступника часто неотвратимо тянет на место совершенного им преступления? По крайней мере Рихарда тянуло. Это была не мистическая, безотчетная тяга. Ему хотелось узнать, сколько врагов пострадало от взрыва, а если удастся, то увидеть их в лицо. Увидеть, есть ли среди них Герда. Если да, то, значит, он, Рихард, — настоящий национал-социалист, что приказ партии для него превыше всего.
Звук сирен постепенно смолк, и Рихард понял, что и полицейские и санитарные машины, очевидно, уже подъехали к дому. Следовательно, если он хочет узнать, сколько там убитых и раненых, то надо вернуться.
Он снова снял куртку, носовым платком вытер лоб, делая вид, что ему жарко, расплатился, не допив пиво, и, проговорив, ни к кому не обращаясь: "Пойти, что ли, посмотреть…", вышел на улицу.
Рихард увидел, что люди на тротуарах явно спешили туда, где произошел взрыв. Он смешался с пе-шеходами, миновал переулок и скоро оказался на знакомой улице. Еще издали Рихард почувствовал запах гари, а дойдя до конца переулка, увидел, что соседняя улица окутана дымом.
Однако в это время подул ветер. Он раздувал пожар, но постепенно рассеивал дым. На мостовой и на тротуаре напротив того дома стояла большая толпа людей. Над ней возвышались кузова полицейской, пожарной и санитарной машин.
Толпа была разделена широким проходом, образованным двумя шеренгами полицейских, выстроившихся от подъезда дома до того места, где вплотную друг к другу стояли машины — фургоны с опознавательными надписями и знаками на бортах.
Стена, в которой находилось то окно, была черной от гари и копоти, и по ней стекали струи воды, — очевидно, пожарные только что закончили свою работу. Оконная рама с выбитыми стеклами, с разводами сажи вокруг на стене напоминала подбитый глаз какого-то чудовища.
Рихард уже успел втиснуться в толпу и пробраться почти к самому проходу, где, взявшись за руки, стояли полицейские. Его переполняло чувство гордости. Это он, он все устроил, он швырнул прямо в глотку коммунистам гранату, из-за него собралась здесь эта толпа, примчались эти машины! Кто из группы Клауса, включая и его самого, мог бы похвастаться таким же подвигом? Сегодня вечером этот подвиг станет известным всей партии, всему Мюнхену, всей Германии!
Недалеко от порога дома Рихард увидел лежащее на тротуаре тело старика нищего, недавно игравшего на кларнете. Его длинный свитер был забрызган кровью, кровью и сажей были покрыты седые волосы.
Рихард взглянул на часы: 13.40. Только немногим более получаса заняла вся операция.
Он подошел уже почти вплотную к шеренге полицейских. Прислушался к говору окружавших его людей. Одни убеждали других, что бомбу бросили коммунисты, для этого, мол, в Мюнхен из Восточной Германии была заслана целая террористическая группа, другие, обрывая их, обвиняли "проклятых нацистов"…
Внезапно все смолкли. В подъезде показался человек в белом халате. Медленно переступая, он сжимал ручки носилок. Второй санитар держал носилки с другой стороны. Неторопливо, буднично выполняя привычную работу, они вошли в образованный полицейскими коридор.
Рихард был доволен, что сумел пробраться так близко к проходу. Отсюда он увидит всех, кого уничтожил или смертельно ранил. Вот этот тип, которого сейчас проносят мимо, конечно, мертв. На вид ему лет тридцать, а может быть, окажется и больше, если смыть с лица кровь, прикрыть рассеченный осколком гранаты лоб. "Туда тебе и дорога!" — подумал Рихард. Еще полчаса назад он, наверное, выкрикивал свои коммунистические лозунги. А раньше подстрекал судетских или эльзасских немцев против национал-демократов. Предатель!..
Гордость за содеянное переполняла все существо Рихарда. Значит, он готов, он может преступить все — дружбу, любовь — ради партии.