Страница 2 из 19
Театр невоенных действий
Когда я просматриваю свой дневник, меня охватывает странное чувство. Жизнь юной девы в мегаполисе. Вылазки в стан врага, встречные бои, обходные маневры, залегания в окопе, разведка боем. В общем, книжечку в обложке из розовой кожи с золотыми виньетками и мелованной бумагой, которую мне мама привезла из Вены, можно обозвать дневником военных действий или дневником наблюдения за природой… безумия. Но странно. Во всей этой заварушке я как рыба в воде. Я не испытываю, даже находясь в эпицентре событий, ни страха, ни безнадеги. Напротив, мне безумно любопытно: что будет дальше? Весело и нисколечко не страшно.
Я не чувствую в себе особенной агрессии, но если жизнь выбрасывает тебя на ринг — тебе придется вступить в борьбу. Хотя даже на ринге, где прописаны правила, суетится рефери и поддерживают секунданты, все равно — преимущество у того, у кого есть опыт уличной драки. Схваток, в которых не взвешивают противников, где правил нет или же те ежесекундно меняются — тут группа поддержки может тебе изменить. В любой момент. Опыт, полученный в таких стычках, и есть жизненный капитал хулиганки. А капитал не должен лежать, он должен оборачиваться и приносить дивиденды.
Иной самоуверенный тип начинает спорить: женщина не должна быть такой! Тем более девушка! Девушка должна быть другой! Какие еще драки-ринги! Камелек, вязанье, свечка, печка, сверчок и шесток — вот нормальное окружение нормальной особы женского пола. За стенами терема родного, в уюте и безопасности, словно в Алмазном фонде, должно деве пребывать. По крайней мере, в юности. Но мы, юные девы, вовсе не такие уж эфирные созданья, чтобы залеживаться в сейфах и засиживаться в теремах. Строить взаимоотношения, налаживать общение, формировать окружение любой человек вынужден. Иначе останется один, в какую компанию его ни помести.
Едва ли не самая важная задача — отношения с противоположным полом. Нет, не с «мальчиками», а с парнями, с мужиками, с теми самыми «грубыми волосатыми животными», от упоминания коих трепещут старые девы. Не то в страхе трепещут, не то… Словом, о взаимоотношениях с мужчинами — следующая часть моего повествования. И далеко не всегда речь идет о любви. Иной раз… Впрочем, все по порядку.
Помните Мирру, мою приятельницу Мирру, журналистку-садистку? Ту самую, которая привела меня в сказочный телемир — именно для того, чтобы показать: этот мир реален и «с исподу» нисколечко не хорош? Если не помните, то прочтите о ней в «Боксе, лохотроне и кодексе самурая». А заодно и про другую мою знакомую представительницу мира прессы — про Сероухову по прозвищу Сероушка. Они обе еще всплывут в моем повествовании.
Итак, со временем я оценила все преимущества сотрудничества с Миркой. Писать мне было не трудно, а с ее легкой руки можно было попасть на крутые тусовки. Вначале мне страшно нравилось: было куда выгуливать шмотки, нравилось трепаться, дурачиться, знакомиться, нравилось, что вот так, запросто, вокруг меня ходят люди «из телевизора» или те, кто делает этих людей. Когда мне это наскучило, я начала ловить кайф оттого, что чувствовала себя умной, циничной и знающей всему цену. Потом мне и это стало надоедать, и гораздо быстрее, чем я даже могла предположить. Я не получала адреналинового допинга, шатаясь по тусовкам, как престарелая Сероушка. Я не млела от общения со знаменитостями: чаще всего они оказывались людьми либо не очень умными, либо уныло банальными. Оно и понятно: рассыпаться фейерверками эмоций и острот перед каждым журналистом не станешь. Слишком много нас развелось.
Поэтому единственное, что удерживало меня в этих местах — это заработок. Я постепенно внедрялась во взрослую жизнь. Училась идти на компромисс, заниматься рутиной, с приятной улыбкой терпеть общество неинтересных лично мне людей, и что-то подсказывало мне: дальше удельный вес неприятных занятий будет все увеличиваться и увеличиваться. С этими невеселыми мыслями я и отправилась на очередной показ мод очередных младых талантов, коими в последнее время стал так обилен fashion-бизнес. Приехала я в клуб с опозданием, но тут и не думали еще начинать. Зато щедро раздавали спиртное: официанты с особой навязчивостью обносили всех крюшоном, который бармены под стойкой разливали по стаканам алюминиевыми половниками. Я пропустила пяток заходов, на шестой поддалась: быстро справилась с содержимым стакана, потом взяла еще. Показ не начинали. Я маялась от скуки, вяло отшивала от себя какого-то парня со смутно знакомой физиономией. Он был явно из тех заядлых тусовщиков, которые обожают позировать для светской хроники и мозолить глаза. А потому считают себя всем родными.
На помощь мне пришла неожиданно возникшая из толпы Сероушка. Увидев знакомую личность с представителем мужского пола, Сероушка втянула живот, расправила плечи и покачивая бедрами двинулась к нам.
Приве-е-ет! — и под Сероушкиным носом приклеилась улыбка, — Откуда я вас знаю? — Сероушка понизила голос, наклонившись к моему собеседнику.
Парень самодовольно ухмыльнулся:
Ох, уж этот шоу-бизнес, меня знают все!
Я так и поняла, — растягивая гласные, пропела Сероушка, — Я же профессионал!
А вот ваша подруга не хочет меня признавать. У нас с ней полчаса беседа не клеиться.
Предпочитаю отличаться от всех, — отрезала я, — «Другие — вообще кошмарная публика».
Естественно, ни парень, ни Сероушка не вспомнили, что это цитата из Уайльда,[6] и тут же оба признали меня автором этого афоризма. И обиделись.
Ляля, хамить — непрофессионально! — попыталась отчитать меня Сероушка.
Еще бы! У проституток это первое правило хорошего тона!
Какая ты противная, — вынужденно захихикала Сероушка и подвинулась поближе к всеобщему знакомцу, — Давайте не будем обращать на нее внимание. Вы здесь по делу или отдыхаете?
Хотел развлечься, но не сложилось. Я пошел. Пока.
Рыбка сорвалась с Сероушкиного крючка и растворилась в мутных водах тусовки.
Ну, ха-а-ам, — обалдело промямлила Сероушка, — правильно ты его отшивала.
Меня всегда поражала эта манера у дамского контингента. Вначале в припадке соперничества они на тебя наезжают, а через две минуты, оказавшись в полном дерьме, тут же начинают жаловаться тебе на «жись» как лучшей подруге по горькой бабьей доле. Сероушка в состоянии полного облома сидела грустная, притихшая. Очевидно, мысленно она уже строила планы на бурную ночь с незнакомцем. Я цапнула у проходящего мимо официанта еще парочку крюшонов. Один протянула Сероушке:
Хорошо, что отвалил. От таких козлов больше мороки, чем пользы, и в штанах у них одна мелочь звенит.
Точно-точно, — ухмыльнулась Сероушка. Она уже приходила в себя. Сняла с подноса еще официанта еще два стакана. Один протянула мне. — Пошли места занимать, — обратилась она ко мне уже покровительственным тоном, — они сейчас начнут.
И мы стали пробираться через размякшую пьяную толпу к местам для прессы.
На каждом стуле лежало по релизу, смачно описывавшему творческие потуги молодых дизайнеров. Будто бы для создания своей коллекции они и философией буддизма проникались, и на льды Исландии глазели, и своими крестными отцами в моде объявили «Виктора и Рольфа»,[7] а идеалом женщины, конечно, Уму Турман. Дальше я прочесть не смогла, потому что погасили свет, заиграла музыка и на подиум вышли модели. Через пару минут я поняла, на что рассчитывали устроители дефиле и почему так затягивали начало показа. За те полтора часа времени они постарались влить в публику как можно больше спиртного для примирения с действительностью. Может, на кого и подействовало, а со мной получилось точь-в-точь как в старом анекдоте: «Не, я столько не выпью!» И хотя у меня было полное ощущение, что крюшон тихонько выливается у меня из ушей, а в глазах вместо зрачков — ягодки из хмельного напитка, словно я не я, а игральный автомат, — так вот: для примирения с увиденным мне было явно недостаточно.
6
А точнее, из лорда Горинга, украшавшего клуб холостяков на протяжении всей комедии «Идеальный муж». А в конце комедии, естественно, выбывшего из оного заведения по не зависящим от него причинам. Как говорится, был лорд Горинг украшением, да весь вышел.
7
«Виктор и Рольф» — весьма популярный нидерландский дуэт модельеров. То есть популярный у тех, кому есть что почитать на этикетке, кроме как «в горячей воде не стирать, а в холодной ваш порошок не справится!». Один байер (покупатель, заядлый до профессионализма) сказал, что их «шмотки хорошо выставлять в витринах под рождество, чтобы снизить наплыв туповатых покупателей».