Страница 19 из 19
Ларискина бабуля мирно спала в своей комнате, но громкие голоса из гостиной ее разбудили. И она решила выйти пообщаться с потенциальными родственниками. Правда, платье, в которое ее одели, показалось ей слишком нарядным для такого случая. «И так уже измялось, пока я тут дремала. Похоронить не в чем будет!», — решила она и тихонько переоделась в свой привычный «плюшкинский» халат. В нем и предстала перед гостями. Славный вождь племени гуронов на тропе войны. «М-да, — охнул про себя Сережин отец, — с этим сокровищем в «Метрополь» соваться… себе дороже». Он вдруг оробел, как робеет всякий демагог, неожиданно нарвавшийся на собрата с более мощной харизмой. А, может, просто бабулина хламида с ирокезом повергли его в шок.
Этим его замешательством Акулина Гавриловна и воспользовалась:
Ну что, родня? — гаркнула она, тяжело приземляясь на стул, — Место свадьбы изменить нельзя! Давайте выпьем за знакомство! Как звать-то вас, горемычные?
После, вспоминая эпохальную встречу родителей, Сережа с Лариской изумлялись тому, как бабуля сумела всех обломать и настоять на своем.
Баба Лина — человек! — восхищался Сережа, — Я ей обязан. Непременно надо ей боевое копье подарить и палочку в нос. Как ты думаешь?
Дело хорошее, — хихикнула Лариска, — только она носить это все равно не будет, припрячет в шкаф для похорон.
Назревавший скандал так и не состоялся. Предки остались в прохладном состоянии «худого мира». Сережиным родителям пришлось отступить и выпускать пар на стороне. Ларискиным родителям не пришлось капитулировать и подчиняться против своей воли. А это значило, что свадьба их детей все-таки должна состояться.
И начались приготовления. Первый закон устройства классической свадьбы — «до премьеры живьем дойдут не все»! Почему? Слишком часто в одно и то же время в одном и том же месте собирается некое принудительное сообщество людей, которым постоянно приходится друг другу уступать. А еще обуздывать свои принципы, которыми в мирное время они бы нипочем не поступились. И к тому же тихо беситься от мысли, что весь этот ад — только начало большого пути. Потери противника в расчет не берутся: и его нога, стоящая на горле своей песни, не идет ни в какое сравнение с твоей собственной задней конечностью, в том же положении находящейся. Ты в этой позе страдаешь, а он, гад, в той же самой раскоряке небось жирует: жизни радуется и розы нюхает, а еще втихаря смеется над твоими неприятностями.
Через месяц после начала приготовлений к свадьбе Лариска называла Сережу не иначе как «Монтеккович», а он ее, соответственно, «Капулеттьевной».[71] Бабуля же Ларискина, спасительница с ирокезом, теперь держала стойкий нейтралитет, то есть отвешивала всем сторонам ехидства и сарказма в равной степени, чтоб не расслаблялись и не теряли спортивной формы. Родители Сергея, периодически получая от бабули по полной родственных подначек на правах старшего, теперь тоже ратовали за «сельскую» свадьбу. Поскольку Ларискины родители им объяснили, что только присутствие отца Кирилла делает Акулину Гавриловну тише воды, ниже травы, при нем она вспоминает о любви к ближнему и становится доброй христианкой. К тому же Сережиному отцу все тот же босс выразил свое одобрение и сказал, что в Европе предпочитают играть свадьбу именно так. И теперь бедолага со всем занудством и ответственностью выкладывался в благоустройство торжества.
Тем временем Лариска горько рыдала на моем плече, после того как Сережа три раза подряд забраковал выбранные ею свадебные платья:
Я и не предполагала, что у нас такие разные взгляды на жизнь! Он ведет себя как нудный старый хрен! Как его папочка!
Должна признать, что он прав, как бы ни противно тебе это было слышать. Наряды просто «писк-визг», но они не для церкви. Тебя бабуля в таком виде к отцу Кириллу не подпустит. Впрочем, если учесть, что он тебя крестил в младенчестве и все твои прелести уже видел…
Ну вот! И ты на его стороне! Как я одинока! Все против меня! Я — сирота!
Обратись к Настьке с Танькой — они тебя поддержат. Будете выступать вместе: трио «Клуб одиноких сердец». Гвоздь программы — забойный песняк: «И нет нам в этом мире равных, красоткам умным, но бесправным!» Рифму только отдай текстовику — поправить.
Несмотря на иронию, признаюсь: я и не думала сердиться на Лариску, хотя порой и у нас возникали стычки. В обстановке повышенной напряженности искра била из всех. Очевидно для того перед свадьбой и устраивают мальчишники с девичниками, чтобы все перебесились, выпустили пары и предстали перед алтарем в более-менее смиренном виде. Я не знаю, что было на мальчишнике у Сережи, но девичник у Лариски был по-настоящему ужасен. Типа все присутствующие решили проститься с детством здесь и сейчас. Самым невинным занятием оказался подсунутый Таньке с Настькой косячок. Две принципиально непьющие зануды сидели и хихикали, как два дельфина. А завтра они будут холодеть при мысли, что мы с Лариской все знаем про их моральное падение.
Что заставляет будущих молодоженов устраивать перед «самым счастливым (ха-ха) мигом в жизни» такой вот забег на выживание: сто километров по Сахаре без воды, без обуви и без группы поддержки? Чтобы точно знать, кто из них не верблюд и кого придется к финишу на горбу переть? А если оба не верблюды? Тогда, значит, и жениться не стоит? Или это старинная мудрость, помогающая усмирить нрав молодых хотя бы на время медового месяца? Ведь по сравнению с «подготовительным этапом» все, что следует за свадьбой, покажется форменным раем и благодатным краем. И будут новобрачные ворковать, аки голуби, хотя впоследствии, оправившись от психотравм, полученных во время подготовки и собственно торжества, они превратятся… в тех же голубей. Только из другой традиции — из дальневосточной. Здесь они символизируют коварство и похоть. Здесь змеи куда привлекательнее и чище — в нравственном смысле.
Как видите, дорогие читатели, мучения могут не только последовать за удовольствиями, но и предшествовать оным. И какой только хренотени не придумают люди, чтобы придать ритуалу торжественности! Как будто без мучений и радость не полна. Нарочно это делается или так нечаянно выходит, я, пожалуй, подумаю в следующей книге. В той, которая называется «Пасьянс или шахматная партия».
71
Фамилии враждующих семей из трагедии В.Шекспира «Ромео и Джульетта» — Монтекки и Капулетти