Клятва рыцаря

– Кто заключил ее под стражу? – спросила Элспет, в то время как слуга наполнял их бокалы вином.

– Сэр Раналд Дуглас, ее очередной жених, – ответил Пейтон и сделал большой глоток вина.

– Значит, она опять собиралась выйти замуж?

– Да. И он тоже должен был погибнуть. Оказывается, у Изабель давно в качестве любовника был другой мужчина из клана Дугласов. Говорят, она и сэр Кеннет планомерно убивали всех, кто стоял у него на пути. Целью сэра Кеннета было захватить как можно больше земель. Сэр Раналд являлся последним препятствием. Кстати, он очень неохотно согласился на помолвку с Изабель.

– Вероятно, она все-таки смогла покорить его своим обаянием.

– Нет. Я разговаривал с ним после того, как состоялась договоренность о помолвке. Он хороший человек. Немного грубоватый, но честный и сообразительный. Я рассказал ему кое-что о его невесте, включая и тот факт, что тоже однажды был ее любовником.

– Пейтон, он же мог убить тебя. – Элспет была потрясена его безрассудством.

– Мог, но я чувствовал, что он даже не попытается сделать это. Его заинтересовало то, что я рассказал ему, и он уверил меня, что не намерен жениться на Изабель. Сэр Раналд сказал, что ему хорошо известно, кто такая Изабель, и что он начал пристально следить за ней после смерти ее третьего мужа. Он собрал о ней всю информацию, какую только мог, и ему открылась страшная правда. В конце концов он полностью разоблачил ее.

Элспет медленно отпила из бокала и тихо произнесла:

– Интересно, что дало ему основание посадить ее в тюрьму.

– Кажется, он и еще несколько человек приложили ухо к двери ее спальни в подходящий момент.

– И услышали ее откровения?

– Да. Оки узнали, что сэр Кеннет – се любовник, что эта пара намеревалась убить сэра Раналда и что эти негодяи уже наметили человека, которого должны были обвинить в его смерти.

От пристального взгляда Пейтона Элспет похолодела. Нетрудно было догадаться, кто этот несчастный глупец, которого выбрали для обвинения в преступлениях Изабель. Один только намек на имя Кормака заставил ее содрогнуться, хотя она старалась как можно реже думать об этом человеке. За десять дней, прошедшие с тех пор, как Элспет оставила его, она выплакала все слезы, проклинала Кормака и его долг чести, тосковала по нему, снова проклинала, а потом изматывала себя всякой домашней работой так, что не могла думать ни о чем другом, кроме сна. Ее родители внимательно наблюдали за ней, и Элспет, страшась неизбежного скандала, понимала, что скоро им надоест ждать, когда она расскажет, в чем дело, и они потребуют у нее ответа.

А когда она наконец почти обрела покой, вернулся Пейтон с новостями и снова внес сумятицу в ее мысли. Изабель, конечно, теперь заплатит за свои преступления, а Кормака ждет жестокое разочарование. Тот факт, что она беспокоится о нем, привел Элспет в ярость. Когда же ей пришло в голову, что Кормак может вернуться к ней, так как со смертью Изабель его обязательства потеряют силу, Элспет едва не закричала от уязвленного самолюбия. Ей не хотелось думать, что она может оказаться настолько глупой, что примет его, хотя он пренебрег ею.

– Кормак знает обо всем этом? – спросила она, проклиная свою слабость, побудившую ее задать этот вопрос.

– Он находился среди тех, кто стоял возле двери в спальню Изабель.

– О Боже! – Элспет была потрясена, однако нашла в себе силы подавить свое стремление немедленно поехать к Кормаку и попытаться помочь ему преодолеть постигшее его разочарование. – Тебе известно, что он намерен теперь делать?

– Он задержится при дворе, так как может потребоваться дополнительный свидетель. Ведь многие знают, что сэр Раналд не испытывал желания жениться на Изабель, а потому вполне мог ложно обвинить ее. Другие же свидетели являются его родственниками. Поэтому не исключено, что присутствие Кормака окажется необходимым. Сэр Раналд хочет, чтобы Изабель и сэр Кеннет получили по заслугам и были повешены. Он старается собрать всех, кто хоть что-нибудь знает об их преступлениях. Его действиями руководит не стремление Дугласов избавиться от досаждавшей им парочки. Он хочет, чтобы не осталось никаких сомнений относительно их вины.

– Сэр Раналд мог бы просто воспользоваться могуществом клана Дугласов, и то, что он отказался от этого, говорит о его порядочности и честности.

– А также о том, что он хорошо знает, как уцелеть. Здесь не все так просто, дорогая. Дугласы стали слишком могущественными и высокомерными. Скоро может начаться передел собственности и смена власти. Сэр Раналд намеревается пережить все это и сохранить в неприкосновенности свои земли и власть. Думаю, он хорошо разбирается в политической обстановке. Впрочем, посмотрим. А что ты думаешь о Кормаке?

Пейтон произнес это имя так неожиданно, что Элспет не успела скрыть свою реакцию. «Ужасно, – подумала она, если от одного лишь упоминания имени этого мужчины у меня болезненно сжимается сердце и я вздрагиваю, как от удара». Элспет понимала, что еще очень не скоро ее чувства к Кормаку угаснут, но ничего не могла с собой поделать.

– А что о нем думать? – пожала она плечами. – Он наконец понял, что собой представляет Изабель, и это уже хорошо. Теперь он свободен от нее и от своей проклятой клятвы. Все остальное не имеет значения.

– О, Элспет, неужели ты действительно так считаешь? Она вздохнула, смирившись с тем, что вынуждена говорить о Кормаке, и изо всех сил стираясь не расплакаться.

– Что еще я могу сказать? Я проиграла, пытаясь завоевать его сердце, и не хочу повторять попытку. Возможно, я стала трусихой. То, что он выбрал Изабель, задело меня гораздо сильнее, чем я могла себе представить, и я не хочу подвергать себя новому испытанию.

– Он просто глупец.

– Конечно. – Губы Элспет тронула легкая улыбка, а сердце учащенно забилось от сдерживаемых эмоций. – Но может быть, я еще глупее, если думала, что за несколько недель смогу все изменить.

– А что ты будешь делать, если он приедет за тобой?

– Не знаю. Кроме того, что я испытываю боль, я не могу не злиться на Кормака. Не пробуждай надежды в моем сердце. Меня бросает в дрожь при мысли, что Со мной будет, если все опять окажется напрасным.

– Я тебя понимаю, – кивнул Пейтон.

– Элспет, – позвал ее отец и вошел вместе с матерью в гостиную, – посыльный принес тебе какой-то пакет.

– Ты еще ничего не рассказывала им? – шепотом спросил Пейтон, наблюдая за приближением дяди и тети.

– Нет, – тоже тихо ответила Элспет, – но, полагаю, уже пора. – Она улыбнулась отцу, однако по его прищуренным глазам поняла, что попытки задобрить его напрасны. – От кого послание? – спросила Элспет, когда отец протянул ей небольшой пакет, перевязанный яркой шелковой лентой.

– Не знаю. – Бал фур сел на стул во главе стола и пристально наблюдал за дочерью. – Парень, принесший пакет, ничего не сказал. Он ждет ответа.

Элспет дрожащими руками вскрыла пакет. В этот момент она так явственно ощущала присутствие Кормака, что, казалось, он вот-вот войдет в гостиную. К верхней части маленького листочка пергамента была приколота очень красивая серебряная брошь с темно-красными гранатами. Ниже размашистым мужским почерком было написано: «Прости меня. Кормак».

Обуреваемая нахлынувшими чувствами, Элспет тем не менее заметила, что отец и мать внимательно изучили брошь и записку, а затем вопросительно посмотрели на нее.

– За что ты должна его простить? – сурово спросил Балфур.

– Так, пустяки, – ответила Элспет, испытывая огромное желание уединиться, чтобы прийти в себя.

– Посыльный ждет твоего ответа.

– Просто поблагодарите его, – сказала Элспет и пошла к выходу из холла, еле сдерживая желание пуститься бегом.

– И больше ничего?

– Ничего.

Как только дочь вышла, Балфур посмотрел на Пейтона.

– Что-то очень беспокоит мою дочь.

– Да, – согласилась Молди, сидя напротив Пейтона и не сводя с него строгого взгляда. – И это продолжается уже довольно долго. Что произошло между ней и Армстронгом?