Страница 21 из 32
Их охватил настоящий шквал, ввергая их в безжалостный костер страсти. В их движениях было изящество танцоров и мощь схватившихся в смертельной схватке хищников. Их порыв лишь немногим отличался от безумия.
И наконец осталось только это безумие, только он и она, слившиеся воедино. Их неистовство соединилось в один торжествующий крик наслаждения, ставший знаком их освобождения и того, что, пройдя испытание огнем, они выдержали его.
Усталые, освободившиеся от всего, кроме сомнения в реальности происходящего, они лежали в объятиях друг друга. Свет лампы мягко освещал их тела, которые, словно от эха мощного взрыва, еще время от времени сотрясала дрожь. Девон набросил на себя и на Тори простыню и лежал, прижимая ее к себе, будто все еще боясь потерять, и не переставал гладить ее волосы и руку, лежавшую на его груди.
— О Боже! — прошептал он наконец.
Тори потерлась щекой о его плечо. Оглушенная происшедшим, ока все еще не могла прийти в себя, до конца понять, что это было, зная только, что никогда в жизни не переживала такого чувства близости к другому человеку.
— Ты… ты что-то невероятное, моя любимая…моя цыганка.
— Ты тоже ничего, — сказала она охрипшим голосом, стараясь казаться беззаботной.
Девон тут же подхватил заданный ею полушутливый тон.
— Надеюсь, в это утро ты будешь относиться ко мне с уважением, — сказал он нарочито обеспокоенным голосом.
— Я всегда знала, что ты хороший человек, — засмеялась она.
— Именно поэтому ты на меня и набросилась.
— Конечно.
— Знаешь, в тебе было столько силы, словно у какого-нибудь грузчика из Ньюкасла.
— А ты занимаешься любовью по привычке?
— Скорее по природе.
— При чем тогда тут я?
— Трудный вопрос.
— Ничего себе.
— Ну, хорошо. Ты моя добыча.
— Час от часу не легче. Я бы не советовала тебе путать женщин с трофеями.
— Разве я путаю?
— Конечно.
— Извини, пожалуйста. Ну, тогда ты можешь быть, например, моей царственной спутницей.
— Разве ты принц или король?
— А разве нет?
— Конечно нет. Ты мой благородный рыцарь.
— Я готов быть твоим рыцарем благородного образа хоть на осле.
— Это и неважно. Он привлек ее к себе:
— А ты мой ангел, только вот не видно сияния вокруг твоей головы.
— Разве? — Она стала вертеть головой, словно стараясь за ней что-то разглядеть. — Вот досада! Наверное, это ты украл его?
— Мне ведь нужен был какой-нибудь сувенир.
— Верни сейчас же.
— Не могу. Невозможно, завоевав «редкую, ярчайшую звезду» заботиться о том, чтобы сохранить венчик ангела.
Она рассмеялась:
— Сдаюсь! Ты победил! Я быстрее соображаю, когда одета и нахожусь в вертикальном положении.
— Смею тебя уверить, что ты достаточно проворна и обнаженная, и в горизонтальном положении.
— Перестань, Девон.
— Я имел в виду только способность думать — и ничего больше.
— Так я тебе и поверила.
— Нет, в самом деле. Конечно, ты великолепна и…
— Само собой разумеется, — прервала его Тори.
— Все это — пустые слова, — усмехнулся он.
— А у нас весь разговор из них и состоит.
— Давай тогда поговорим откровенно.
— Ты о чем? — насторожилась она.
— Просто я хотел сказать, что идет дождь. Тори расхохоталась.
— Ну что, получила? — Девон был явно удовлетворен своей шуткой.
— Я уже давно поняла, что просто невозможно догадаться, что ты выкинешь в следующую минуту, — сказала она смиренным тоном.
— И все же попробуй догадаться, о чем я сейчас думаю.
Она открыла от изумления рот и потом пробормотала неуверенно:
— Неужели ты не устал?
— Ты умница, и я не устал, — сказал он хрипло, гибким движением придвигаясь к ней. Нежно лаская тело Тори, покрытое золотистым загаром, он осыпал поцелуями ее лицо и шею. — А ты? — спросил он ее.
Но Тори и не думала отвечать. Во всяком случае, словами.
Некоторое время спустя Девон вытянул руку, чтобы выключить свет.
— Безу-у-мно хорошо, — протянул он в полудреме, засыпая под убаюкивающий мерный стук своего сердца.
Тори уже проснулась, но, как и всегда по утрам, лежала с закрытыми глазами, как можно дольше оттягивая момент вставания. Лишь осознав, что Девон тоже не спит, она пошевелилась, и он, заметив это, нежно провел рукой по ее волосам. Они по-прежнему лежали, тесно прижавшись друг к другу и, как поняла Тори, ни на сантиметр не поменяв положения после того, как заснули.
Тори снова пошевелилась и тут же почувствовала ответное ласковое движение обнимавшей ее руки.
— Ты так уютно свернулся во сне. — Ее хрипловатый после сна и возбуждения голос прозвучал приглушенно: она лежала, уткнувшись лицом в его шею.
Девон, не расслышав, переспросил:
— Что я делаю во сне?
— Очень уютно устраиваешься в постели. Я никогда еще не видела, чтобы кто-нибудь так спал.
— Правда? — Он взял ее рукой за подбородок и, запрокинув ее голову для поцелуя, сказал: — Доброе утро.
Тори не отрываясь смотрела в его необыкновенные зеленые глаза, смутно припоминая прошедшую ночь. Боже мой, неужели это действительно была она? Эта развратная женщина? Она почувствовала, что краснеет, и зарылась лицом в подушку.
Девон ласково рассмеялся:
— Да не гляди ты такой виноватой, милая ты моя цыганка! Ты сведешь меня с ума, если будешь каждое утро просыпаться с таким выражением лица!
— Это вовсе не то, что ты думаешь, — чуть слышно возразила она. — Это просто потому, что я никогда…
— Что никогда? — нетерпеливо прервал он ее.
— Я никогда раньше не испытывала такого.
— И я тоже.
Она смущенно взглянула на него:
— Это правда?
— Да, правда. — Он нежно провел рукой по ее губам. — Значит, мы с тобой оба волшебники.
— Да, и карты говорили правду, — засмеялась Тори.
В глазах Девона вспыхнули озорные огоньки:
— Хоть я терпеть не могу, когда говорят: «я был прав», но в данном случае это действительно так.
— Ну и конечно же ты не смог отказать себе сейчас в этом удовольствии!
— Что поделаешь, такой уж у меня характер.
— Кажется, в твоем характере много подобных особенностей.
— Ну, извини меня, пожалуйста.
— Нет, правда, их слишком много: ненасытное любопытство, терпение Иова, насмешливость и самообладание, как у святого.
— Ну разве это недостатки?
— И да, и нет. В тебе эти качества очень противоречивы.
Она и поддразнивала его, и, с другой стороны, действительно была озадачена сложностью характера своего возлюбленного.
Он не сдавался:
— Кто бы говорил… Тори удивилась:
— Но, по-моему, во мне нет таких противоречий.
— Ты так думаешь? Милая моя цыганка, насколько мне удалось тебя узнать, ты — самая удивительная загадка на этом свете со времен Стонхенджа.
— Кто? Я? — Тори недоуменно пожала плечами.
— Конечно! И, возможно, мне придется потратить на ее разгадку всю оставшуюся жизнь.
Тори собралась было попросить Девона, чтобы он объяснил подробнее, что имел в виду, но, откровенно говоря, ей было не до того. К тому же Девон я это утро, казалось, испытывал такой прилив энергии, что ей вообще ни о чем не захотелось говорить.
Отдохнув и восстановив свои силы, они потом долго плескались под душем. Одевшись, спустились вниз, и Девон в очередной раз продемонстрировал на кухне свои кулинарные способности. Готовя завтрак, он шутил, смеялся, болтал, не закрывая рта, и Тори с удивлением обнаружила, что утро тоже может быть замечательным временем суток — если проводишь его в соответствующей компании.
Благородно настояв на разделении труда, Тори привела в порядок кухню, а Девон отправился к миссис Дженкинз, чтобы забрать Виски. Тори закончила работу до его возвращения и, впервые за последнее время оказавшись одна, почувствовала вдруг знакомое нетерпение: она явно соскучилась по работе, ее мозг и руки слишком долго оставались невостребованными. Тори сходила в мастерскую и принесла оттуда альбом набросков.