Страница 31 из 81
Таким образом, правительство Казанского ханства никогда не стремилось к завоеванию русского государства; оно стремилось лишь к установлению даннических отношений между Москвой и Казанью, Так было в первом периоде истории Казанского ханства, при ханах Мухаммеде, Махмуде, Халилс и Ибрагиме, и в третьем периоде при ханах Сагибе и Сафс, так было и в моменты наиболее полного торжества казанцев над русскими, когда великий князь находился в плену у казанского хана, и когда казанское войско стояло у ворот русской столицы. Во втором периоде при Мухаммеде-Эмине и Шах-Али и в третьем периоде при Джан-Али и Шах-Али казанское правительство отказывалось и от своих претензий на взимание дани с русской земли и признавало полное равенство двух государств. Русское правительство до конца 1540-х годов также не стремилось к уничтожению Казанского ханства;[121] оно желало сначала — признания своей независимости от Казанского ханства, затем — признания верховной власти русского государя над ханом Казанским.
В одинаковой степени войны между Казанью и Москвой с обоих сторон нельзя назвать завоевательными, Казанское правительство трижды совершало вторжения во внутренние области русского государства — в 1439, 1445 и 1521 годах, но все эти походы совсем не имели в виду присоединения русской территории к Казанскому ханству. Русское правительство предпринимало большие продолжительные походы к Казани 5 раз — в 1469, 1487, 1506, 1524 и 1530 годах (мы не считаем малых походов 1478, 1523, 1545 годов, не состоявшегося похода 1537 года, а также кратких походов Ивана IV в 1549 и 1550 годах), и эти походы также не имели в виду присоединения Казанского ханства к русскому государству.
Обычно с основанием Васильсурска соединяют начало завоевания Казанского ханства. С. М. Соловьев писал: "Василий, построив Васильсурск, сделал первый шаг к совершенному покорению Казанского ханства, сын его Иоанн, как увидим, построением Свияжска сделает второй, третьим будет взятие самой Казани".[190] В новейшей литературе имеются следующие указания: "В Москве XV–XVI в. нас поражает еще одна черта государственной техники, напоминающая приемы древне-восточных держав. Подобно завоевателям ассирийским и персидским, московские строители имели обыкновение подготовлять занятия новой территории постройкой грозной крепости на краю границы или даже на самой вражеской земле. Так Иван III в 1492 году выстроил Ивангород против Нарвы, подготовляя завоевание финского побережья, к которому приступил его внук, Грозный, 66 лет спустя. Преемники Ивана III таким же приемом подвигаются к Казани. Василий III строит Васильсурск, Иван IV — Свияжск…"[191] Для нас составляет еще вопрос, имело ли основание Ивангорода наступательное, а не оборонительное значение. Что же касается Васильсурска, то старое мнение, будто он явился первой базой к завоеванию Казанского ханства, следует решительно отклонить. То, что справедливо по отношению к Свияжску, не может быть отнесено с тем же основанием к Васильсурску. Васильсурск никогда не был военною базою, и значение его в русских походах совершенно ничтожно. Цель его основания была тою же, [122] что и при основании правительством Елены Глинской ряда крепостей вдоль казанской и крымской границы — Буя, Балахны, Мокшанска и Пронска: правительство хотело обезопасить себя от внезапного нападения, и Васильсурск был пограничным форпостом на Волге, не больше. Ему придавалось оборонительное и наблюдательное, а не наступательное значение. Самая мысль о завоевании территории Казанского ханства была в то время настолько чужда русскому обществу, что захват клочка казанской земли при построении Васильсурска вызвал серьезное возмущение в Москве против Василия III, и только один митрополит Даниил, глава русского духовенства, осторожно развивал действительно завоевательные замыслы, остававшиеся для большинства непонятными. Применение той техники, о которой говорилось проф. Виппером, началось в действительности позднее, при Иване IV, и первым случаем ее применения было именно построение Свияжска, а не Ивангорода и не Васильсурска.
Из 13 войн между Москвой и Казанью, в 7 случаях инициатива войны исходила от русских (1467, 1478, 1487, 1530, 1545, 1549, 1550 г.) и в 6 случаях — со стороны казанцев (1439, 1445, 1505, 1521, 1523 и 1536 г.). Таким образом, обвинять Казанское ханство в завоевательных замыслах против России нельзя, Россия была не менее, чем Казань, повинна в тех войнах, которые возникали в Поволжье. Военная история Казанского ханства распадается на следующие периоды:
I период (1438–1487 г.) — 1) царствование Улу Мухаммеда, походы 1439 и 1445 годов, 2) мирный период — царствование ханов Махмуда и Халиля, 1446–1466 г., 3) царствование Ибрагима и Али, оборонительные войны 1467-69 г., 1478 и 1487 г.
II период (1487–1521 г.) — мирный период, царствование Мухаммеда-Эмина, Абдул-Латыфа и Шах-Али (эпизодическая вспышка войны лишь в 1505–1507 г.)
III период (1521–1550 г.) — 1) царствование Сагиба и Сафы, наступательные войны 1521 и 1523-24 г., 2) период партийной борьбы, царствование Джан-Али, Сафы, Шах-Али и Сафы, войны 1530, 1536 и 1545 г., 3) начало русского наступления, походы 1549 и 1550 г.
В I периоде государство было сильным и могущественным, во II периоде преобладали торговые интересы, которые связали страну с русским Поволжьем и поставили государство под иностранный протекторат; III период — период роста национального самосознания, фанатизма и патриотизма. Затем начинается натиск извне и государство гибнет под ударами иностранных завоевателей. [123]
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Падение Казанского ханства (1551–1556)
Завоевательная политика русского правительства. Мы видели, что до конца 1540-х годов русская политика по отношению к Казанскому ханству не имела территориально-завоевательного характера. В конце 1540-х годов совершается перелом, и русское правительство приходит к мыс ли о территориальном завоевании Казанского ханства, о включении его в состав русского государства. Соответственно этому, изменяется вся схема русско-казанских взаимоотношений, и для русских начинается настоящая завоевательная, империалистическая война. Неудачные по ходы 1549 и 1550 годов были первыми, неумелыми шагами на этом пути, но они не смогли нарушить обычного хода казанской истории и направить се по новому руслу Первые военные неудачи не охладили завоевателей; рус ские специалисты вырабатывают рациональный план новой кампании, государственные деятели подготавливают присоединение ханства к России, разрабатывают проект управления новой части русского государства. Для казанского народа начинается борьба за независимость, для казанского государства — борьба за существование, С того момента, как русское правительство сумело подготовиться и предстоявшей борьбе и создать действительную угрозу Казанскому ханству, начинается последний период истории ханства.
Корни завоевательных замыслов против Казани таились в сфере религиозного фанатизма, чаще всего приводящего к национальной и расовой ненависти. Духовенство, бывшее самой образованной частью русского общества, тяжелее всего переживало гнет татарского ига и больше всего скорбело о нем в проповедях, поучениях, летописях, житиях и прочих произведениях своей мысли, несмотря на то, что в материальном отношении духовенству жилось при татарах легко, сравнительно с остальной частью народа. Для духовенства казанцы были теми же ненавистными «безбожными», «погаными» татарами, которые наложили на русских татарское иго, и как только русский народ почувствовал свою силу, в среде духовенства возникла мысль о мести и о борьбе с иноверцами-мусульманами. Религиозные перегородки часто обостряли такие жизнен[124]ные отношения, которые при обычных условиях оставались бы прочными и благожелательными; для русского купца татарский торговец был таким же человеком, каков он сам, для духовенства же он был «поганым», между ними не могло быть никакой солидарности. Поэтому не удивительно, что первый открытый намек на завоевательную политику послышался из уст главы русского духовенства, митрополита Даниила, который в 1523 году предначертал путь дальнейшей политики, сказав, что "великий князь всю землю казанскую возьмет". Русское правительство прислушалось к тому, что ему было подсказано духовенством, и через 25 лет после того, как митрополитом Даниилом были сказаны эти слова, они стали очередной программой русской политики. Правительство было обязано своей широкой программой уму образованного духовенства.
190
Ист. России, с. 1636.
191
Виппер "Иван Грозный", с. 16.