Страница 1 из 36
Сьюзан Ховач
Преступление во имя страсти
Часть Первая
Пролог
Рэйчел по-прежнему иногда думала о Дэниэле, Она думала о нем в разгаре лета, когда город задыхался под затянутым дымкой пробуждавшим воспоминания о другом крае с менее жарким днем и берегами, укутанными белесым туманом. Она думала о Дэниэле посреди ночи, просыпаясь без причины и слушая шум окружавших ее беспокойных улиц, удаленных на многие тысячи миль от прошлого, которое она хотела забыть. Она думала о Дэни, когда другие девушки, жившие в квартале, болтали о любви и романах со счастливым финалом. Она удивлялась тому, что так думает о нем; теперь она уже точно знала, что никогда не любила его.
Она не всегда жила в Нью-Йорке, хотя находилась здесь уже к почти пять лет. Ее детство и юность прошли в Сюррее, недалеко от Лондона; она была единственным ребенком пожилого англиканского священника и его жены. Первые двадцать два года своей жизни она провела среди консервативных, чопорных сельских придан. Она посещала местную дневную школу, затем без труда овладела в колледже профессией секретарши и на шесть месяцев ухала за границу, в Женеву.
Все было типичным в ее карьере, которую повторяли многие девушки. Рэйчел дружила со сверстницами, была счастлива в семье, с довольствием играла в теннис во время летних уикэндов и в целом была довольна своей жизнью; несомненно, если бы кто-то сказал ей, что она радикально изменит свою жизнь, отправившись в другую страну, она бы сильно удивилась и даже возмутилась.
Единственным необычным элементом ее жизни, во всем остальном совершенно заурядной и типичной, были отношения, связывавшие девушку с Роханом Квистом. Ей часто казалось, что Рохан словно красным пунктиром пронизывал ее жизнь, появляясь внезапно, точно ртуть из-под зыбучих песков. В каком-то смысле он присутствовал в ней всегда. Их связывало общее прошлое. Она помнила, как держалась за ограждение детского манежа, когда он катался взад-вперед на трехколесном велосипеде, хвастаясь своей свободой передвижения перед Рэйчел, томившейся в замкнутом пространстве. Но позже он научил ее кататься на этом велосипеде, водил за руку в детский сад, втягивал в замысловатые игры, тайные общества, компании, сулившие приключения, «Никто не смеет говорить, что Рэйчел еще маленькая,— заявлял он своим приятелям, которыми верховодил,— потому что она — мой друг!»
Она и сейчас видела перед собой восьмилетнего мальчишку, худого, но сильного, с густыми соломенными волосами и огромными блестящими серыми глазами.
Рэйчел — мой друг...
Рохан заботился о своих друзьях. Когда они выросли, именно он сопровождал ее повсюду, возил на своем маленьком красном «фольксвагене» за город, пригласил на майский бал в Оксфорд, Там она познакомилась со многими весьма достойными молодыми людьми, «Скажем, что мы — двоюродные брат и сестра,— безапелляционно заявил он.— Тогда никто не подумает, что у меня есть на тебя какие-то права». И никто так не считал. Она танцевала всю ночь, выпила слишком много «Хейдена» 1959 года; после завтрака на рассвете в «Грандчестере» Рохан, внезапно приплывший по реке на ялике, отвез ее домой.
Конечно, иногда они ссорились, переставая разговаривать друг с другом. Рохан был весьма эмоциональным экстравертом, который предпочитал выпускать свои переживания наружу, не тая их в своей душе. Рэйчел с ее англо-саксонским складом характера это порой раздражало. Но размолвки проходили, обидные слова забывались, и они вновь подхватывали нить дружбы, словно ничего не произошло. Они взрослели, и Рохан стал проявлять некоторое недовольство.
— Все замечательно,— сердито произнес он однажды,— но все усилия прилагаются только с моей стороны. Я вывожу тебя в свет, знакомлю с красивыми молодыми людьми. Что ты делаешь для меня? Ты представила меня хоть одной хорошенькой девушке? Когда это было? Ответь мне!
— Это несправедливо! — с горечью парировала Рэйчел.— А мои школьные подруги? Я постоянно знакомлю тебя с ними!
— Они не в моем вкусе, верно! Я имел в виду нечто стоящее.
— Хелен очень красива!
— Бедняжка Хелен,— произнес Рохан усталым тоном, к которому он прибегал, когда хотел разозлить Рэйчел,— Она начисто лишена сексапильности.
— Черт возьми, откуда мне знать, какое значение ты вкладываешь в это слово?
— Пожалуйста, не ругайся.. Я не выношу, когда женщины ругаются.
— Ты невыносим! — взорвалась Рэйчел.— Совершенно невыносим!
Но она все же почувствовала себя виноватой. Отправившись на шесть месяцев в Женеву учить французский, Рэйчел встретила Десиму, которая разительно отличалась от ее школьных подруг. По завершении полугодия девушки вместе вернулись в Англию, и Рэйчел при первом удобном случае познакомила свою новую подругу с Роханом. Десима остановилась на несколько дней у Рэйчел перед возвращением домой в Шотландию; они трое задумали .строить перед отъездом Десимы восхитительный уикэнд. «Мы прекрасно проведем время»,— заявил Рохан; решительно выдвинутый вперед подбородок подтверждал его намерение сполна наслаждаться жизнью. «Мой кузен Чарльз приезжает из Оксфорда; он составит нам компанию. Рэйчел, ты помнишь Чарльза, он — историк, профессор, специалист по средневековью. Он — то, что тебе надо,— ты же всегда говорила, что предпочитаешь мужчин, которые старше тебя... Да, это будет хорошая компания — ты и Чарльз, я и Десима...» Десима и Чарльз поженились меньше чем через четыре месяца после знакомства. Когда они объявили о своей помолвке, Рохан произнес:
— Это даже хорошо. Она на самом деле не в моем вкусе. Она гораздо лучше подходит Чарльзу; я уверен, они будут очень счастливы... Интересно, они собираются круглый год жить в Оксфорде? Чарльз обычно проводит университетские каникулы в Эдинбурге.
— Может быть, они поживут в Рошвене,— сказала Рэйчел. Рошвен... Рэйчел никогда там не была, но Десима так много рассказывала о своем доме, что Рэйчел ясно представляла себе поместье, к которому не подходила ни одна дорога, серые стены, зажатые между горами и морем, девственные побережья Западной Шотландии — далекие, бескрайние, нетронутые цивилизацией и временем. Она часто думала о том, как здорово было бы погостить там у Десимы.
Но приглашение поступило лишь через два года после свадьбы Чарльза и Десимы, когда Рэйчел уже потеряла надежду получить его. Десима не поддерживала контакта с подругой, их переписка быстро угасла. Рохан запросто появлялся в Рошвене по собственной инициативе, чтобы несколько дней порыбачить и поохотиться со своим кузеном Чарльзом; он не мог понять возражений гордой Рэйчел, считавшей, что, если Десима захочет увидеть ее, она должна пригласить подругу письмом; без этого Рэйчел не собиралась ехать туда, где ее, похоже, не ждали.
Наконец спустя два года неожиданно пришло приглашение, и Рэйчел получила возможность посетить Рошвен. Лето близилось к концу; Рэйчел только что вернулась из Флоренции, где она отдыхала, и еще не успела устроиться на новую работу, поэтому приглашение не могло прийти в более удачный момент. На конверте стоял штамп Кайл-оф-Лохалша; почерк несомненно принадлежал Десиме. Рэйчел разорвала конверт с чувством радостного предвкушения и начала читать, но спустя несколько секунд ее охватила растерянность, вскоре уступившая место тревоге и волнению.
«Дорогая Рэй,— писала Десима,— извини меня за долгое молчание и не считай, что я не вспоминала о тебе. Я думала о тебе очень часто, особенно в моменты душевного одиночества. Хочу спросить тебя, сможешь ли ты на несколько дней приехать в Рошвен. В следующее воскресенье мне исполнится двадцать один год. Я бы испытала облегчение, если бы ты смогла пожить здесь до праздничного субботнего приема, который Чарльз устраивает в мою честь. Пожалуйста, приезжай. Возможно, мои опасения кажутся со стороны глупыми, но я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если ты останешься со мной в Рошвене до субботней полночи. Больше сейчас я ничего сказать не могу, потому что отправляюсь в Кайл-оф-Лохалш встречать Рохана. Пожалуйста, приезжай поскорей. Объясню все при встрече. С любовью, Десима»