Ребенок Сары (ЛП)

У неё много добродетелей, но главная из них — это её непостижимая, безграничная любовь, чей тихий свет озаряет всё вокруг, а сосредоточие этого сияния — он сам. Разве можно этим пренебрегать?

Не размышляя, действуя под влиянием минутного порыва, которому он не смог бы подобрать названия, Роум схватил телефонную трубку и позвонил миссис Мелтон. Миссис Мелтон ответила… ещё секунда, и Роум положил трубку на место. Он побледнел.

Распахнув дверь, он рявкнул на сидящую снаружи за столом секретаршу.

— Организуйте мне перелёт на Даллас. Прямо сейчас. Неважно, какая авиалиния, главное поскорее. У моей жены начались роды.

То ли какие-то нотки в его голосе вынудили её поторапливаться, то ли это была женская солидарность в таком важном вопросе как роды, но секретарша принялась названивать и вмиг раздобыла для мистера Мэтьюса место в самолёте.

Роум сложил стопку отчётов в свой дипломат и со щелчком захлопнул его. Чёрт побери, он должен быть там! Роды начались на две недели раньше; неужели что-то случилось?

Доктор Истервуд предупреждала его, что возможны осложнения. Кому, как не ему знать, какой узкий у Сары таз; сколько раз он занимался с ней любовью и, положив руки на ее бедра, восхищался, какая же она тоненькая и хрупкая? Да, ребенок небольшой, но все-таки? Если с ней что-нибудь случилось…

Дальше он раздумывать не стал.

Роум так и не узнал, за какие ниточки потянула секретарша, и чьё имя она упомянула, но ей всеми правдами и неправдами удалось выбить для него билет на рейс в Даллас, отправляющийся менее чем через час. У Роума не оставалось времени, чтобы возвращаться в отель и выселяться оттуда, он даже одежду забрать не успевал. Поручив секретарше сделать это за него, и доставить ему чемодан, Роум наспех поблагодарил её и был таков.

Энсон Эдвардс и Спенсер-Найл подождут. Сара важнее.

Четыре с половиной часа спустя, после неожиданной задержки вылета из Лос-Анжелеса, показавшейся ему вечностью, чересчур медленного полёта и лавирования в потоке транспорта от аэропорта до больницы, куда по словам миссис Мелтон отправилась Сара, Роум широким шагом подошёл к стойке регистрации в родильном отделении.

Сара дремала, а Марси спокойно читала журнал. И мать, и ребёнок находились под пристальным наблюдением. Шло время, но ничего не происходило, хотя промежутки между схватками становились всё короче и короче. Подруги находились в отдельной предродовой палате с закрепленным на стене телевизором и смотрели вечерние новости. Потом настала очередь комедийного сериала. По расчетам Сары к этому времени муж уже должен был перезвонить ей, но, возможно он задержался в офисе. В конце концов, нужно учитывать двухчасовую разницу во времени.

Роум вошёл в палату. Марси подняла голову, и её глаза вылезли из орбит. Она вскочила на ноги.

— Откуда ты взялся?

— Из Лос-Анжелеса, — ответил Роум, скривив рот в мимолётной усмешке. — Я сразу же вылетел, едва лишь миссис Мелтон сообщила мне, что Сару повезли рожать.

Веки Сары затрепетали. Открыв глаза, она сонно посмотрела на Роума. И тут вдруг всю её дремоту как рукой сняло.

— Роум! Ты здесь!

— Здесь, — спокойно ответил он, взяв ее за руку.

— Я звонила тебе в отель и оставила для тебя сообщение.

— Знаю. Миссис Мелтон рассказала мне. Я также поговорил с доктором Истервуд. Я потерял голову, испугался, а вдруг что-то случилось, потому что всё началось на две недели раньше, но она заверила меня, что всё в порядке.

— На самом деле роды ещё не начались, хотя вроде как должны, однако доктор потребовала, чтобы я находилась здесь, чтобы она могла присматривать за мной.

«Как она хороша!” — подумал Роум. Сара собрала в пучок свои золотистые волосы, закрепив их длинной тесьмой. Её чистые глаза сияли мягким жёлто-зеленым светом, щёки разрумянились. На ней была простая ночнушка, из тех, что Сара носила дома, в ней она выглядела лет на четырнадцать, и уж точно не походила на женщину на сносях. Роум нежно поцеловал жену.

— Раз уж ты здесь, спущусь-ка я в кафетерий и раздобуду чего-нибудь поесть, — весело заявила Марси с явным намерением оставить супругов одних и не стеснять их своим присутствием. Однако, оказавшись наедине, они неловко замолчали. Роум взял её за руку. Ему хотелось, чтобы всё закончилось, Сара не должна была сталкиваться с родами. Ему не хотелось, чтобы она страдала, ни чуточки, даже если боль — непременный спутник появления ребёнка на свет.

В конце концов, Роум глубоко вздохнул:

— В родильную палату я с тобой не пойду, но буду тебя ждать.

— Всё, что мне нужно — знать, что ты здесь, — откликнулась Сара, и это было правдой.

Её дочь родилась спустя двенадцать часов. Схватки и сами роды прошли относительно легко.

— Ой, она такая лапочка, — проворковала доктор Истервуд, отдавая новорождённую Саре. — Поглядите, какие тёмные волосы!

— Она похожа на Роума, — категорично заявила Марси. Из-под надетой на ней хирургической маски виднелись лишь её смеющиеся, наполненные слезами глаза. — Ей-богу, у неё даже глазки чёрненькие.

Сара осмотрела крохотную малютку, уже переставшую пронзительно вопить и засыпающую, будто устав от выпавших на её долю тяжких испытаний. Дочь Роума. Даже как-то не верилось. Сара почему-то решила, что это будет мальчик. Едва лишь Сара коснулась дрожащим пальцем тёмных локонов, её глаза наполнились слезами. Дороже этого у неё ничего не было.

Сара проснулась через несколько часов и обнаружила тихонько сидящего у её постели Роума. Когда её укладывали в кровать, ей так хотелось спать, что она едва смогла улыбнуться мужу и тут же отключилась. Сара молча наблюдала, как Роум читает газету. Он устал; после бессонной ночи под глазами у него залегли тёмные круги. Да и побриться бы ему не мешало, но держался он замечательно. С воодушевлением молодой мамаши Саре захотелось спросить у мужа: видел ли он ребёнка, но она знала, что этого делать нельзя. Придя в больницу, он уже сделал больше, чем она ожидала.

— Привет, — тихонечко промолвила Сара.

Роу поднял на неё глаза, по его телу прокатилась волна облегчения, и он расслабился. Почему-то, пока Сара не заговорила с ним, Роум боялся поверить, что всё в порядке. Он взял её руку и поднёс к своим губам, запечатлев на мягкой ладошке нежный поцелуй.

— Это тебе привет. Как ты себя чувствуешь?

Сара осторожно пошевелилась, оценивая свое состояние.

— Не так уж плохо. Лучше, чем я ожидала. А ты как?

— Без задних ног от усталости, — ответил он, рассмешив Сару.

— Почему бы тебе не поехать домой и не поспать? Я никуда не денусь.

— Даже не стоит и пытаться.

Роум позволил жене уговорить себя отправиться домой: ему и правда надо было хоть немного поспать, иначе он свалится.

Когда малышку принесли на первое кормление, Сара вскрикнула, почувствовав, как крохотный, похожий на бутон розы ротик, непроизвольно ухватил её за сосок. Её собственный ребенок! Ей было тридцать четыре года, и она давным-давно распрощалась с мечтами о материнстве. И вот теперь, в этот самый миг, Сара надышаться не могла на чудо в своих руках. Она погладила пушистые волосики, покрывавшие маленькую круглую головку, затем рассмотрела крохотные пальчики, ушную впадинку. Как же она похожа на Роума! Её кожа оказалась слегка желтоватой, как намёк на смуглоту её отца, а дерзновенный разлет бровей один в один повторял Роума.

Малютка открыла глазки, сонно огляделась, снова закрыла, очевидно убедившись, что её мирку ничего не угрожает. Марси оказалась права: глаза у неё тоже от Роума.

Сара назвала дочку Мелисса-Кей, а к тому времени, когда спустя три дня они вернулись домой, это имя превратилось в Мисси. Роум немало времени проводил в больнице у постели Сары, но неизменно выходил вон, когда ей приносили девочку. Насколько Сара поняла, он так ни разу и не видел дочь. Домой из больницы муж их не забрал — да она и не ждала — Сара сообразила, что слишком сильно давит на Роума, словно пытаясь таким образом познакомить его с малышкой. Ему нужно решить для себя, хочет ли он знаться с собственной дочерью. Марси отвезла их домой, они вместе уложили девочку в колыбельку и склонились над ней, любуясь, как она возится, устраиваясь поудобней.