Развращение

Змей тактично промолчал.

Госпожа Бурлеска пошевелилась — не для того, чтобы проверить прочность своих пут, а в надежде пробудиться от кошмара. Она понимала, что происходящее с ней реально — но умом, а не сердцем. Сердце хотело одного: вырваться, проснуться.

Варлека попыталась повернуть голову, чтобы разглядеть обстановку — и тут же зажмурилась, наткнувшись взглядом на пыточное оборудование.

Профессор Рейке, голый по пояс, собирал одноразовый шприц.

— Очень хорошая штука, — весело сказал он, отламывая кончик у ампулы с желтоватой жидкостью внутри. — Сейчас мы это заколем нашей девочке в пипку. В самое нежное местечко. Почти безвредно — и очень, очень больно. Мне не хочется, чтобы эта сучка получала удовольствие, когда я ей воспользуюсь в первый раз. Пусть лучше она будет орать как резаная. Но интимный комфорт тоже важен. Не хочу елозить по сухому. Гор, дай-ка мне смазочку.

— Без проблем, проф, — Стояновский ухватил тюбик с вагинальным кремом и бросил его профессору.

— Сейчас, сейчас приступим, — бормотал Рейке, откручивая головку тюбика. — Люблю, чтобы всё там было мокренькое и узенькое. Мокренькое мы сейчас сделаем, узенькое тоже сделаем… муфточка сама сожмётся, когда будем делать бо-бо… Бо-бо мы будем делать нашей девочке… Ой как нашей девочке будет болюсенько… — он счастливо, по-детски рассмеялся.

Ампула полетела на пол. Профессор раздавил её туфлей. Стекляшка хрустнула под ногой, рассыпаясь на мелкие осколки.

Госпожа Бурлеска механически отметила про себя, что у неё началось дежа вю: ей стало казаться, что она уже когда-то была здесь, видела эти каменные своды и даже слышала этот противный стеклянный хруст.

— Согласно закону, необходима проверка готовности женщины к зачатию, — церемонно объявил Рэв. — Вы, люди, почему-то склонны об этом забывать.

— Славненько, — бормотал профессор, стаскивая с себя брюки, — Хо-хо! — брюки полетели на пол.

Варлека невольно покосилась — и увидела боковым зрением тощие ноги и круп с обвисшими мешочками ягодиц, обтянутый спортивными трусиками морковного цвета.

— Необходима проверка готовности к зачатию, — ещё раз напомнил Рэв. — Как наблюдатель за обрядом, я настаиваю…

— Так проверяй, чего ждёшь, — махнул рукой Рейке, спуская трусы.

Рэв прополз по полу и поднялся над столом. Его тяжёлая голова зависла над беззащитным лоном женщины.

Варлека почувствовала осторожное прикосновение змеиного рыла и сжалась. Но язык нага с силой раздвинул вход в её тело и, преодолевая сопротивление, погрузился внутрь.

— Я чувствую запах и вкус созревшей яйцеклетки, — доложился змей. — Вероятность зачатия достаточно высока. Можно начинать гон.

— Ещё виагры… — цедил сквозь зубы профессор, дрожащими пальцами разрывая упаковку таблеток. — Мне нужно, чтобы как камень стоял. У меня всего три недели, чтобы как следует обработать эту сучку. Не тратить зря ни минуточки…

— Кстати, — напомнил змей, — я так и не получил полицейского разрешения на исполнение функций наблюдателя за обрядом. Вы утверждали, что это вопрос времени. Но гон уже начался, а разрешения нет.

— Небось, полицейские бюрократы не почесались вовремя, — пропыхтел Стояновский, с жадностью разглядывая распятое на столе женское тело. — Не беспокойся, приятель.

— Я вынужден остановить начало обряда до получения разрешения, — заявил змей.

— Мне некогда возиться с бюрократическими закорючками! — закричал Рейке. — Гор, ты получил это грёбаное разрешение?

— Угу, — подтвердил Стояновский.

— Ну вот и порядок, — сделал вывод профессор, направляясь к столу.

Варлека почувствовала, как холодный палец дотрагивается до её тела, движется вдоль аккуратно выстриженной вдоль живота шёрстки, теребит беззащитные губки. Потом была резкая боль от грубо всаженной иглы — и тут же началось жжение. В её тело толчками вливалась боль — огромная, красная, страшная.

Тело женщины выгнулось, сотрясаясь в судороге.

— Кстати, — донеслось до неё откуда-то издалека — кажется, говорил Гор, — не забудь ей вколоть противошоковое. А то мало ли, привянет. Всё удовольствие насмарку.

Рейке выдернул иглу. Через мгновение косматый клубок боли разорвался внизу живота — так, что перед глазами истязуемой женщины пошли круги. Сквозь кляп пробилось глухое мычание — то, что осталось от вопля, рвущего лёгкие.

На мгновение показалось, что она видит себя со стороны: белое, обнажённое, беспомощное тело, похожее на замороженное рыбное филе.

— Хорошо, хорошо пробирает, красавица ты моя, умница, — Альфонс оскалился, — сейчас биться будешь, золотце. Главное, чтобы не задыхалась, это нам пока ни к чему… ой как хорошо, хорошо-то как… — он опустил руку, чтобы потеребить своё вялое мужское достоинство. — Гор, заколи ей в сиськи. Только не порви долечки, пусть каждую отдельно разъедает, так вкуснее. Сосочки пока не трогай, ими сам займусь…

— Их клещиками раздавливать хорошо, — Стояновский цокнул языком, — особенно если чуть ниже пимпочки прихватывать…

— Наблюдатель не имеет право вмешиваться в гон, разве что для защиты жизни и здоровья женщины, — заявил наг.

— Формализм, — пробурчал Гор, — однако, с места не двинулся.

Боль догрызлась до живота Варлеки и начала хозяйничать среди кишок. Это было ужасно — казалось, что сквозь плоть пробирается какая-то тварь — крыса или змея.

Женщина снова попыталась закричать, но не смогла.

— Зажми ей нос, — посоветовал Стояновский. — У неё шары на лоб выкатятся.

— Вот сейчас мы помажемся и будем тебя пробовать… — бормотал голый профессор, натирая свою вялую плоть кремом. — Сейчас, сейчас, моя крошечная, я тебя вставлю, — он по-лягушачьи задрал тощую ногу, пытаясь вскарабкаться на стол.

— Мне очень не нравится отсутствие разрешения. Я разберусь с этим самостоятельно, — Рэв решительно отполз от стола.

— Хватит ломать комедию, — сказал Стояновский.

— Стой! — взвизгнул профессор, опуская ногу. — Не сейчас!

— Ничего, — ухмыльнулся Гор, — потом всё поправим. Вычищу из базы этого парнишку, как и не было его.

В толстой волосатой руке сверкнул металл. Хлопнул выстрел, и в серебристом боку змея образовалось отверстие, похожее на птичий глаз.

Рэв, шипя, свился в клубок и перекатился под защиту стены.

— Добей дурака, только быстро, — сказал профессор. — и займёмся этой шлюхой по-настоящему.

В эту секунду дверь в подвал, сорванная с петель, с грохотом полетела вниз. Застучали сапоги.

Варлека не могла оторвать глаз от того, как Гор Стояновский медленно оседает под пулями.

— Для меня это и в самом деле неожиданность — сказал Рэв. — Чтобы вы не подумали чего-нибудь лишнего: операция была санкционирована земными властями.

Полицейский участок выглядел как самый обычный офис: жалюзи на окнах, стеллажи до потолка, забитые разноцветными папками с бумажными наклейками, серые казённые столы, компьютеры и прочая канцелярская хрень. Кондиционера не было — вместо него к столу был придвинут вентилятор, лениво жужжащий в спёртом воздухе.

Варлека полулежала в глубоком кресле, прикрытая простынёй. Рядом на столе лежал пустой шприц, ампулы с противоядием и обезболивающим и окровавленная ватка.

— Вам всё ещё больно? — заботливо спросил наг. — Этот негодяй вколол вам очень сильное средство. Может, ещё анестетик?

— Хватит, — госпожа Бурлеска нашла в себе силы растянуть губы в улыбке. — Вам больше досталось. Вы ранены.

— Это моя работа, — дипломатично заметил Рэв, осторожно устраиваясь на полу так, чтобы не сбить повязку. — Как я уже говорил, я определяю правомерность действий. В переводе на ваши представления, я — страж правопорядка. Комиссар полиции, если угодно.

— Наверное, на Шссунхе это редкая профессия, — сказала Варлека.

— Очень редкая. У нас практически не бывает преступлений. Что касается меня, я занимаюсь иными планетами. Когда меня попросили помочь расследовать дело на Земле, я, разумеется, сразу же согласился. Во-первых, как террафил: я люблю Землю и людей. Во-вторых, речь шла о злоупотреблении шшунхскими обычаями в преступных целях, а это ужасно…