Страница 25 из 27
— Готово, — произнесла Ламберт, переждав подступившую дурноту.
Взгляд Рипли перебегал с одного дисплея на другой. Уловив небольшое расхождение в показаниях, она быстро провела корректировку.
— Неравная тяга двигателей. Исправляю вектор.
Нажав кнопку, она с удовлетворением убедилась, что стрелка вернулась в нужное положение.
— Компенсация проведена. Теперь все в порядке.
Даллас уже совсем было начал надеяться, что все обойдется без осложнений, как вдруг сильная дрожь сотрясла командный отсек. Дрожь длилась недолго и больше не повторилась.
— Что это было, черт возьми? — сказал Даллас.
Словно в ответ, раздался сигнал селектора.
— Это ты, Паркер?
— Да. У нас здесь кое-какие проблемы.
— Что-нибудь серьезное?
— Суди сам. Перегревается двигатель правого борта.
— Можно что-то исправить?
— Это что, насмешка? Я отключил его.
— Повторная компенсация неравной тяги, — произнесла Рипли спокойно.
— Попробуйте продержаться еще немного, — обратился Даллас к инженерам.
— А что мы, по-твоему, делаем?
Даллас выключил селектор. Звук двигателей изменился, и это было слышно даже в командном отсеке. Все члены экипажа смотрели прямо перед собой, на приборы, опасаясь увидеть на лицах своих товарищей отражение собственной беспомощности.
Продвигаясь немного медленнее, но по-прежнему без усилий, сквозь плотный облачный покров, «Ностромо» держал курс туда, где согласно расчетам должна была находиться нефтеперегонная установка.
В отличие от командного отсека, где царило относительное спокойствие, в машинном отделении кипела лихорадочная деятельность. Бретт забрался в одну из соединительных труб, обливался потом и очень хотел оказаться в каком-нибудь другом месте.
— Разобрался, в чем дело? — спросил Паркер у Бретта.
— Кажется, да. Пыль опять засорила эти чертовы воздухозаборники. Теперь перегревается второй.
— Я думал, мы его накрыли.
— Да, но защитный экран, должно быть, съехал. Эти проклятые двигатели такие чувствительные.
— Их конструкция не рассчитана на полеты во время пыльной бури, — напомнил Паркер своему помощнику. — Плюнь на это. Через пару минут мы выйдем из атмосферы.
Снова дрожь сотрясла командный отсек. Все по-прежнему сидели молча, не отрывая взглядов от дисплеев. Даллас решил было запросить инженерный отсек, но потом передумал. Если бы у Паркера было, что доложить, он бы сделал это сам.
«Ну давай же, давай! Поднимайся быстрее!», — мысленно уговаривал корабль Даллас. Он дал себе обещание, что если Паркер и Бретт сумеют поддержать работу основного двигателя еще в течение хотя бы двух минут, он добьется для них вожделенной премии. Датчик на его приборной панели показывал, что сила тяжести неуклонно уменьшается.
«Еще минуту!», — молил капитан, непроизвольно поглаживая рукой панель, — «Еще одну паршивую минуту!».
Разорвав пелену облаков, «Ностромо» вырвался в открытый космос. А еще через минуту и пятьдесят секунд индикатор внешней гравитации на терминале Далласа остановился на нуле.
Вздох облегчения вырвался у всех, напряженно ждавших этого момента.
— Мы сделали это! — Рипли обессиленно откинулась на спинку кресла. — Черт возьми, мы это сделали!
— Когда начались перебои в работе двигателей, и мы начали терять скорость, я почти потерял надежду, — признался Даллас. — Я уже представлял, как нас разбросает по склону ближайшего холма. Я боялся, что придется все-таки включить гипердвигатели и в результате потерять наш груз.
— Было бы о чем беспокоиться, — Ламберт не улыбалась. — Мы просто были бы вынуждены вновь опуститься на планету и остаться там. Теперь уже наш бакен посылал бы сигнал тревоги, а мы бы находились в гиперсне до тех пор, пока более удачливая экспедиция не явилась бы, чтобы найти нас.
Даллас решил не упоминать пока о премиях для инженеров. Пусть это будет для них приятной неожиданностью, когда они проснутся уже на орбите Земли. Но устной похвалы они заслужили уже сейчас. Даллас вызвал их по селектору.
— Вы оба отлично поработали. Как сейчас идут дела?
— Теперь, когда вокруг нет пыли, двигатели мурлыкают, как Джонс.
Вдруг до капитана донесся какой-то хлопок. Даллас на секунду нахмурился, но потом сообразил, что это Паркер просто открыл очередную банку пива слишком близко от селектора.
— Мы свое дело знаем, — гордо продолжал инженер. — Если мы что-то ремонтируем, это работает как надо.
Даллас услышал бульканье, как будто Паркер нырнул в воду.
— Ты прав, — заверил его Даллас. — Отличная работа. Можете отдохнуть. Вы это заслужили. Да, кстати, Паркер…
— Что?
— Когда мы достигаем Земли, и ты будешь вести переговоры с инженерным контролем, держи свое пиво подальше от микрофона.
Бульканье стихло. Удовлетворенный Даллас отключил селектор и сказал:
— Пора забрать наш груз и отправляться домой. Поставь нашу старушку в гараж, Ламберт.
Угол, под которым «Ностромо» поднимался вверх, начал уменьшаться. Прошло несколько минут, прежде чем с приборной панели навигатора раздались негромкие регулярные сигналы.
— Вот она, — доложила Ламберт своим товарищам. — Как раз гам, где мы рассчитывали ее найти.
— О’кей, — сказал Даллас. — Разверни нас в положение для стыковки.
Приборы зажужжали, пока буксир менял свое положение по отношению к гигантской конструкции из металла и пластика. Рипли дала команду компьютеру, и корабль занял позицию, необходимую для стыковки.
— К стыковке готовы, — доложила она.
— Начинай.
Даллас внимательно следил за показаниями приборов, держа пальцы на красных кнопках.
— Начинаем сближение.
Рипли приходилось следить сразу за двумя экранами.
— Расстояние уменьшается. Двадцать метров… пятнадцать. Есть стыковка!
Даллас нажал красные кнопки.
— Двигатели отключены. Достигнута стабилизация. Задействуй гипердвигатель.
— Гипердвигатель задействован, — доложила Рипли.
Теперь «Ностромо» начнет генерировать гиперполе достаточного размера, чтобы охватить не только сам корабль, но и огромную перегонную установку. Окутанные этим полем, они смогут двигаться со скоростью, превышающей скорость света.
— Возьми курс на Землю, — отдал команду Даллас. — Потом, Рипли, включай гипердвигатель и установи световую плюс четыре.
— С удовольствием.
— Курс рассчитан, — доложила Ламберт через минуту. — Мы направляемся к Земле. Потом добавила про себя: «Ноги, унесите меня отсюда.»
Рипли нажала главный рычаг. Крошечная планета и затерявшийся на ней инопланетный звездолет исчезли, словно никогда не существовали. Скорость «Ностромо» достигла скорости света, затем превысила ее. Вокруг корабля и его груза появился ореол. Звезды прямо по курсу стали синими, а оставшиеся позади — приобрели красноватый оттенок.
Шестеро людей спешили домой. Шестеро людей и нечто, бывшее ранее Кейном…
Они сидели за столом в кают-компании и пили чай, кофе и другие согревающие и стимулирующие жидкости в соответствии с личными вкусами и привычками. Их расслабленные позы отражали то спокойствие, которое воцарилось, наконец, в их душах.
Ламберт все еще оставалась в командном отсеке, заканчивая необходимые расчеты. Эш спустился в изолятор, чтобы наблюдать за Кейном. Состояние здоровья последнего было основной темой для разговоров в кают-компании.
Паркер сделал глоток горячего чаю, почмокал губами и сказал со своей обычной прямолинейностью:
— Лучшее из того, что мы можем сделать, это просто заморозить его до прибытия на Землю. Приостановить эту чертову болезнь.
— Мы не знаем, как это повлияет на течение болезни, — возразил Даллас. — Ему может стать хуже. То, что задерживает течение обычных земных болезней, может совсем иначе подействовать на то, что происходит с Кейном.
— Но это все же лучше, чем просто наблюдать за ним. Автодоктор не в состоянии что-либо сделать с ним. Как говорит Эш, он не запрограммирован на такие случаи. Этот медицинский компьютер способен только лечить тошноту при невесомости, да сломанные кости. А Кейну нужна квалифицированная медицинская помощь.