Курильский эксцельсиор

Закончив свой монолог, следователь обернулся к офицерам-пограничникам и уже по-русски скомандовал:

– Приступайте.

Александр Гольц повернулся к Саре. Теперь на него смотрела не любящая жена, а жесткий офицер американской спецслужбы. Она взглядом указала ему на борт судна.

Гольц, резко наклонившись, подняв свою тяжелую ношу и попытался быстро перекинуть ее за борт. Но он явно не рассчитал своих сил, потому что рюкзак, не долетев до борта, с грохотом упал на металлическую переборку. Александр бросился к нему, чтобы повторить попытку, но к нему наперехват уже устремились три офицера.

Дальше все было как в кино. Гольц ловко, как Стивен Сигал, раскидал одного за другим всех троих и, снова подняв рюкзак, сумел таки выкинуть его в море. Тяжелый металл, лежавший на самом дне рюкзака, мгновенно утянул на дно поклажу.

Всё произошло настолько быстро, что офицер, стоявший у самого трапа, даже не успел дать в воздух предупредительный выстрел.

Гольц медленно повернулся лицом к пограничникам и поднял вверх руки.

– Я хочу сделать официальное заявление! – громко крикнул он.

Сара ухмыльнулась, снова сделав непроницаемое лицо.

От пограничного корабля в сторону научно-исследовательского судна для полного досмотра уже отчаливал еще один катер с вооруженными пограничниками.

Глава 10

Москва. Середина июля 1995 года

В четырехместной камере следственного изолятора «Лефортово», рассчитанной на четырех человек, было только два постояльца.

Первым был заведующий кафедрой московского Института стали и сплавов Григорий Разумовский, задержанный при попытке передать сотруднику одного из иностранных посольств секретные документы о разработке танковой брони. Вторым был известный журналист и историк Олег Умелов.

– Значит, сегодня выходите? – Разумовский снова с сожалением вздохнул.

Умелов ничего не ответил, продолжая просматривать записи, сделанные им за время «вынужденной отсидки».

– Жаль. С вами было очень интересно. Вы умеете слушать и аргументированно отвечать оппоненту. Вряд ли мне снова повезет и в этой камере появится такой же собеседник. Если мне удастся выбраться отсюда, я буду рад с вами снова встретиться и поспорить на разные темы. Только не в этой стране, а где-нибудь за границей, где есть свобода и демократия. А в этой стране может быть только имперская сущность, потому что…

– Послушайте, вы! – резко перебил собеседника Умелов. – Если вам не нравится Россия, можете уезжать отсюда! Мне претит, когда кто-то говорит о России: «эта страна», «в этой стране». Я не космополит, я россиянин. И Родину свою я не выбирал, так же как и своих родителей!

– Вы что, никак не отойдете от вчерашнего спора?

– При чем здесь вчерашний спор! У вас своя точка зрения, а у меня своя. Я просто не терплю людей, которые живут в России и при этом желают ей зла!

Было видно, что Разумовский здорово разозлил Умелова. Несмотря на это, преподаватель спокойно продолжал:

– Вы моложе меня и в вас еще силен дух максимализма. Но придет время, и вы поймете, что я был прав. России не удержать такую огромную территорию вместе с Восточной Сибирью и Дальним Востоком. Мы либо потеряем эти регионы и сами сгинем, либо мы их продадим или сдадим в концессию тем странам, которые в силах освоить эти территории и ресурсы.

Олег с недоверием посмотрел на собеседника.

– Что вы на меня так смотрите? Я всего лишь высказываю свою точку зрения.

– Ага, а Курильские острова, по-вашему, надо отдать Японии? – у Умелова на скулах заходили желваки.

– И что тут страшного? Мы ведь сами их никогда не освоим. И потом, с имперским прошлым нам рано или поздно всё равно придется распрощаться, если мы хотим, чтобы с нами считались в Европе, да и во всем мире, – патетично произнес Разумовский.

– С нами считались и считаются как раз потому, что мы всегда были империей и потому что у нас есть ядерные силы сдерживания. Сама история поставила Россию в такое положение, при котором она может выжить, только оставаясь империей. Помните фильм «Калина красная»? Там Егор говорит Любе, что он очень хотел быть добрым и любящим, но вынужден был быть злым и плохим, потому что его окружали такие люди. Вот так же и Россия. Мы вынуждены быть плохими для других стран, потому что они понимают, что если Россия пройдет это смутное время, то лет через тридцать или сорок она станет мегарегулятором планетарного масштаба таких ресурсов, как нефть, газ и пресная вода. И чтобы в будущем не случилась новая война за эти ресурсы, Россия должна быть сильной и «плохой» для всех остальных, – закончил свой монолог Умелов.

– И все-таки я с вами не согласен. Если бы можно было провести честный референдум, то большинство населения приняло бы мою позицию, – продолжал пикироваться Разумовский.

– Эх, была бы моя воля, я бы ввел в России уголовную ответственность за одни только обсуждения или намеки на возможность отдать, продать или подарить какие-нибудь российские территории, – жестко произнес Умелов.

– Значит, мы с вами по разные стороны баррикад, – с сожалением констатировал Разумовский.

Олег не успел ответить, потому что щелкнул замок металлической двери.

– Гражданин Умелов!

– Я.

– С вещами на выход!

У здания изолятора «Лефортово» дежурило несколько легковых автомобилей и микроавтобусов с узнаваемыми логотипами на бортах. Рядом стояли люди с видеокамерами. Кто-то из операторов уже проводил пробные съемки.

Чуть поодаль среди сотрудников редакции «Особо секретно» и примкнувших к ним правозащитников стоял Игорь Мальцев.

Собравшиеся ждали журналиста Олега Умелова. Сегодня его отпускали на свободу, сняв с него все обвинения.

Краем уха Мальцев услышал, как стоявшая справа от него женщина горячо доказывала другой, что именно позиция правозащитников сыграла решающую роль в освобождении журналиста.

«Наивные, – усмехнулся Игорь, глядя всерьез на споривших женщин. – Знали бы вы реальную подоплеку происходящего. Но, как говорили древние, что дано Юпитеру, не дано быку. Хотя с точки зрения дальнейшего развития событий эта легенда была для Олега идеальной: “Журналист Умелов – узник совести, борец с коррупцией”».

По толпе пронесся чей-то возглас:

– Идет!

Телевизионщики сразу забегали.

Олег появился в проеме дверей и поднял вверх два пакета со своими вещами, поприветствовав таким образом всех встречавших его.

– Олег Викторович! Что вы можете сказать нашим телезрителям? – неслось со всех сторон.

– Я хочу поблагодарить всех, кто оказывал мне моральную поддержку. Всем людям, которые не верили, что я виновен. Спасибо вам! А теперь я хочу проехать к себе домой и хорошенько выспаться. Я очень устал. Извините.

Умелов попытался протиснуться сквозь толпу журналистов.

Мальцев понял, что пришел его черед. Он махнул рукой людям в своей машине и пошел к Умелову, которого продолжали атаковать телевизионщики.

Только очутившись за тонированными стеклами «Лэнд Круизера», Олег смог перевести дух.

– Ну, здравствуй, герой. – Игорь потрепал Умелова за шею.

– Привет, Игорь. Как там Наталья?

– Тебя ждет в гости. Истосковалась, говорит, уже по путешественнику. – Мальцев тронул водителя за плечо, чтобы тот начинал движение.

– Мы что, прямо к тебе едем? Я же переодеться должен.

– Праздничный ужин на завтра запланирован, а сейчас тебя генерал ждет. Воронцов велел сразу тебя к нему на дачу везти. Так что готовься к вечеру вопросов и ответов.

– Здравствуйте, Валерий Петрович!

– Здравствуй, Олег Викторович! Здравствуй, дорогой ты наш Рихард Зорге. – Воронцов крепко пожал руку Умелову. – Ты извини, что, как говорится, я тебя прямо с корабля на бал выдернул. Но дело не требует отлагательств. Так что потерпи, завтра выспишься.