Ужасы

— Хороший будет вечер, я вам скажу.

— Спорить не стану, Бетти, — сказал ее спутник, мужчина, у которого на груди лежала то ли спящая крыса, то ли борода, которую он и наставил на Джессопа. — Она права, Джессоп?

— Зовите меня Пол, — предложил Джессоп, хотя ему от этого не стало уютнее. — Часа два точно.

— Два часа — не вечер, Том! — фыркнул мужчина, у которого под рукава старого бурого свитера заплывали вытатуированные на запястьях рыбы и не столь миловидные морские жители.

— А что ж тогда, Дэниель?

— Не спорьте из-за меня, — попросил Джессоп, словно обращался к паре школьников. — Вполне может быть, что вы оба правы. Вернее, любой может оказаться прав.

Наверное, от обиды Дэниель ткнул корявым пальцем в сторону человека, накрытого черной помятой кепкой:

— Он уже Пол. Еще имена есть, чтоб уж нам знать, кто есть кто?

— Другими я не пользуюсь.

— Уж окажите любезность, откопайте ради нас.

Так выразилась Мэри, с хрипотцой в голосе, объяснявшейся, по всей вероятности, курением. Короткое молчание, и Джессоп услышал собственное смущенное бормотание:

— Десмонд.

— Матросское рагу, — объявил бармен, непонятно, к кому обращаясь. Может, он повторял заказ, а может, и нет.

Чтобы не приходилось поднимать голову, Джессоп, щелкнув, открыл портфель. Он выкладывал на столик бумаги, когда уличная дверь широко распахнулась, впустив только ветер. Ему пришлось прихлопнуть листки ладонью, пока бармен шел к двери и подпирал ее табуретом. Остальные продолжали рассматривать Джессопа.

— До сих пор студент, а, Дес? — поинтересовалась Бетти.

Он втайне ненавидел это имя с тех пор, как узнал, что оно ему принадлежит, но сокращение оказалось еще хуже. Дес Джессоп — такое имя учитель презрительно цедит сквозь зубы. Он почувствовал себя низведенным до чьего-то представления о себе и ощутил угрозу стать незначительным в собственных глазах. В то же время он ответил:

— Надеюсь, вечный студент.

— Хотите до самой смерти жить за наш счет? — с полной уверенностью предположил Джо.

— Я хочу сказать, всегда остается, чему еще учиться. Я бы сказал, это верно для всех.

— Мы уж всякого повидали, — буркнул Дэниель. — Насмотрелись.

— Простите меня, если со мной иначе.

— Это ни к чему, — заявила Мэри, — тут у нас всепрощающих не водится.

— И не надоест вам столько читать? — спросила Бетти.

— Совсем наоборот.

— Я из книг ничего не узнала, — объявила она, закончив хихикать над его словами. — Но и вреда они мне не сделали.

— А вот почитала бы чего-нибудь, так знала бы, что два часа — не вечер, — уколол ее Джо.

— Отвали от моей девчонки со своими шуточками, — предостерег его Том.

Все, кроме Джессопа, почему-то взвыли от смеха. Джессопу показалось, что нервная усмешка появилась у него на лице оттого, что губы крючками растянули к ушам. Он неуверенно поднимался на ноги, когда бармен крикнул:

— Не давай нам себя спугнуть, Дес! Прости, им надо повеселиться.

— Я просто… — Джессоп подозревал, что любое выражение, какое он выберет, непременно спровоцирует всеобщее веселье. — Где у вас…

— Корма, она всегда у тебя позади, скажешь, нет? — торжествующе, но не без издевки объявила Бетти.

Он оглянулся, еще не зная, считать ли это шуткой. На расстоянии вытянутой руки за ним располагалась дверца, столь неприметная, что он принял ее за кусок стены. Когда Джессоп толкнул ее, тусклый свет выявил два лица, вырезанные из дерева: резьба была такой грубой, что женское лицо отличалось от мужского только копной волос. Двери разделяло пустое пространство, оказавшееся, когда он обнаружил болтавшийся на проводе выключатель, коридором. Светящаяся гнилая груша лампочки высветила короткий проход, ведущий к выходу, заставленному ящиками с пыльной пустой тарой. Перегороженная дверь содрогалась от порывов ветра и, к его изумлению, от невнятного говора телевизора. У него не было времени на любопытство. В каждой стене имелась дверь, украшенная пародией на лицо, и он уже отвернулся от мужского, когда изображение на противоположной двери предупредило его, что длинные волосы на голове мужчины были пучком черной грибницы. Стараясь прикасаться как можно меньше, он толкнул дверь мужского туалета.

Выключатель в коридоре, как видно, включал все лампочки разом. Под чешуйчатым потолком трещала лампа дневного света, изливая бледное мерцающее сияние. В комнатушке едва уместились два забитых писсуара, где плавали размокшие окурки, и одна кабинка, напротив пегой от грязи склизкой раковины. Стена за писсуарами густо поросла зеленой плесенью. Символическое оконце рядом с кабинкой было забрано ржавой решеткой, колыхавшейся от старой паутины. Джессоп ногой отворил дверцу кабинки.

Водянистый звук стал громче — он решил, что неравномерные всхлипы издает бачок. Он заставил себя устроиться на пьедестале без сиденья. Едва он опустил взгляд, только отвращение к заляпанным грязью стенам помешало ему ухватиться за них. Что бы ни пялилось на него из черной воды разинутой пастью, оно наверняка было мертво: то ли утоплено кем-то, то ли выплыло по трубам из канализации. И конечно, не его предчувствия, а колеблющийся свет заставлял жадно шевелиться бледную глотку и серые толстые губы. Он натянул на руку рукав и дернул рычажок шаткого бачка. Когда поток мутной воды унес пасть в глубину, Джессоп отступил к первому писсуару и, зажав ладонью рот и нос, наполнил грязный фарфоровый овал до нижней кромки.

Он вывалился из мигающей комнаты и был уже почти у двери в бар, когда его заставил остановиться затихающий взрыв сердитых голосов. Он оборвался стуком мебели, и хриплый голос, принадлежавший, кажется, Бетти, приказал:

— Вот здесь и сиди!

Установилось неприятное молчание, и он осторожно приоткрыл дверь.

Бар выглядел более пустым, чем Джессоп его оставил. Двоих занимавших немалое пространство мужчин, сидевших прямо перед ним, на месте не оказалось. Табуретка, подпиравшая дверь, стояла как раньше. Не могут ли они подстерегать его, притаившись по сторонам двери? Он успел разозлиться на себя за нерешительность, но тут его заметил бармен.

— Еда сейчас будет, — объявил он.

Мэри появилась в поле зрения, придерживая рукой волосы, и обнаружила Джессопа:

— Вы чего не выходите? Прятки затеяли?

Когда смущение выгнало Джессопа из укрытия, он увидел, что Дэниель просто пересел. Его притиснули в угол двое, оставившие свободный столик, и выглядел он встрепанным, будто попал в ловушку.

— Он хотел влезть в ваши бумаги, Дес, — объяснила Бетти.

— Господи боже, да я вовсе не против. Там ничего важного.

— Для нас важно.

Когда Джессоп вернулся в свой угол, Том спросил:

— У вас на борту милашка? Сладенькая?

— Его красотка живет за океаном, — уверенно вмешалась Мэри и стала напевать.

— Ничего подобного! — огрызнулся Джессоп, обращаясь, впрочем, лишь к самому себе и занимаясь кружкой, которую в его отсутствие наполнили доверху. Когда хор умолк, он осторожно проговорил: — Нет, они все здесь.

— Все — это сколько? — заинтересовался Джо. — Вы, похоже, любитель женщин?

— По девушке в каждом порту, — вставил Том.

— Собственно говоря, ни в одном, — возразил Джессоп, рискнув засмеяться в надежде, что никто не усомнится: он смеется над собой.

— И у нас то же самое, — сказал Дэниель, снисходительно посматривая на остальных.

Микроволновка за баром звякнула, возвестив конец работы, и Джессоп с облегчением перевел взгляд на бармена, который нагрузил поднос и подал ему ужин. Когда серое варево в тарелке перестало колыхаться, Джессопу пришлось развернуть рваную салфетку, чтобы достать завернутые в нее вилку и ложку. Он выловил ложкой какой-то черноватый комок, и Бетти спросила:

— Что вы об этом думаете, а, Дес?

Ее вопрос показался Джессопу последним, но не первым из неуместных.

— А вы что думаете?

— Да мы уже ели. Так и заглотили.

— Наворачивайте, Дес, — посоветовал Дэниель. — Там, куда вы направляетесь, такого будет много.