Страница 11 из 60
— Я это вижу.
Шотландец всматривался в нее, пытаясь под вуалью разглядеть ее лицо. Когда она так и не подняла вуаль, он перевел взгляд на ее фигуру, которую стал разглядывать так же, как он разглядывал бы кобылу.
— Я думал, что английские леди носят перчатки, чтобы кожа их рук оставалась нежной.
Анна порадовалась, что вуаль скрывала ее лицо, поскольку глаза ее от неожиданности широко раскрылись. Она сжала онемевшие пальцы в кулаки.
— Я забыла их утром.
Она тут же поморщилась, поскольку сообразила, что допустила еще одну ошибку. Если она леди, то ее горничная должна была позаботиться о том, чтобы принести ей перчатки.
— Когда было замечено ваше приближение, я разволновалась.
Улыбка появилась на лице шотландца.
— Только не говорите моему брату об этом. Не стоит его баловать.
Он даже подмигнул ей.
Игривое выражение его лица несколько удивило Анну, поскольку она никогда не могла представить себе шотландцев расслабленными.
— Вы можете справить нужду до окончания нашего привала.
Он указал на обширную гряду валунов, заставив Анну покраснеть.
— Да, спасибо.
Голос, ее сорвался до писка, а лицо залилось еще более густой краской. Она чувствовала, как множество пар глаз смотрели на нее, когда она шла к валунам. По возвращении она строго сказала себе, что нельзя вести себя так по-детски. У тела есть свои потребности, и нет никаких причин краснеть и смущаться.
Теперь за ней наблюдало еще больше мужчин, когда она подходила к воде. Граф уже был в седле, строгими глазами он осматривал горизонт. В лице не было ни следа расслабленности или веселья. Он казался воплощением решительности, лишь закончив осмотр окрестностей, остановил свой взгляд на ней.
Щеки Анны снова заполыхали, легкая волна трепета пробежала по ее телу. Кажется, она почувствовала себя не в силах разорвать возникшую между ними связь. Он нахмурился, прежде чем отвернуться. Гордость Анны взыграла, жар на ее щеках вызывал у нее раздражение.
Почему она краснеет перед ним?
И почему он нашел ее неприятной?
Это озадачило ее и вызвало у нее смятение, когда она попыталась решить, почему ей небезразлично, что именно этот человек о ней думает. Если он нашел ее безобразной, то тем лучше. Это поможет ей уклониться от того, чтобы разделить с ним ложе.
Тем не менее она не могла не признать, что испытала некоторое разочарование. Это было так же верно, как и то, что ее окружали мужчины в юбках. Весьма неожиданная, но вполне неоспоримая реальность.
— Вам двоим придется подождать.
Послышался характерный мужской смешок, и брат графа вернулся, ведя за собой ее кобылу. Он ухмыльнулся, предлагая ей руку, чтобы помочь взобраться на лошадь. Однако Анна ухватилась за луку седла, поставила ногу в стремя и самостоятельно взобралась на лошадь.
Она способна сделать это и сама.
— Здорово, я никогда не видел, чтобы английская леди проделывала это сама. Мой брат сделал выбор даже лучший, чем он думал.
Бросив взгляд на шотландца, Анна испытала искушение поднять вуаль, чтобы он увидел ее неодобрительный взгляд. Затем она увидела широкую улыбку мужчины, в голубых глазах которого сверкали веселые искорки. И ее гнев сразу же улетучился, поскольку эта озорная улыбка напомнила ей о Бонни.
— Вы, кажется, очень многое знаете об английских женщинах?
Он задумчиво кусал губы.
— Я посещал двор вашей королевы вместе со своим братом, так что да, немного знаю. — В его глазах мелькнуло нечто похожее на сомнение. — Но вы не совсем то, что я ожидал, когда мой брат сказал мне, что мы должны привезти вас домой.
Он как-то критически окинул ее взглядом, и это породило у Анны вопрос, чего именно ей, по его мнению, не хватает.
— Поскольку мы не знакомы, я не стала составлять мнение о вас или вашем брате до того, как я с вами встречусь.
Он вскинул бровь. И негромко, чуть насмешливо засмеялся. В глазах его блеснуло изумление.
— Вот теперь я вспоминаю этот тон. Вы, английские женщины, должно быть, произошли от валькирий, потому что внутри вас живут северные ветры. Вы из снега и льда, когда хотите заморозить мужчину словами.
Анне захотелось извиниться, но она сдержалась. Она вспомнила слова Филиппы. Быть откровенным с кем-то из этих мужчин было неразумным, учитывая ненадежное положение ее семьи. Однако и резкости она говорить не стала.
— Меня зовут Каллен. — Он предложил ей небольшой узелок. — Тут есть кое-какая еда. Нам два дня ехать до замка Стерлинг. Вам потребуются силы.
— Спасибо.
Ее голос прозвучал очень тихо, когда она принимала подношение. Каллен прицепил кожаный шнур к полному бурдюку с вином, притороченному к луке седла. Щеки Анны снова вспыхнули, на сей раз она сожалела о своей несдержанности. Она не должна позволять Филиппе брать над ней верх и превращаться в злючку. Однако она не сказала об этом вслух, оставив эти мысли при себе, опасаясь за свою семью и не зная, что может случиться дальше. Ей придется играть свою роль по крайней мере до тех пор, пока родитель не прознает о том, что произошло на самом деле.
Каллен кивнул.
— Добро пожаловать в нашу семью.
Голос его прозвучал хрипло и не очень добродушно. Что ж, она заслужила это за свое высокомерие. Анна почувствовала угрызения совести, когда он направился к своей лошади. Она сожалела об очень многих вещах, которые была не в силах изменить. Все вокруг, куда ни глянь, выглядело отчужденным.
Она слышала немало проповедей о том, что доброта — это ключ к разрешению многих проблем, но сегодня она была в затруднении, какой же способ избрать для того, чтобы разрешить все трудности по-христиански.
Не было ничего добродетельного в ее положении. Все было замешано на грехе, и позором отдавало каждое произнесенное ею слово.
Филиппа поистине отравила ее своей ненавистью; ни одна женщина, у которой есть сердце, не ввергла бы другого человека в подобную ситуацию.
Но осознание этого не могло Анне помочь. Все ее рассуждения и попытки оправдаться тем, что она жертва, не снимали с нее чувства вины, которое она испытывала. Обращение к святым едва ли ей поможет. Тем более что все известные ей святые никогда не поступали не по-христиански, предпочитая этому мученичество.
Даже понимание этого не заставило ее разомкнуть уста. Анна сохранила молчание и села на лошадь, полная решимости играть предназначенную ей роль.
Роль подставного лица.
Глава 4
Граф не объявлял привала до тех пор, пока солнце полностью не зашло. Лишь розовые отсветы окрашивали горизонт, когда он поднял руку, и все лошади остановились. Похоже, его люди в точности знали, что означает его жест, поскольку все спешились и стали разбивать лагерь.
Место, которое он выбрал, было защищено деревьями, кроны которых образовывали своего рода навес. Листьев оставалось немного, но дополняли заграждение несколько громадных высоких валунов, на одном из которых чернели следы сажи. Двое вассалов стали в этом месте разводить костер, двое других собрали всех лошадей в единый табун. Они вынули мундштуки, однако уздечки оставили на месте. Затем за уздечки связали веревками лошадей между собой, чтобы те не разбрелись ночью. Один из вассалов взобрался на скалу и прислонился спиной к стволу дерева. Он вынул из ножен меч и положил его рядом.
Остальные мужчины разговаривали вполголоса, но Анна не могла не заметить, что разговор велся в дружелюбных, веселых тонах. Ощущался явный шотландский акцент в речи. Чувство одиночества стальными тисками сдавило ей сердце, этому способствовала каждая незнакомая деталь, которую она замечала. Вздохнув, Анна направилась к реке. Она слышала плеск и журчание воды, но самой реки не было видно. Ей пришлось подняться на холм, чтобы ее увидеть. Внимательно глядя под ноги, она спустилась с холма.
Винный бурдюк был наполнен не вином, а водой. Однако и вода была благом для пересохших на ветру губ. Наступив ногой на камень, Анна подобрала юбки, чтобы наполнить бурдюк. Ночной воздух овеял прохладой ноги выше чулок, и они покрылись гусиной кожей. Наполнив бурдюк, она выпрямилась и ступила обеими ногами на берег. А когда повернулась, то невольно ахнула.