Родина-2

Макс и не думал. Он отлично видел, что этот человек искренне за него переживает и предлагает ему не заморачиваться и поехать в отпуск. Поехать 'отдохнуть' в принципе было можно… Но было одно 'но', о котором он пока предпочёл не распространяться.

В отпуске он был СЕЙЧАС.

Юрка выполнил его поручение. Он нанял крепких ребят в институте физкультуры, объяснил им ситуацию и взбодрённые нехилыми суммами боксёры и борцы ринулись на поиски бомжей. Было всё, как и предполагал Максим. Пряники в виде 'Таласа' и бич-пакетов и кнуты в виде дубинок и электрошокеров. Кодла, занимавшая коллектор, призналась, что они тут недавно, а их предшественники где то 'там'. Студенты получили ещё по паре сотен баксов и рванули по следу. Странный заказчик жёстко предупредил их о неверном ответе. Бывших обитателей канализации нашли на городской свалке. Бомжи, вонявшие сильнее, чем окружавший их мусор, вспомнили про прибившегося к ним психа и охотно, всего за пять бутылок 'Агдама', показали пустырь за промзоной, где они его подобрали. Юрка счёл, что это 'оно' и окончательно рассчитался с парнями, которые радостно посбрасывав с себя пластиковые комбинезоны, хрустнули зеленью и двинули в ресторан.

Сам пустырь и умирающий заводик с железнодорожным тупичком немедленно был куплен. Почему то группой 'украинских' бизнесменов, которые немедленно обнесли всю территорию громадной бетонной стеной, поверху которой шла колючая проволока. Под напряжением. Внутри авральными темпами шло сооружение металлических ангаров, складов и офисных помещений. Генеральный директор Коновалюк, в миру больше известный как Иван Иванович Кошечкин, считал, что у логистики в Республике Казахстан большое и светлое будущее.

– Мне же там в карантин придётся. Особенно, если назад. Чтобы значит, сюда заразы не занести.

В карантин не хотелось. Хотелось в Таиланд, под пальму, на берег тёплого моря. Принципиально решив, что ничего страшного не произойдёт, если он исчезнет и Дубинины на него не обидятся, Макс собрал консилиум на тему того, что же ему всё-таки сюда привезти.

Кузьмин, после того, как Максим передал ему ключи от последней автоцистерны, пряча глаза, вручил кратенький список того, что требовалось промышленности. Потом из Заозёрного приехал главврач и привёз свой список. А потом в Дубровку потянулся тоненький, но непрерывный ручеёк просителей. Люди всё шли и шли, неся свои листочки и, самое главное, письма. Родным и близким, оставшимся ТАМ.

И несли, несли, несли. Картошку, шкуры, самодельную одежду, золото, поделки из кости, камня и дерева. У Максима шла кругом голова. Это было страшно. Столько слёз. Столько нервов. Столько дрожащих монологов.

'Тварь ты, столько судеб, столько жизней. Ты им всё сломал. Как ты мог? Почему ты решил, что можешь ими распоряжаться? Тварь. Не человек'

Руки дрожали.

'Какой, нахрен, Таиланд? Этой женщине нужен глюкометр. И срочно. А я – под пальму?'

– Конечно, я привезу. Обязательно, привезу. Очень скоро.

– Да, уважаемый, конечно. Конечно. Вы диоптрии в бумажку записали? Обязательно закажу.

– Если адрес верный, то конечно вышлю. Беда в том, что уже такие письма не ходят. Только электронные. Но я попробую.

– Да. Рецепты у меня в отдельной стопочке. Конечно, мамаша. Это первым делом.

'МАМА! Я НЕ МОГУ БОЛЬШЕ! ЧТО ЖЕ БУДЕТ ДАЛЬШЕ?'

– Кошечкин, возьми это.

Максим протянул через щель под стеклом пачку бумаг. Ультрафиолетовая лампа осветила на секунду руку синеватым светом.

– Сделай что сможешь. И побыстрее.

Москва

Октябрь 2013 г.

(продолжение)

– Что вы решили?

Человек за столом сидел неподвижно, ничем не выдавая своего волнения.

– Я хочу уехать… туда.

Макс хрустнул пальцами.

– Да? И в качестве кого? Поселенца?

Ироничный взгляд, брошенный собеседником на покрытые свежим лаком ногти Максима, был красноречивее любых слов.

– Топором махать?

Макс пожал плечами.

– Найду чем заняться.

В принципе, несмотря на то, что американские кредитки были давным-давно аннулированы, Максим смотрел в будущее с определённым оптимизмом. Дураком он никогда не был, а потому, перед своим отъездом в штаты, он целый день провёл перед Алма-Атинскими банкоматами. Снимая, снимая, снимая. Причём в тенге, а никак не в долларах. Так что сейчас в заветном месте его ждал здоровенный спортивный баул битком набитый пяти и десятитысячными купюрами. Максим так спешил, что даже не успел пересчитать общую сумму, но то, что там было много – он и так догадывался. Весила сумка килограмм тридцать.

– Коммерция? – Хозяин кабинета с интересом прищурился. Макс кивнул – врать смысла не было.

– Сюда золото? Туда товары?

Макс снова кивнул.

– Хорошо. – Человек нажал кнопку на столе и в кабинете нарисовался Кошечкин.

– Максим, мы хотим предложить вам работу…

Алма-Ата

Ноябрь 2013 г.

– Сдурел? – Голос Ивана, искажённый динамиками, гремел на весь изолятор.

– Ты чего тут притащил? Что за самодеятельность? Вольнонаёмный Укасов!

Кошечкин взревел.

'Настоящий… подполковник!'

Макс успел выяснить звание своего нового (тьфу, бля!) куратора и непосредственного начальника.

– Я!

– Головка от…

Кошечкин вспомнил, что он всё же не в казарме и сбавил тон.

– Максим, ну что за… всё же просчитано. Груз расписан на полгода вперёд, а тут, – он поднёс к глазам листок. – 'Акварельные краски, сто комплектов, Масляные краски, двести…'. Это что за?

Было заметно, что ему очень хочется выматериться.

Максим сидел в своём изоляторе и закипал.

– Ты!

Голос сорвался на фальцет.

– Ты! Ты ИХ видел? Как я мог им отказать? Этим мамочкам, которым для их детей нужны такие лекарства, каких там нет! Или…

– Молчать! Подбери слюни – смотреть на тебя тошно. Мы подписали Договор. Ты работаешь на меня! Ясно? Мы подняли сохранившиеся данные медицинских наблюдений. Без особого вреда для здоровья ты можешь перебрасывать раз в пять дней около двух тонн грузов. С препаратами серии 'А'…

Макса скрутило. Тело отреагировало само собой.

'Только не это!'

… ты можешь больше. Контрактные поставки скомплектованы. Ты, – Подпол помахал кипой бумаг, привезённых Максимом, – ради этого готов ОПЯТЬ? Не слышу!

– Нет. НЕТ! Не готов.

Весь запал у Ходока куда-то делся. Кошечкин тоже выдохся и упал на стул со своей стороны окна.

– Ты пойми, – прохладное стекло приятно холодило лоб, – ты пойми. И письма эти я не имею права никуда отправить. И на остальные заказы времени нет. Мне очень жаль. Отгулял два месяца в отпуске, пожил на природе. Всё, уважаемый, пора работать.

Почти два месяца назад, когда Максим сам принял стратегическое решение жить ТАМ, они договорились о том, что пустырь и промзону, через подставных лиц купит контора и заведёт там вполне легальный бизнес, заодно переправляя на Родину нужные поселенцам вещи. Максим должен был приходить на свою 'чистую' половину, забирать груз и идти назад. Домой. Так что, при необходимости шесть раз в месяц 'ходить', исполняя график грузоперевозок, возможности вырваться в большой мир у Максима не было. Потому как карантин.

'Блин!'

Вспомнился тропический остров. Море, песок, пальмы. Вспомнилась девчонка-нимфоманка. Макс закряхтел.

– Кошечкин. А медсестричек или горничных у вас тут нет?

Куратор оторвал лоб от стекла.

– У меня тут сорок два бойца охраны и экспедитор, электрик и шесть грузчиков. Выбирай.

Несмотря на жестокий облом с самодеятельностью, Макс не смирился. Он сгрёб все газеты и журналы со столика в его комнате, запихал в свою сумку моток туалетной бумаги из санузла. Туда же пошло мыло и новенькая зубная щётка.

'Ничё, не разоритесь. Новые купите'

Простыня и тонкое шерстяное одеяло превратилось в скатку и пристроилось, как и полагается, через плечо. Его небольшая и уютная комнатка выглядела, как после бомбёжки. Макс был готов в дорогу.

Иван Иваныч, одетый в костюм биологической защиты, долго ржал, глядя на Ходока, с ног до головы обвешанного разными котомками и авоськами, но потом хлопнул его по плечу и повёл Макса в новенький ангар на заднем дворе. Ангар был мелкий – метра четыре в ширину и столько же в высоту. Зато длиной – метров шестьдесят.