Нуманция

— Не-ет! — Лелий закачал головой, — В лагере мне не надо, мне надо сейчас. А расплата будет с неё. Если хочешь, становись в очередь. Я всё равно буду первым…

— Ну и урод же ты, Лелий… — процедил Марций сквозь зубы, — Редкий урод…

Лелий захохотал, откинувшись назад. Спросил:

— Марций, интересно, она ещё девочка, или ты всё-таки за это время сподобился на что-то? Для тебя это, верно, подвиг?

— А ты сам не понял, когда лапал её? Ты же у нас мастер по этим вопросам… Профессионал…

Лелий промолчал, а потом заговорил серьёзно:

— Я не отдам её тебе. Пока мы не вернёмся в лагерь и ты не предоставишь свидетелей или документы на рабыню, я не верю тебе, что она твоя. Я имею на это право. А пока мы доберёмся, всю эту ночь, она будет у меня, и тогда я точно тебе скажу, девочка она, или уже нет. До утра ещё далеко. Я успею.

— Ну это ты зря.

— А что ты сделаешь?

— Я просто заберу её.

— Ну уж нет! — Лелий закачал головой, — Я её не отдам. Это моя добыча. Если хочешь, попробуй отбить, если сумеешь, конечно.

— На кулаках?

— А смысл драться с тобой на кулаках, я чуть не убил тебя в прошлый раз. Я предлагаю — мечи. Ты же умеешь держать меч в руках, а, Марций? Или разучился, таская камень в городе? Ты — деканус, не боишься, что на этот раз тебя сделают простым легионером?

— Не боюсь.

— Х-х-х! — усмехнулся, — Ну, посмотрим. — Обернулся, — Домн, принеси мне мой меч. Гален, отдай ему свой!

Домн отпустил злополучную рабыню, она тут же опустилась на землю, открывая в рваной тунике голые колени, сидела, опустив голову, и растрёпанные волосы падали ей на лоб. Гален, молодой легионер, вытащил из ножен и подал Марку короткий меч. Стандартный. У Марка тоже был такой. Он перехватил рукоять поудобнее, несколько раз взмахнул рукой, разминая запястье. Эх, не в выгодном он положении: уставший, злой, голодный, на самом — только простая туника и плащ, а Лелий в кирасе. Да и Марк знал, что у центуриона специальный меч, сделанный на заказ, в полтора раза длиннее, чем любой стандартный. Да и силы в нём — хоть отбавляй.

В прошлый раз он действительно чуть не задушил, но вот представился случай отомстить ему за обиды, расквитаться за прошлое. И это вселяло злость, такую нужную сейчас.

Ничего, главное вымотать, заставить потерять силу.

Лелий был уверен в победе, улыбался, бросал какие-то шуточки про рабыню и самого Марка, обещая показать, какого цвета кровь у зарвавшихся деканусов, ухмылялся, сверкая синими глазами. Мечом он и правда владел хорошо, но и Марк недавно был центурионом и сам учил свою центурию обращению с мечом, и что-то умел к невезению центуриона Лелия. Когда Марк, применив простой, но зря забытый всеми приём, ранил Лелия в правую руку, тому пришлось перебросить меч в левую, и он сократил заметно количество своих словесных выпадов — сосредоточился на поединке, боясь потерпеть поражение на глазах у своих солдат. А, может, по какой другой причине, но попритих, лишь ухмылялся.

Марк был легче его, подвижнее, упруго скользил мимо и рядом, пружинил на ногах, легко уходил в сторону и снова сходился с противником, но Лелий умудрялся отбивать его меч в нескольких сантиметрах от тела, и даже ранил дважды. Один раз в плечо чуть выше локтя, неопасно, но кровь стекала по руке вниз и на пальцы, от неё начала скользить рукоять меча. Проклятье! Вторая рана была опаснее. Марк мог бы её вообще не получить, если бы был в кирасе, как и Лелий, ведь самому Лелию он уже дважды доставал под руку и в живот, но меч только скользил по дублёной коже кирасы. Теперь жгучая боль обжигала рёбра под левой рукой и от крови пропиталась туника на боку, стала тяжёлой, прилипала к ране, отвлекала на неё, а надо было держать в голове только Лелия, он в раже схватки и смертельный удар провести может… Ему-то что? Он среди своих, это Марк неизвестно, как здесь оказался в такое время…

"Держись, держись…" Мысленно разговаривал он с собой.

Лелий брал напором, силой, агрессивной игрой меча, редко позволял подходить к себе близко, да и его оружие в этом ему помогало. Поединок был долгим, уже и рабыня отошла от немого шока и, вскинув голову, следила за ним. Никто из соперников не желал признавать победы другого, несмотря на мелкие раны, кровь и усталость.

Марк увернулся и ушёл в сторону на безопасное расстояние, украдкой стёр левой ладонью пот со лба, кровь от раны на плече уже текла меньше, и пальцы на рукояти меча слиплись от засохшей крови, впились в кожаный ремень, но зато не скользили. Проклятье! Да пора бы уже завершать эту дикость! Надо… Надо пройти за` его меч, не дать ему развернуться, ведь он не подпускает… Не подпускает…

— А ты заметно подустал… Тебе не кажется? — Лелий улыбнулся.

— Да и ты дышишь через раз… — отозвался Марк, парируя его удар, ушёл влево, за боевую руку, только с этого бока и можно было его достать. Проклятый Лелий, он хорошо владел мечом и правой и левой рукой, менял руки, когда хотел, запутывал. Марк так не рисковал, когда-то он пережил ранение в левую руку, и она плохо слушалась теперь при долгом напряжении в ней, доверять ей жизнь Марк бы не стал.

Он дождался следующего раза, когда Лелий перебросил меч из левой ладони в правую, и пошёл на неожиданное сближение с правой стороны, еле уклонился от опасного удара под левое ребро, прошёл броском длину его меча, приблизившись настолько, что длинный меч стал бесполезен. Это был последний шанс, если он не получится сейчас, Марк проиграет, он не успеет уйти на безопасную дистанцию.

Лелий опешил от такого неожиданного напора, и этого мгновения Марку хватило на то, чтобы завести правую руку с мечом снизу вверх, как раз под кирасу в живот; лезвие меча скрипнуло по застёжкам птериг на поясе, вошло под кирасу на ладонь. Левой рукой Марк обхватил Лелия за шею, чтобы он не ушёл назад, не допустил, чтобы всё прошло втуне. Зашептал ему в лицо:

— Только дёрнись, я выпущу тебе кишки…

Лелий замер, опуская руку с мечом, вскинул подбородок, усмехнувшись:

— Ты и правда можешь это сделать?

— Легко…

Лелий промолчал. Марк заговорил первым:

— Признай, что проиграл, и я уберу меч, пока не порезал тебя… Мне тяжело сдерживать мою руку…

— Убирай… — выдохнул Лелий.

Марк отпустил его, дёрнул руку с мечом вниз, отступая назад, на конце меча была свежая кровь. Всё-таки он достал его. Лелий шагнул назад, прижимая левую руку к животу, упал на колено, упираясь в землю мечом. Домн бросился к нему, подхватил под плечо, но Лелий процедил сквозь зубы:

— Кирасу… помоги…

Дальше Марк не смотрел и не слушал, отвернулся, стёр тыльной стороной кисти пот с лица вверх, на лоб, на волосы, ставя их дыбом и без того сырые. Отлепил пальцы с рукояти меча, бросил его молодому Галену:

— Найди мне свежую лошадь, мою заберёте себе…

Подобрал с земли свой плащ, сброшенный перед поединком, накинул на плечи, пальцы дрожали и он долго не мог застегнуть медную застёжку. Собака поднялась навстречу, и он проходя погладил по мягким ушам. Рабыня не смотрела на него, глядела прямо перед собой в темноту, губы поджаты и щёки бледные.

— Вставай! — приказал коротко и она повиновалась. Марк ударил её по губам костяшками полусогнутых пальцев, вымещая в этот удар всё, что он не мог сказать сейчас словами. Рабыня опять упала на землю, на голое колено, зажала след удара на губах костяшкой большого пальца левой руки, глянула через неё тёмными глазами — языки пламени плескались в них, как в ночном озере.

— Вставай! — приказал снова. Рабыня поднялась, но следила за его руками, чтобы не пропустить ещё одного удара. Но Марк уже отвернулся — легионер подвёл осёдланную лошадь, подставил руки, помогая сесть. Марк качнулся на слабых ногах, он потерял чертовски много крови, а она до сих пор ещё течёт. Но это уже в лагере. Всё потом… Он поправил плащ, подкладывая его на левый бок, закрывая рану на рёбрах, прижимая ткань рукой, повод держал одной раненой же правой рукой. Голова кружилась, хотелось пить и спать…