Идолопоклонница

— Вот-вот, именно — безымянного. И куда меня эта любовь завела? Только я-то была молодая да глупая, мне еще простительно было в дерьмо вляпаться. А тебе, между прочим, двадцать семь.

— Двадцать шесть, — едва слышно поправила Сычева.

— А я говорю — двадцать семь! Почти. Всего-то месяц с небольшим остался.

Дружно помолчали. Жене было ужасно жалко Лариску, хотелось надавать ей еще кучу советов, как порвать, как поставить точку в отношениях со сволочью, подобной тому, чье имя, должно быть, неустанно переворачивается в гробу, если столь иносказательное выражение имеет право на существование. И даже чуть было не начала высказывать подруге свои выкладки и доводы в пользу одиночества, да тут вспомнила, что и сама-то находится приблизительно в таком же положении, что и Лариска. Ведь и сама уже почти год ни жена, ни одиночка. Так, любовница женатого мужика, пусть даже он по совместительству является звездой. Впрочем… Наверное, Ларискино положение все-таки чуточку хуже, чем ее собственное. Женьке-то хотя бы понятно, почему ее до сих пор не позвали замуж: увы, Димочка несвободен, и она знала об этом еще до начала их романа. А потому Жене хотя бы понятна причина и нет поводов для упреков. Конечно, разве может Дима вот так сразу развестись и жениться снова? Нет, конечно, она ведь изначально была готова к тому, что некоторое время придется довольствоваться всего лишь ролью любовницы. Правда, Женя все-таки надеялась на то, что это время не затянется так надолго.

У Лариски же положение, на Женин взгляд, было еще хуже. Даже страшнее. Она ведь даже не догадывалась, по какой причине Вадик не зовет ее замуж. А вдруг он ее совсем не любит, а встречается сугубо по привычке или того хуже — от скуки? Но имеет ли Женя право давать подруге советы? Ох, это же такой деликатный вопрос! А вдруг она своими советами только разрушит Ларискину судьбу? И та ее потом всю жизнь проклинать будет. Ой, нет. В этом деле — каждый за себя, только сам человек вправе принимать решения: с кем ему оставаться, а от кого уходить…

— Знаешь, Лар, ты меня лучше не слушай. Я — плохой советчик. А то насоветую тебе чего-нибудь не того. Ты, наверное, сердце свое слушай. Но и от голоса разума не беги. Попробуй найти золотую середину между ними, а то одно только сердце тебе такого наговорит — век потом не расхлебаешь. Не знаю, Лар, не знаю. А может, ты бы ему как-нибудь намекнула, что ли? Тоненько так, но прозрачно. Может, он просто не догадывается, что ты за него замуж хочешь, а?

Сычева не отвечала. Только крутила молча чашку по блюдцу, вертела то по часовой стрелке, то против нее. А потом вдруг всхлипнула:

— Жень, что ж мы с тобой такие несчастные?

Женькин носик с готовностью сморщился, глазки заблестели и в носу как-то подозрительно защипало…

Глава 12

Тихо, незаметно, маленькими осторожными шажками вкралась в жизнь Евгении Денисенко еще одна осень. Двадцать седьмая по счету.

Пока еще осень исполняла свои должностные обязанности лишь по ночам, осторожно, словно бы пробуя силы после долгого безделья, нагоняя прохладного ветра, выстуживая за ночь воздух градусов до семи. Утром же, под яростными солнечными лучами, стыдливо пряталась, не желая раньше времени разбрасывать по пустякам силы на неравную пока еще борьбу. Еще не время, еще не вечер. Будут вам и злые ветры, будут холодные дожди, будут ранние промозглые вечера. А пока погуляйте легкомысленно, понаслаждайтесь игрой осеннего разноцветья в лучах теряющего день ото дня силу солнца. Готовьтесь и трепещите!

Звонок Городинского застал Женю на выходе из метро.

— Алло? — радостно откликнулась она. — Димочка, где ты, милый?

— Где-где, — недовольно проворчал Дима. — Почему я всегда должен тебя ждать?! Почему тебя никогда нет под рукой, когда ты нужна?!

'Нужна!' — радостно запрыгало в Женькиной груди сердечко. 'Нужна! Я сейчас, милый, подожди, родной, я скоро!!!'

Женю нисколько не покоробил недовольный тон Городинского. По опыту знала — он совсем и не злится на нее, просто Дима не привык высказывать свои истинные чувства вслух, всегда прячет нежность за искусственной грубостью. А сам… Ах, если бы Димочка ее не любил — разве стал бы он столько времени проводить с нею?! Любит, конечно же любит! Вот только пока еще сам не отдает себе отчета, как сильно любит, что с каждым днем ему все труднее и труднее обходиться без Жени. Но он поймет, он обязательно поймет! И даже, скорее всего, очень скоро, ведь вон как за последнее время участились их встречи. Значит… Значит, день ото дня он сильнее чувствует дискомфорт, когда Женьки нет рядом. Ах, как замечательно!

— Димочка, я только что вышла из метро. Минут через десять буду дома. Мне ждать тебя там, или подъехать к тебе? Где ты, милый?

— Да не надо меня ждать, не надо! — разнервничался Городинский. — Это я тебя жду! Сколько можно — десять минут звоню, а ты все вне зоны досягаемости. Что за фигня, детка?! Давай скорей, у меня мало времени. Или ты хочешь, чтобы я уехал, не дождавшись тебя?!

— Что ты, Димочка, что ты, миленький! Я уже бегу, я бегу, подожди еще немножечко!

Белый лимузин Женя заметила издалека, да и немудрено было — Дима всегда оставлял машину в одном месте, чуть поодаль от ее дома. Подошла, постучала в окошечко. Дверца тут же открылась, и из машины вышел высокий странный парень в жутких очках и огромной несуразной кепке. Шикарный кожаный костюм и лакированные штиблеты резко диссонировали с маскировочными атрибутами.

— Наконец-то, — недовольно проворчал странного вида молодой человек, подхватил Женю под локоток и настойчиво повел в знакомый подъезд.

А Женя почему-то и не думала возмущаться, только улыбалась счастливо, семеня на высоких каблуках за Городинским. В подъезде слышались чьи-то шаги, и Дима заранее опустил голову пониже. Маскировка маскировкой, а на всякий случай не помешает. Осторожность лишней не бывает.

Едва поднялись на второй этаж, как нос к носу столкнулись с Катей. Женя поздоровалась первой, не сумев скрыть счастливого взгляда. Катя ответила, окинув ее спутника заинтересованным взглядом, и прошла мимо.

Едва зашли в квартиру, Городинский грозно спросил:

— Кто такая?

— Катя, моя соседка, — бесхитростно ответила Женя.

— Она что, знает? — в голосе Димы сквозили истерические нотки.

— Ну что ты, Димочка, — успокоила его Женя. — Конечно нет! Об этом знаем только мы с тобой. Это наш с тобой секрет, правда, милый?

И Женя прижалась к нему прямо в прихожей:

— Димуля…

Городинский чмокнул ее в макушку.

— Гляди мне, — явно успокоившись, ответил он. — Ты ж понимаешь, какой скандал поднимется, если что? Я ведь человек несвободный, к сожалению. Ну ладно, детка, иди ко мне. Ты же знаешь, у меня времени в обрез. Я не принадлежу сам себе. Цигель, детка, цигель.

И, на ходу стаскивая с Женьки трикотажный реглан, потащил ее в комнату.

А через два дня Женя позвонила в соседскую дверь.

— Привет, соседка! — поздоровался Игорь, отступив шаг назад и пропуская гостью в дом: — Проходи.

Женя вошла в тесную прихожую:

— Привет. Катька дома?

Из комнаты с визгом выскочили оглоедики.

— Мам, тетя Женя пришла! — известил мать семилетний Сережка.

Маленькая Алинка, которой еще не исполнилось трех лет, как попугайчик повторила, едва выговаривая трудные буквы:

— Ма! Тетя Зенька плисла!

Исполнив долг гостеприимных хозяев, оглоедики убежали заниматься дальше своими серьезными детскими делами. Из кухни выглянула Катя:

— Жень, я тут. Проходи.

— Привет, — поздоровалась Женя, присаживаясь за обеденный стол. — А я кофе забыла купить. Выручишь?

— Сварить? — засуетилась Катя, хватаясь за потемневшую от времени и огня медную джезву. — Я сейчас.

Женя замахала руками:

— Нет, не надо, не надо, спасибо. Ты же знаешь, я по вечерам кофе пить не могу — не засну потом. Ты лучше мне отсыпь пару ложек на утро, а?