Страница 25 из 118
IX. Первый этап закрепления революции
Воззвание
Гатчинские отряды, обманутые Керенским, сложили оружие и постановили арестовать Керенского. Вождь контрреволюционного похода Керенский бежал. Армия в ее подавляющем большинстве высказалась за решение 2 Всероссийского Съезда Советов и за поддержку созданной им власти. Десятки делегатов с фронта поспешили в Петроград, чтобы засвидетельствовать верность армии Советской власти. Никакие извращения фактов, никакие клеветы на революционных рабочих, солдат и матросов не помогли врагам народа. Рабочая и солдатская революция победила.
Центральный Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов обращается к тем отдельным военным отрядам, которые идут за контрреволюционными мятежниками: сложите немедленно оружие, не проливайте братской крови за интересы кучки помещиков и капиталистов. Каждая новая капля народной крови ляжет на вас. Рабочая, солдатская, крестьянская Россия проклянет тех, которые еще хоть одну минуту остаются под знаменами врагов народа.
Казаки! Переходите на сторону победившего народа! Железнодорожники, почтово-телеграфные служащие, — все, как один человек, поддержите новую народную власть!
"Известия" N 215, 3 ноября 1917 г.
Ответ т.т. самокатчикам
Товарищи самокатчики!
На заседании Петроградского Совета я сообщил то, что мне было передано из источника, который я считал надежным, именно: будто в среде самокатного батальона, который доблестно стоит на страже революции в самом сердце Петрограда, в Петропавловской крепости, имеется небольшая контрреволюционная группа, которая вошла в сношения с так называемым "Комитетом Спасения" с целью освободить министров из Петропавловской крепости.
Представитель самокатчиков заявил мне, что это сведение неверно. Мне остается только пожалеть, что я был введен в заблуждение. Само собою разумеется, что я ни на минуту не сомневался в самом самокатном батальоне, который является неотторжимой частью нашего революционного гарнизона.
Председатель Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов Л. Троцкий.
"Известия" N 216, 4 ноября 1917 г.
Речь на заседании ЦИК по вопросу о печати
(4 ноября)
Здесь два вопроса связаны между собою: 1) вообще о репрессиях и 2) о печати. Требование устранения всех репрессий во время гражданской войны означает требование прекращения гражданской войны. Такое требование может исходить или от противников пролетариата, или от сторонников этой противоположной стороны. Противники, с которыми идет гражданская война, мира нам не предлагают. Я утверждаю, что никто не может дать нам гарантии за сторонников Корнилова. В условиях гражданской войны запрещение враждебных газет есть мера законная. Необходим, конечно, переход к определенному режиму печати. К такому режиму мы и хотим перейти. В нашей партийной прессе мы задолго до восстания не смотрели на свободу печати под углом зрения собственников типографии. Те меры, которые применяются к устранению отдельных личностей, должны применяться и к печати. Мы должны конфисковать типографии и запасы бумаги в общественное достояние. (С мест говорят: "В большевистское").
Да, наша задача состоит в том, чтобы превратить все эти запасы в общественное достояние. Все группы могут предъявлять требования на бумагу и типографию, — все солдаты и крестьяне. Каждый солдат, рабочий и крестьянин поймет, что мы не для того брали власть, чтобы оставить монополию в руках старой власти. Мы говорим, что "Новое Время", которое не имело своих сторонников на выборах, не может иметь ни буквы шрифта, ни листа бумаги. Пока "Русская Воля" является лишь банковским органом, она не имеет права на существование. Эта мера не должна быть увековечена, но мы не можем вернуться к старому капиталистическому строю. Переход власти к Советам есть переход от буржуазной политики к социалистическому строю. Почему Суворин мог издавать грандиозную газету? Потому, что у него были деньги. Можем ли мы допустить, чтобы во время выборов в Учредительное Собрание суворинцы могли пускать свою отраву? Мыслимо ли, вообще, чтобы существовали газеты, которые держались бы не волею населения, а волею банков? Все средства печати должны быть переданы в собственность Советской власти. Вы говорите, что мы требовали свободы печати для «Правды». Но тогда мы были в таких условиях, что требовали минимальной программы. Теперь мы требуем максимальной. Я не сомневаюсь, что представители рабочих и крестьянства на моей стороне. (Аплодисменты.)
Солдаты возвратятся в свои части, крестьяне — в деревни и заявят, что есть две точки зрения: 1) свобода печати для буржуазных газет и 2) реквизиция бумаги, типографий и предоставление их в руки рабочих и крестьянства.
"Протоколы заседаний ЦИК 2-го созыва", стр. 24.
Резолюция ЦИК по вопросу о печати
(4 ноября)
Закрытие буржуазных газет вызывалось не только чисто боевыми потребностями в период восстания и подавления контрреволюционных попыток, но являлось необходимой переходной мерой для установления нового режима в области печати, такого режима, при котором капиталисты — собственники типографий и бумаги — не могли бы становиться самодержавными фабрикантами общественного мнения.
Дальнейшей мерой должна быть конфискация частных типографий и запасов бумаги, передача их в собственность Советской власти в центре и на местах, чтобы партии и группы могли пользоваться техническими средствами печатания, сообразно своей действительной идейной силе, т.-е. пропорционально числу своих сторонников.
Восстановление так называемой "свободы печати", т.-е. простое возвращение типографий и бумаги капиталистам-отравителям народного сознания, явилось бы недопустимой капитуляцией перед волей капитала, сдачей одной из важнейших позиций рабочей и крестьянской революции, т.-е. мерой безусловно контрреволюционного характера.
Исходя из вышеизложенного, ЦИК категорически отвергает всякие предложения, клонящиеся к восстановлению старого режима в деле печати и безоговорочно поддерживает в этом вопросе Совет Народных Комиссаров против претензий и домогательств, продиктованных мелкобуржуазными предрассудками или прямым прислужничеством интересам контрреволюционной буржуазии.
"Протоколы заседаний ЦИК 2-го созыва", стр. 24.
Речи на заседании ЦИК по поводу запроса левых эсеров
(4 ноября)
1. Тов. Троцкий напоминает, что партия социалистов-революционеров ни в своем правом, ни в левом крыле не требовала строгого отчета от представителей старого ЦИК во время правительства Керенского. Но наш Советский парламент тем и отличается от обычного парламента, что у нас нет представителей разных, враждебных друг другу классов. Наша власть есть власть классов трудящихся и угнетенных, и вся обычная парламентская механика была бы неуместна и никчемна у нас. Внутренний парламентский регламент обычно служит лишь для уравновешивания антагонистических классов в самом парламенте, а также для освобождения депутатов от влияния избирателей. Прикрываясь ложными требованиями парламентского наказа, депутат получает возможность вполне забронироваться от требований избравшей его массы. У нас этого нет. Наши избранники не должны укрываться за щитом формализма. У нас связь между депутатами и избирателями примерно такая же, какая существует в профессиональном союзе, — связь живая и непосредственная. Пускай у нас нет формальных гарантий, но у нас есть реальные возможности проявления своей власти. Вы в любой момент можете отозвать Народных Комиссаров. Вы можете фактически тем самым осуществить свой контроль. Советская власть создается не закулисными сговорами лидеров и партийных верхов, как то мы видим, например, во Франции. Наша власть выражает собой действительную волю организованных масс. Пусть декреты негладки извне, пусть непричесаны и неприглажены, но право живого творчества стоит выше формальной безупречности. И наша деятельность дает уже свои плоды. Она вызвала отклик не только по всей шири России, но и за границей. Декрет о земле так шел навстречу народным чаяниям, что промедление его опубликования хотя бы на один день не могло быть искуплено даже необходимостью внешней отделки и усовершенствования. Пусть отходят усталые! Слабые количеством, но сильные качеством, мы с гордо поднятой головой будем продолжать свой путь вперед. Один из ораторов говорил о развале власти. Но это не развал, это — очищение. Мы, оставшиеся, считаем, что не должны делать ни одной уступки ни буржуазии, ни промежуточным интеллигентским соглашательским группам. Если вы не согласны с нами, то отзовите нас, но изменить нашу линию мы не можем.