Страница 5 из 24
Но Троллоп не пожелал расстаться и с почтовым ведомством, где к этому времени успел значительно продвинуться по службе. Переведенный из Ирландии обратно в Англию, он энергично занялся подготовкой некоторых важных почтовых реформ и самолично исходил и изъездил верхом обширную подведомственную ему округу, чтобы проверить маршруты почтальонов и установить наилучшие способы доставки писем. “Я любил эти письма и заботился об их благополучной доставке так, как если бы они все были моими собственными”,— вспоминал он впоследствии. Как чиновник почтового ведомства, Троллоп ездил и за границу,— в частности, в США и в Египет,— для заключения почтовых конвенций между этими странами и Англией.
Все это, казалось бы, оставляло мало времени для литературного творчества. Но Троллоп установил для себя строжайший распорядок, которым гордился и которого придерживался нерушимо. Все было обдумано и рассчитано до последней мелочи. Каждое утро в пять часов тридцать минут старый конюх (которому за это приплачивалось дополнительно по пяти фунтов в год) будил своего хозяина и подавал ему чашку кофе. Троллоп садился к письменному столу и писал в течение трех часов, не отрываясь, не позволяя себе ни задуматься, ни оглянуться по сторонам, пока не приходило время одеваться к утреннему завтраку. Он выработал столь четкий ритм работы, что проверял себя по часам: за каждые четверть часа ему полагалось написать ровнехонько двести пятьдесят слов. Он приучил себя писать так же регулярно и в поезде (где была написана значительная часть “Барчестерских башен”), и в каюте парохода. Таким образом,— как с наивным самодовольством рассказывает Троллоп в “Автобиографии”,— ему удалось побить все рекорды писательской продуктивности: по количеству написанных им томов он опередил всех современных ему английских литераторов и перещеголял даже самого Вольтера! Что же касается гонораров, то, как сообщает там же Троллоп, он получил на своем веку от издателей семьдесят тысяч фунтов,— сумму, по тому времени огромную.
С добродушной самоуверенностью Троллоп рекомендовал молодым писателям следовать своему примеру. Однако ему суждено было дожить до заката своей славы. Причиной этому был не только ремесленный характер многих из его поспешно сочиняемых произведений. Времена менялись, а вместе с ними менялись и вкусы, и интересы читателей. Вершинным, классическим периодом творчества Троллопа было то двенадцатилетие, с 1855 по 1867 год, когда были созданы “Барсетширские хроники”[4].
Это был относительно стабильный, “спокойный” период во внутренней жизни Англии, в промежутке между завершением чартистских волнений “голодных сороковых годов” и новым обострением социальных противоречий, вызвавшим подъем рабочего и социалистического движения в 80-х годах. Биографы Троллопа указывают на знаменательное совпадение даты выхода “Последней барсетширской хроники” с датой второй парламентской реформы 1867 года, которая, демократизировав отчасти процедуру парламентских выборов, создала предпосылки для нового этана политической борьбы. В “Автобиографии” Троллоп рассказывает, что решил “убить” миссис Прауди под влиянием случайно подслушанного им разговора двух священников, которые сетовали на однообразие его персонажей и особенно возмущались образом этой деспотической особы. Раздосадованный автор раскрыл свое инкогнито и объявил, что на этой же неделе покончит с ней. Действительно, в “Последней барсетширской хронике” умирают и властолюбивая супруга барчестерского епископа, и кроткий мистер Хардинг, бывший смотритель Хайремской богадельни, и занавес опускается навсегда над сценами патриархальной барсетширской жизни. Но уходили в прошлое и те общественные отношения и нравы, которые послужили прообразом этого вымышленного Барсетшира.
В “Барсетширских хрониках” жизнь, при всех ее иронических поворотах и сюрпризах, казалась все же понятной, надежной и прочной, и Троллоп без труда находил оптимистическое решение для тех проблем, с которыми сталкивались его герои. Безродная сирота, неимущая воспитанница деревенского врача, получала миллионное наследство и могла беспрепятственно выйти замуж за полюбившегося ей сына соседнего помещика (“Доктор Торн”), Сестра приходского священника становилась достойной супругой знатного лорда после того, как его родные, сперва сопротивлявшиеся этому браку, убеждались в высоких достоинствах невесты (“Фремлейский приход”). Тщеславный и пустой карьерист, обманув свою нареченную, женился на титулованной леди,— и был жестоко наказан за вероломство, став жертвой эгоистических расчетов своей надменной жены и ее знатной родни (“Домик в Оллингтоне”).
В “Последней барсетширской хронике” сюжетный конфликт более глубок и драматичен. Сельский священник Кроули, которого отчаянная бедность, долги и муки уязвленной гордости довели почти до умопомешательства, обвинен в присвоении чужого чека на двадцать фунтов. Будучи не в состоянии удовлетворительно объяснить, откуда взялся у него этот чек, он отдан под суд. Ему угрожает тюрьма. Разгневанная миссис Прауди и ее приверженцы уже хлопочут о том, чтобы отрешить его от должности и выгнать из прихода. Но тайна злополучного чека разъясняется вовремя; Кроули получает другой, доходный приход, и из затравленного, полубезумного отщепенца превращается в совершенно респектабельного клерикального джентльмена.
Все это уже казалось старомодным читателям конца 70-х — начала 80-х годов. В “уэссекских” повестях и романах Томаса Гарди жизнь той же провинциальной земледельческой Англии, летописцем которой провозглашал себя Троллоп[5], предстала как цепь неизбежных и неразрешимых трагедий, где и героями и жертвами были люди из народа. А наряду с реалистическим нравоописательным и социальным романом возникала и литература совсем иного рода: для тех, кто увлекался пряным эстетизмом Уайльда или агрессивно-напористым творчеством Киплинга, добротное неспешное бытописание Троллопа должно было представляться наивным, пресным и скучным.
В последние годы жизни Троллоп, создавая и чисто развлекательные романы, пробовал силу в новых для себя областях. Примечательны, в частности, его романы из жизни английских политических верхов, где довольно иронически изображена закулисная механика парламентской системы — подготовка дебатов в палате общин, смена кабинетов и проч. (“Финеас Финн”, 1869, “Премьер-министр”, 1876, и др.). В последнем романе Троллоп вывел на сцену и одного из биржевых дельцов нового типа — крупного афериста Фердинанда Лопеса, мастера темных спекуляций, который, едва не сделав головокружительной карьеры, терпит, однако, банкротство и кончает с собой, бросаясь под поезд. Толстой, читавший “Премьер-министра” в 1877 году, в период работы над “Анной Карениной”, оценил его в письме к брату словом “прекрасно”[6]. Но у английских читателей и критики этот роман не имел успеха.
Посмертная публикация “Автобиографии” произвела совсем не то впечатление, на которое рассчитывал сам Троллоп, а скорее повредила его репутации. Ее литературные достоинства — юмор, откровенность, живость изложения — были оценены лишь много позже. По мнению его биографов Стеббинсов, к концу жизни Троллоп “отстал от своего времени на двадцать лет”. Его романы больше не переиздавались и, казалось, были обречены полному забвению. В 1901 году, в предисловии к роману Поленца “Крестьянин”, Толстой упоминал о судьбе литературного наследия Троллопа — и в дни его славы, и в дни падения — как о свидетельстве “поразительного понижения вкуса и здравого смысла читающей публики”, которая “от великого Диккенса спускается сначала к Джордж Элиоту, потом к Теккерею. От Теккерея к Троллопу, а потом уже начинается безличная фабрикация Киплингов, Голькенов, Ройдер Гагартов и т. п.”[7].
Однако в то самое время, когда были написаны эти строки, наметились первые признаки оживления интереса к Троллопу: в период англо-бурской войны после долгого перерыва было переиздано несколько его романов. Интерес этот заметно усилился после первой мировой войны. А во время второй мировой войны и сразу после нее Троллоп приобрел у себя на родине такую популярность, что стало возможно без преувеличения говорить о своеобразном его “возрождении”. Книги его переиздавались массовыми изданиями, использовались для радиопостановок. Романистка Элизабет Боуэн написала радиопьесу “Антони Троллоп. Новая точка зрения” (1945), герой которой, отправляясь на фронт, уносит в своей походной сумке романы Троллопа как частицу той Англии, за которую он будет сражаться. Возник даже специальный журнал “Троллопиен”, посвященный творчеству Троллопа и его современников.
4
К этому циклу относятся романы “Смотритель”, “Барчестерские башни”, “Доктор Торн”, “Фремлейский приход”, “Домик в Олдингтоне”, и “Последняя барсетширская хроника”.
5
Вымышленный “Уэссекс” Гарди территориально почти совпадает с Барсетширом Троллопа.
6
Л. Н. Толстой, Полн. собр. соч., т. 62, Гослитиздат, М. 1953, стр. 302.
7
Там же, т. 34, стр. 274—275.