Страница 13 из 15
Громкий стук в дверь.
Бережковский, вскочив с дивана, выключил автоответчик, подбежал к двери и хрипло спросил:
— Кто там?
Никто не ответил, но он все же открыл.
Вошла жена.
— Андрей, — сказала она, подозрительно оглядываясь, — что тут у тебя происходит?
— Я же тебе запретил сюда… — произнес он все еще хриплым голосом.
Но она, не слушая, стала медленно обходить студию. И спросила:
— А что у тебя с голосом?
Бережковский жадно отпил прямо из чайника, потом сказал:
— Я работаю! И я тебе запретил сюда приходить!
— Да? Интересно, с каких это пор ты работаешь под Гребенщикова?
— Какого Гребенщикова?
Ну какого, какого! Сколько у нас Гребенщиковых? Я шла по улице и услышала БГ из твоего окна…
— Мои окна на восьмом этаже! Как ты могла услышать? подошла к музыкальному автомату, осмотрела его и нажала кнопку.
«Офицеры! Офицеры! — грянул автомат. — Ваше сердце под прицелом!..»
Она испуганно отскочила.
Бережковский выключил автомат, сказал насмешливо:
— Так, еще одна Каменская… — И мягко попросил: — Иди отсюда! — И, обняв ее за плечи, повел к выходу. — И пожалуйста, запомни; никогда не приходи сюда! Я здесь работаю! Pa-бо-та-ю!
— Как ты работаешь, — сказала она у двери, — когда у тебя даже компьютер выключен?
Но он уже взял себя в руки. И язвительно усмехнулся:
— Дорогая, ты забыла. Я не компьютерщик, я писатель. Иди!..
Сбросив с плеча его руку, она остановилась в двери.
— Между прочим, у меня появился поклонник.
— Да? Поздравляю.
— Да! Представь себе: на Лесной останавливаюсь на красный, и вдруг справа прямо в окно машины влетает мобильник. Смотрю, а это водитель «КрАЗа», который за мной от Красноармейской тащился. Теперь он мне регулярно звонит — на свой собственный мобильный, представляешь?
— Передай от меня привет, скажи: я ужасно ревную! Иди!
Мягко вытолкнув жену, Бережковский торопливо запер дверь на ключ, задернул шторы на окнах и, прислушиваясь к тишине, включил автоответчик.
— Сообщений больше нет, — заявил автоответчик все тем же металлическим женским голосом.
— Как нет?! — вскричал Бережковский. — А шестнадцать?! — И замер в ужасе. — Блин! Я стер! Я не то нажал! — И схватился за голову. — Дебил! Идиот! Боже мой! Что я наделал?! — И стал нажимать все кнопки. — Ужас, я все стер! Я все стер! Какой кретин! Господи! Как же быть?
Выдвинув ящики своего письменного стола, он стал шарить и рыться в них: выбрасывая какие-то бумаги и говоря сам с собой:
— Ну пожалуйста! Ну пожалуйста, балда несчастная, найди ее телефон! Ну найди!.. Нету! Я выбросил! Я же тогда все выбросил, кретин несчастный!..
Телефонный звонок. Бережковский хватает трубку.
— Да! Слушаю!
— Бережковский Андрей Петрович? — спросил женский голос.
— Да! — нетерпеливо сказал Бережковский. — Слушаю!
— Вы не собираетесь продавать квартиру?
— Что-что?
— Это агентство по продаже недвижимости. Вы не собираетесь продать…
— Да пошла ты! — швырнул он трубку.
Потом, успокаиваясь, прошелся по студии, постоял у двери на террасу.
Осенняя Москва сняла раздражение и досаду, он подошел к телефону, набрал короткий номер.
— Междугородняя, семнадцатый, — ответили ему.
— Примите заказ. Салехард, больница имени Губкина, хирурга Гинзбурга.
— Заказ со справкой — тридцать рублей, и за вызываемое лицо еще…
— Я знаю, знаю.
— Ваш телефон и имя, пожалуйста.
— 205-17-12. Бережковский Андре…
— Ой, Андрей Петрович, — перебила телефонистка, — а я нас не узнала, богатый будете!
— Спасибо.
— Да вы уже богатый, куда вам больше? Я вас вчера по телику видела.
— Спасибо.
— Я же вас соединяла с этой больницей, что же вы номер-то не записали? Пишите: код Салехарда 349-22, номер больницы 3-67-45. Соединяю, не кладите трубку… Алло, Андрей Петрович!
— Да, слушаю!
— Гинзбург выходной, с дежурным врачом будете говорить?
— Нет, спасибо, мне нужен Гинзбург.
— А как его звать?
— Я не помню.
Ладно, сейчас поищу его домашний. Я, конечно, не имею права, но для вас… В конце концов, сколько Гинзбургов может быть в Салехарде?.. Вот, один нашелся морозостойкий… Запишите; Гинзбург Семен Львович — 2-95-17. Соединяю, говорите.
И — мужской голос:
— Алло, слушаю.
— Семен Львович? — спросил Бережковский.
— Да, слушаю.
— Извините за беспокойство, это опять Бережковский.
— Да. Чем могу?
— Я хочу послать вам свои книги. Если вы дадите свой адрес…
— И вы поэтому звоните? — насмешливо спросил Гинзбург. — Ваши книги есть во всех магазинах, но я не читаю беллетристику. Говорите, что вам угодно?
— Вы не могли бы сказать мне, как дела у вашей пациентки?
— Той самой? Зотовой? Или уже другой?
— Нет-нет! Елены Зотовой.
— Она проходит обследование.
— И?
— И это все, уважаемый. Больше я вам ничего не скажу. Хотя нет. Кое-что все-таки скажу, раз уж вы позвонили. Она почему-то решила, что ее спас не я, а вы. Что ваш голос убрал у нее метастазы. Ну, по мне — хоть вы, хоть Акунин, хоть Кашпировский, лишь бы действительно не было онкологии. Поскольку есть теория, что онкология — это нервное заболевание, что стресс — это спусковой механизм развития раковых клеток. А этой Зотовой стресса в ее семейной жизни хватает, вы, наверное, знаете, что у нее за муж. Но и вы, уважаемый писатель, оказались ему под стать — полечили, полечили и бросили. Так с больными не поступают, дорогой, грех берете на душу…
— Но я был в отъезде.
— Конечно. Я видел по телевизору — вы в Астрахани снимали какой-то сексуальный шедевр. А в Астрахани, конечно, нет телефонов, оттуда к нам нельзя дозвониться.
Бережковский повинно стерпел и это, спросил:
— Семен Львович, вы можете дать мне ее номер?
Но язвительный Гинзбург не унимался:
— А у вас что — уже нет ее телефона? Потеряли или выбросили?
— У меня нет ее телефона!
— К сожалению, и у меня его нет. Не я звоню своим пациентам, а они мне. Но я передам ей, что вы интересуетесь ее номером. Всего вам доброго.
И — гудки отбоя.
— Жидовская морда! — в сердцах сказал Бережковский. — Вот сука!..
Резкий телефонный звонок. Бережковский взял трубку.
— Алло!
— Это междугородняя. Вы закончили, Андрей Петрович?
— Да, спасибо, — сказал он расстроенно. — Как вас звать?
— Мария Петровна. Но для вас — просто Маша.
— Спасибо. Мария Петровна, а вы не могли бы посмотреть в Салехарде домашний телефон Елены Зотовой?
— Знаете… — замялась она. — Сейчас, в связи с борьбой с терроризмом, нам запретили давать домашние телефоны.
— Интересная борьба…
— Ага, люди звонят, просят телефон врача или еще кого, а мы не даем. Вам очень нужна эта Зотова?
— Очень. Честное слово.
— Ладно, я уже смотрю… Андрей Петрович, здесь четырнадцать Зотовых в Салехарде. Но ни одной Елены, все мужские имена. Соединять всех подряд?
Бережковский вздохнул:
— Нет, не нужно. Спасибо. Всего вам доброго.
— И вам. Звоните. Я работаю через сутки, мой номер семнадцать.
Бережковский перебрал на столе визитки, нашел одну и, глядя в нее, набрал номер на мобильном.
— Компания «Мобиль», — ответили ему.
— Мне Козловского.
— Как доложить?
— Скажите: Бережковский.
— Минутку… — И тут же мужской голос: — Андрей Петрович, наконец!..
— Итак, — перебил Бережковский, — слушайте. Юная блондинка в открытом спортивном кабриолете. Она так хороша, что водитель многотонного «КрАЗа» просто не может от нее оторваться — догоняет у каждого красного светофора и любуется сверху, из своей кабины…
— Андрей Петрович, вы о чем? — удивился голос.
— Не перебивайте! — потребовал Бережковский. — Слушайте дальше. Но при въезде на Тверскую «кирпич» для грузового транспорта. А блондинка уже выжала сцепление и сейчас укатит! В отчаянии парень в последнюю секунду швыряет ей первое, что у него под рукой, — свой мобильник. И они тут же разъехались: она на Тверскую, а он на соседнюю стройку. А час спустя, когда она уже на съемочной площадке, этот мобильник вдруг звонит в ее сумочке. Ей пришлось спешно взять трубку: «Алло!» — «Девушка, как мне получить мой телефон обратно?» Но она даже не ответила — в досаде вырубила этот телефон и — закрутилась в съемках, забыла о нем напрочь. И только месяц спустя, когда ее машина вылетела с мокрой подмосковной дороги в болото и увязла там по уши, она в отчаянии схватилась за этот телефон, как за соломинку, включила его и нажала «возврат последнего звонка»: «Алло! Это вы были на «КрАЗе»? Вытащите меня, пожалуйста!» Теперь вы поняли? Алло!..