Восхитительная

– Я вам не верю, – сказала Верити, пытаясь унять дрожь в голосе. Герцогиня сочтет ее волнение признаком слабости. – Однажды я уже покинула его, ради его же блага. И что? Мы потеряли добрых десять лет, а ведь могли бы давным-давно стать счастливы. Больше я его не оставлю.

– Значит, вы готовы его погубить?

Верити был ненавистен этот вопрос, намек на ее виновность.

– На кону всегда стоял большой куш. Он знает это, как никто другой. И он принял решение, несмотря на все доводы против. Не мое дело вмешиваться в его выбор.

– С его стороны это безумие, и вы знаете это лучше кого бы то ни было. За его одержимостью стоите вы и с довольным видом ждете, что он споткнется! Неужели вы его совсем не любите?

Верити рассвирепела:

– Не смейте подвергать сомнению мою любовь. Вы, ведьма с ледяным сердцем!

– Смею. – Вдовствующая герцогиня сохраняла неумолимое спокойствие горного ледника. – Ваша любовь его губит. Она навлечет на него лишь позор и бесчестье.

– Говорите что хотите. Я его не покину.

– Что ж, очень хорошо. Я думала, вы сумеете внять доводам разума, хотя, впрочем, без особой надежды. Значит, я поговорю с мистером Сомерсетом. Он всегда мыслил логично и рационально.

Душу Верити заволокло черной пеленой ужаса. Вспомнилось, с каким уважением Стюарт произносил имя вдовствующей герцогини, как высоко ценил мнение этой женщины. А ее влияние – влияние семьи Арлингтон – имело огромный вес в либеральных кругах.

– Я должна знать только одно, Вера, – продолжала вдовствующая герцогиня. – Разрешите ли вы ему уйти без лишнего шума, если он проявит благоразумие, или унизитесь до всяких женских уловок – слезы и все такое, – чтобы усложнить и без того тяжелое положение мистера Сомерсета?

Подобными женскими уловками Верити сроду не владела.

– Я не стану держать возле себя мужчину, который сомневается, стоит ли ему меня любить, – процедила она сквозь зубы.

– Отлично, – сказала вдовствующая герцогиня. – Значит, мы понимаем друг друга.

– Мне пора идти, – заявила Верити.

– Нет, останьтесь. Скоро здесь будет мистер Сомерсет. Вы тоже послушаете, какое решение он примет.

Значит, Стюарт едет сюда? Верити подошла к окну, которое выходило на заснеженную площадь. Снегопад продолжался, но свежевыпавший снег больше не казался ей красивым. Безотрадная картина – нежный покров сейчас будет измазан грязью колес и подметок пешеходов…

Через площадь к дому Арлингтонов спешили двое в цилиндрах и черных пальто. Сердце Верити перестало биться. Потом она поняла, что оба мужчины ей незнакомы. Вдруг приспешники герцогини не смогут разыскать Стюарта, ведь сегодня его нет в обеих конторах. Если бы Верити удалось найти его первой, она бы убедила его скоропалительно уехать с ней вместе – куда угодно! – чтобы хоть на несколько дней избавиться от железной хватки вдовствующей Герцогини. Но если она распорядилась следить за домом и за Стюартом…

– Это вы каждый год присылали букет полевых цветов на могилу моего мужа? – прервала ее размышления старая дама.

Верити обернулась, пораженная, что герцогиня заговорила на столь неожиданную тему. Она удивилась еще больше, когда оказалось, что та успела пересесть в другое кресло, откуда ей было проще наблюдать за Верити.

– Да, это я присылала цветы, – призналась Верити после недолгой паузы.

– Так я и думала. Только вы могли до этого додуматься.

– Он любил полевые цветы.

– Ваш дядя очень вас любил, – вдруг призналась вдовствующая герцогиня. – Иногда мне казалось, что он любил вас больше, чем собственных дочерей.

Верити не знала, какого ответа ждала от нее старая дама, и промолчала. Снова отвернувшись к окну, она заметила вставленную в рамку фотографию красивого молодого человека. Лишь через некоторое время она поняла, что это был ее маленький кузен, которого она когда-то любила, как родного брата. Только теперь мальчик вырос…

Она спросила:

– Сколько лет сейчас Тину?

– В прошлом августе исполнилось двадцать восемь.

– Кажется, ему бы следовало уже жениться.

– Иногда он очень спешит с женитьбой. Но потом приходит к выводу, что терпение – лучшая добродетель.

Верити оглянулась на герцогиню:

– Хотите сказать, что отвергли всех девушек, которых он выбирал?

– Я хочу, чтобы он взял в жены ту, что полюбит его самого, а не его титул.

Верити горько рассмеялась:

– Странно слышать это от вас.

– Такого принципа я придерживалась всегда. Очень удачно выдала замуж дочерей. Сыну я тоже помогу.

Воцарилось долгое молчание. Но один вопрос очень волновал Верити, и она вдруг выпалила:

– Зачем вы приказали следить за моим сыном? Я хочу, чтобы это прекратилось.

– Он внук моей сестры. Неужели вы думаете, что приемный сын егеря получил бы место и Регби, не употреби я своего влияния? Или что его жизнь там была бы сносной, не распусти я слухи о его высоком родстве?

– Вы пользовались им, чтобы угрожать мне!

– Прошу прощения?

– Вы пользовались им, чтобы держать меня в узде. Боялись, что я распущу язык и признаюсь, кто я такая, и снова поставлю вас в неловкое положение. Но я никогда бы…

В гостиную вошел лакей. Верити оборвала свою тираду на полуслове.

– Прибыл мистер Сомерсет, мадам, – возвестил лакей.

– Отлично. Принесите чай и через две минуты проводите его сюда.

Когда лакей вышел, вдовствующая герцогиня указала Верити на японскую ширму в дальнем углу гостиной:

– За ширмой есть стул. Ждите там.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем в гостиной появился Стюарт. У Верити даже глаза заболели – так сверлила она взглядом выписанного нежными красками журавля. Наконец лакей назвал его имя. Верити стиснула руки и сунула их между колен – чтобы не дрожали, и стала прислушиваться к звукам шагов по полу гостиной.

– Ваша светлость, – тепло поздоровался Стюарт, слегка недоумевая. – Вы хотели меня видеть?

– Именно. Благодарю, что приехали так быстро.

– Удивительно, как вы узнали, где меня найти? Не каждый день я хожу к своим нотариусам.

– У меня свои секреты, мистер Сомерсет. Садитесь, прошу вас.

– Что-то срочное?

– Это дело я не хотела бы пускать на самотек.

– Я весь внимание, мадам.

– Искренне надеюсь, что так, потому что вам нужно внимательно выслушать все, что я скажу.

Кто-то вошел в гостиную и почти тут же вышел. Верити услышала звук льющейся воды – вдовствующая герцогиня разливала чай.

– До меня дошло, что у вас связь с кухаркой, – заявила старая дама.

Сидящая в дальнем углу комнаты Верити почувствовала, как Стюарт словно окаменел.

– Со всем почтением осмелюсь сказать, что эту тему я обсуждать не стану.

Верити было отрадно слышать, что его голос враз лишился теплоты.

– Меня не интересуют частные подробности вашей жизни, мистер Сомерсет, только их последствия для жизни общественной.

– Мисс Бесслер и я разорвали нашу помолвку, поэтому я не вижу ничего аморального в моей связи с кем бы то ни было.

– Но люди поймут иначе. Как только станет известно, что кухарка стала вашей любовницей, все, естественно, решат, что отвращение и негодование вынудили мисс Бесслер порвать с вами. Не стоит забывать; что ее отец пользуется огромным уважением в самых высоких кругах. Ваша репутация сильно пострадает.

Вдовствующая герцогиня говорила с такой убежденностью и материнской заботой, что Верити собрала в кулак всю свою волю, чтобы не впасть в отчаяние.

– Ясно, – настороженно заметил Стюарт. – Это было бы крайне прискорбно.

– Да, и не только для вас. Это удар по всем нам. Мистер Гладстон будет крайне огорчен, узнав, что вы скомпрометировали свой безупречный образ аморальным проступком. Он всецело полагается на вас, чтобы дать бой в нижней палате. У нас нет никого, кто мог бы сравниться с вами по части красноречия и влияния. Удар по вашей репутации снижает шанс – каков бы он ни был – выиграть голосование за принятие билля о Гомруле. Вы не согласны?