Антитело

— Ничего не понятно. Что здесь творится?

Сергей пожал плечами и отхлебнул холодный чай.

— Вообще-то я сам не верю во всякую чертовщину. Не верил, точнее. Теперь уже не знаю. Другого-то объяснения нет.

— Мы с Глебом были у знахарки, когда… Ну еще до всего. Почти до всего.

— Знаю. И что?

— Она говорит, что в лесу что-то есть. Что-то воздействует на Глеба. Я, кстати, тоже сначала в это не верила. Но теперь… А она уже тогда знала.

— Может быть. Но, коли так, воздействует-то не только на Глеба.

— Да. На других тоже. Кроме меня.

— Что ты имеешь в виду?

Настя рассказала ему о том, как добралась до фермы. Как нечто атаковало их на лесной дороге, как Вовка и Танюшка едва спаслись, а она осталась одна, слепая и неуязвимая. Как встретила ежа, как бежала к дому, а за ней — лесные звери.

— Не знаю, видит ли оно меня, — сказала она в конце, — но влезть мне в голову оно не может.

Сергей задумался.

— Интересно, почему?

Настя пожала плечами.

— Интересно, — повторил Сергей. — Да… Мы вот живем себе, живем. И полагаем, будто все уже знаем. По крайней мере, все, что можно было бы увидеть, мы можем представить. А главное, точно знаем, чего нельзя увидеть. Чего не может быть. И вот — рраз!.. Я раньше сидел и думал: почему мы? За какие такие прегрешения? А потом бросил.

— Почему?

— Потому что страшно. В голову приходит, что любого человека, любого — неважно какого, в один прекрасный момент может просто выдернуть из жизни и бросить… сюда вот. Жил ты себе жил, все знал — главное знал, чего бояться, и вот ты уже в детской сказке с чудовищами и вампирами. И неожиданно понимаешь, что сказка эта — теперь твоя быль… Помнишь инквизиторов? Все эти пытки, испытания, изгнание бесов?

Настя кивнула.

— Теперь я очень жалею, что здесь нет одного такого. Грамотного. Очень жалею.

— Не может быть!

— Бред какой-то, — Анатолий встал и принялся расхаживать вдоль скамейки. — Живой лес — такого не бывает!

— Я не говорила, что он живой.

— Ну тогда что?

Анна пожала плечами.

— Мне тоже с трудом верится. Мистика и все такое — наверняка все проще. Всегда так бывает, — заметил Кирилл.

— Я не о мистике говорю, между прочим. Да, то, что там — странно, но наверняка это можно объяснить естественными причинами. Просто мы не можем этого сделать.

— В смысле?

— В том смысле, что мы имеем дело не с чертом и не с ведьмами, — она укоризненно посмотрела на Лизу. — А с природой.

— Никогда о таком не слышал.

— Вы просто не интересовались. У меня есть кое-что — про лес и эпидемии. Вам бы неплохо прочитать.

— Ну да.

— Где моя дочь? — упрямо повторила Лиза.

— Там. В лесу.

— Боже!

— Но вы подождите убиваться. Судя по тому, что рассказала эта Таня, лес пропустил вашу дочь. Я думаю, я почти уверена, что он ее не видит.

— Не хочу слушать этот бред! Я хочу, чтобы мы немедленно поехали туда и привезли Настю домой!

— Вы не сможете…, - начала знахарка.

— И ты нам поможешь!

Анна тяжело и хрипло вздохнула.

— Помогу. Только сначала покажу вам кое-что. Хочу, чтобы вы посмотрели. Чтобы вы все посмотрели.

Федор лежал на кровати и что-то тихо и быстро говорил. Белое лицо, на котором черными пятнами выделялись глаза и губы, выглядело ужасно худым. Из-под опущенных век непрерывно текли слезы. Кожа блестела, словно пластик. Страшное зрелище заставило людей остановиться на пороге комнаты.

— Мы провели в лесу час, — сказала знахарка. — Всего час. А теперь он вон какой. Два часа назад я вызвала скорую, и мне сказали, что приедут, как только смогут. Сказали, что все машины на вызовах. Вы понимаете? А ему ничего не помогает. Я уже все перепробовала — ничего.

— Думаю, нам лучше выйти на улицу, — сказал Кирилл.

Они вышли в сад.

— Врачи уже работают, уже что-то делается. Нужно ждать.

— Нельзя нам ждать, — мрачно высказался Анатолий. — Видишь, как все быстро происходит. Настя не может там больше оставаться.

— Нельзя туда ехать, пойми!

— А что делать? Я не хочу, чтобы моя дочь оставалось там, где происходит такое!

— Я вас не пущу.

— Чего?

— Не пущу! — повторил участковый.

— С какой стати?

— Кирилл, ты не можешь нам помешать.

— Не могу. Но все равно.

— Там моя дочь! Ты что? Ты соображаешь?

— Все равно!

Анатолий долго смотрел на участкового, нависая над его тщедушной фигурой, словно медведь над туристом. Неожиданно, заговорила знахарка.

— Ехать надо завтра утром.

— Почему не сейчас?

— Подготовиться нужно.

— Но…

— Вы умрете, если не сделаете то, что я скажу.

— Черт-те что.

У Кирилла заработала рация, он отошел в сторону и пару минут с кем-то говорил. Потом взглянул на собравшихся, будто намереваясь им что-то сказать, но передумал, посмотрел в серое небо, сунул руки в карманы и пошел к калитке.

— Я напишу вам, что нужно, — сказала знахарка.

Густая плотная чернота поглотила ферму, превратив окна освещенных комнат в зеркала. В каждом из них Настя видела свое отражение — уставшее напряженное лицо, наполовину скрытое медицинской повязкой. Постапокалиптическое приведение.

Она уложила Аленку в начале двенадцатого, и это оказалось не трудно: та едва держалась на ногах. Настя практически на руках дотащила девочку до ванной, умыла, попробовала почистить ей зубы — запах изо рта был просто ужасен — но не смогла. Она довела Аленку до кровати, раздела и уложила спать, накрыв одеялом. Лишь только оказавшись в постели, малышка моментально заснула.

Закончив с Аленкой, Настя вернулась в гостиную. Сергей, дремавший в кресле, встрепенулся, заслышав ее шаги.

— Нужно отсюда выбираться! — убежденно сказала Настя. — Не знаю как, но мы должны уйти.

— Нужно, — без энтузиазма согласился Сергей. — Но мы не уйдем. Может быть, ты одна могла бы, но мы… Аленка и Ира не смогут идти, да и я тоже теперь не ходок. Нет, даже, если нас отсюда выпустят, мы не уйдем.

Он был прав, и Настя это понимала. Она была уверена, что и одна не сможет покинуть ферму. Память еще хранила отчетливую картину растекающейся по полю живой цепи. Ей чудом удалось пройти один раз, и сделать это снова ей уже не дадут.

Но ее будут искать — в этом не было никаких сомнений. Танюшка и Вовка наверняка поставили на уши все Горенино; по крайней мере, они точно связались с родителями Насти, а уж те не оставят дочь в беде. Они придут за ней обязательно. Совершенно точно.

Но пройдут ли?

Не было ни единой возможности предупредить их о том, что здесь происходит. Но даже если бы была, то что? Что нового она могла бы им сказать, чего не сказала Танюшка? Ничего. И как это могло бы им помочь? Никак.

Настя гнала от себя прочь дурные мысли. Она не хотела, не могла думать о том, как родители пойдут через лес, потому что это пугало ее. Она просто хотела, чтобы за ними пришли и забрали отсюда.

— Будем ждать. Мои появятся здесь, я уверена. Они что-нибудь придумают.

— Может быть. Хотя я не уверен, стоит ли им тут появляться.

Настя не ответила. Сергей взглянул на настенные часы.

— В любом случае, сегодня их ждать нечего. Ночью они через лес не пойдут.

Он снова был прав. Настя почувствовала раздражение. Ее нервировало то, как он относится к ситуации — отстраненно, равнодушно, даже слегка иронично. На этом фоне она чувствовала себя идиоткой, глупой девчонкой, которая надеется непонятно на что. Но лучше быть идиоткой, чем такой вот, как он, амебой.

— Лучше иди спать, — сказал Сергей. — Наверху комната Глеба.

Настя чуть помедлила и поднялась.

— Да, так и сделаю.

Она встала и пошла к туалету, снимая на ходу маску. У двери она обернулась.

— Спокойной ночи. Вы тоже долго не сидите.