Страница 56 из 68
— И? — настаивала Кирен, удивленная тем, что девушка все еще не отваживалась признаться.
— И… — Риа резко повернулась к ней и остановилась. — И я не знаю, что я еще чувствую. Кровь начинает кипеть в жилах, когда он рядом со мной. Сердце стремится к близости, но я боюсь, я дрожу, когда остаюсь одна со своими мыслями о Гавине Макамлейде.
— Чего ты боишься? — нежно спросила Кирен. Возможно, помощь Гавину придет с той стороны, о которой она даже боялась подумать и не осмеливалась надеяться. Девушка была сильной, и если она признается самой себе о своих чувствах, то сможет спасти Гавину от его собственных действий.
— Потерять саму себя, — Риа говорила спокойно, рассудительно, словно пыталась разобраться в своих собственных эмоциях.
— Ты — Риа Макамлейд. Гавин не сможет заставить тебя потерять это.
— Потерять свой дом, Галлхиел, — призналась она.
— Это холодный камень.
— Потерять уважение отца.
Кирен взглянула в серые растерянные глаза девушки и увидела ее страх перед болью, которую может принести ей будущее.
— И что, — нежно спросила она, — что ты будешь делать, когда твой отец будет лежать в холодной могиле, а ты останешься в замке из бесчувственных камней только с памятью о его уважении и тебе, возможно, придется спать рядом с мужчиной, чьего прикосновения ты боишься? Что тогда?
Риа почувствовала, как мир внутри нее пошатнулся, закружились обрывки воспоминаний — родители, Галлхиел, Гавин.
— Я не знаю, — вырвалось у нее сквозь стиснутые губы. — Я не знаю, что тогда.
Кирен почувствовала жалость к ней и нежно положила на плечо руку:
— Подумай над этим, Риа Макамлейд, хорошо подумай. Любовь имеет много граней, но мало возможностей.
Любовь? Риа смотрел, как Кирен ушла от нее назад, в замок. Неужели она любила Гавина Макамлейда? А что, если любила? Какой же выбор она должна будет тогда сделать? Да и будет ли вообще выбор? Она подумала о леди Беатрис и взглядах, которые бросал на нее Гавин. Да, она умела разжечь в нем страсть, а Риа не знала, сможет ли соперничать с опытом этой леди.
Ее голова все еще была занята этими мыслями, когда она возвратилась в зал и задумчиво
прошла мимо леди Беатрис. Та снисходительно улыбнулась ей, ничего не сказав, словно это было ниже ее достоинства. Риа почувствовала себя очень неуютно в платье с чужого плеча и неуверенно, как никогда раньше.
Чувство неуверенности не уменьшилось, когда, взглянув на верх лестницы, она обнаружила, что мать Гавина заметила молчаливый обмен взглядами между ней и Беатрис. На худом лице Лесли застыло самодовольство.
Глава 23
Поток ругательств раздавался со стороны высокой фигуры, возглавлявшей группу мужчин, которые ехали под дождем, промокшие и озябшие. Он ругался все дни напролет.
Первое проклятие вырвалось у него, когда он добрался до Галлхиела и обнаружил, что его дочь еще не появилась там. Он спрятал свой страх за яростью, но Дара не имела спокойствия.
— Найди ее, Лаоклейн, найди мое дитя.
Продолжая поиски, Лаоклейн постоянно вспоминал ужас в глазах жены, когда она узнала, что ее дочь, ее единственный ребенок, находится в руках одного из двух человек, которого она боялась. Она не сомневалась, что Гавин Макамлейд будет выполнять желания своей матери. Ее дочь в этот самый момент может подвергаться смертельной опасности.
— Найди ее, Лаоклейн. — Он унес с собой также звук ее голоса, молящего Бога, чтобы он уберег Риа.
Лаоклейн не боялся за жизнь Риа, пока она находилась в руках Гавина Макамлейда. Глубоко в душе он знал, что этот юноша, — нет, теперь мужчина - не причинит ей зла. Но что, если что-то произошло во время их возвращения домой? Сейчас кругом много разбойников, и даже самый сильный и стойкий воин может оказаться побежденным. Не случилось ли такое в этот раз с Гавином?
И хотя он со своими людьми проезжал взад и вперед вдоль каждой дороги, ведущей в Северную Шотландию, нигде не встретил он никаких следов своей дочери или человека, сопровождавшего ее. Никто их не видел.
Лаоклейн в четвертый раз возвратился в Галлхиел без результатов. И снова ему приходилось видеть ужас и агонию в глазах своей жены, которые медленно, с каждым проходящим днем, сменялись пустотой. Она вышла встречать его, и он отрицательно покачал головой на ее вопрошающий взгляд.
— Нет, Дара. Я не нашел ее.
— Что теперь, Лаоклейн? Что ты будешь делать теперь?
Он провел пальцами по своим волосам.
— Я вернусь ко двору и оттуда в Англию. Я прослежу за каждым их шагом от замка твоего брата.
Дара все еще не могла поверить в то, что сделал Бранн.
Она также не могла поверить, что Олбани держал Лаоклейна взаперти, чтобы он не мог спасти свою дочь. Да она вырвет сердце из груди этого человека, если что-то случится с ее дочерью. Она знала, что Лаоклейн не согласен с ней, он не думает, что выродок Лесли может причинить вред ее дочери. Но он может, да, он сделает все по требованию Лесли. И Олбани будет тоже виновен.
Она дала клятву, прикасаясь рукой к глубоким морщинам между бровей ее мужа, если что-то произойдет с ее дочерью, то она сама отправится в Англию и сделает то же самое со своим братом. Как мог Бранн сотворить такое? Но мысли о мести снова возвращались к мыслям о Риа.
— Жива ли она, Лаоклейн?
Он содрогнулся от ее потерянного голоса:
— Да, Дара, ока жива. Мы бы знали, если бы было не так.
— Я не могу выносить мысли о ее страданиях.
— Она невредима, Дара, и я привезу ее домой, к тебе. — Он молил Бога, чтобы так оно и было. Он так же, как и она, не мог смириться с тем, что они могут потерять свою дочь, что Риа страдает.
— Я привезу ее домой, — повторил он, отгоняя от себя охвативший его страх.
Когда Лаоклейн снова выехал из Галлхиела, направившись со своими людьми к Эдинбургу, на юг, из королевского замка был отправлен посланец в Чарен. Посланец вез с собой ответ на прошение Гавина Макамлейда разрешить ему жениться на дочери графа Атдаира из Галлхиела.
Глава 24
Салек хмурился, сидя рядом с Гавином, его охватывало чувство раздражения от такого поворота событий.
— У тебя слишком мало времени. Ты должен силой добиться ее руки. — Леди Беатрис рыскала по замку, Лесли Макамлейд следила за всеми, и Риа Макамлейд слонялась по залам как потерянная.
— И что это мне даст? — проворчал в ответ Гавин, снова злясь оттого, что Беатрис целый день ходила за ним по пятам.
Было уже поздно, и все ушли спать, включая, к счастью, и Беатрис. Они с Салеком сидели за убранным столом.
— Может быть, это поможет тебе заполучить Галлхиел. Ведь ты все еще стремишься к этому, не так ли? — В голосе Салека прозвучало сомнение. — Или теперь это девушка, которую ты желаешь больше, чем Галлхиел?
— Нет. — Ответ Гавина прозвучал быстро и резко. — Галлхиел и смерть Макамлейда, вот чего я желаю. Риа — это подарок. — Хоть он и произнес эти слова, но сам сомневался в них. Что он мог сделать сейчас? Его путь определен, и другого у него не было. Да и почему он должен искать что-то другое? Так или иначе он получит Риа.
— Я говорю, переспи с ней. Ты можешь никогда не получить ответа от Олбани, а если и получишь, можешь не успеть жениться до того, как ее отец приедет сюда. Что ты тогда будешь делать?
— Убью его, — ответил Гавин, стиснув зубы. — Я убью его. — Он видел, что в словах Салека содержалось много правды. Но он не мог насильно овладеть Риа. Он не мог изнасиловать ни одной молодой девушки, пока образ безжизненного тела Элеоноры сохранялся в его памяти, а он боялся, что так будет всегда. Решится ли Риа пролить собственную кровь, если он обесчестит ее? Ему было трудно поверить в это. Она была намного сильнее, чем Элеонора, но кто знает. Он не был уверен.