Потрясающая красота

– В Бьютте. – Эверетт, который долго жил в разных местах, до сих пор произносил название города, как местный. Легкий акцент уроженца Монтаны у него сохранился до сих пор.

– Правда? А что ты здесь делаешь?

– У меня здесь сын, – просто ответил Эверетт. – И я давно его не видел. Не знаю, Чед, хочешь ли ты встретиться со мной. Если нет, я не обижусь. Я давно собирался к тебе приехать. Но все будет, как ты решишь. Повторяю: ты мне ничего не должен. Это я должен тебе – попросить прощения за то, что пропадал все эти двадцать семь лет. – На другом конце провода снова молчали. Сын, которого он не знал, обдумывал услышанное. – Я приехал загладить свою вину.

– Ты состоишь в обществе «Анонимных алкоголиков»? – настороженно спросил Чед, услышав знакомые слова.[20]

– Да. Двадцать месяцев. Это лучшее, что я сделал в жизни. Поэтому я здесь.

– Я тоже, – после колебаний признался Чед. И через секунду добавил: – Не хочешь сходить на собрание?

– Хочу. – Эверетт перевел дух.

– Тут намечается одно в одиннадцать, – сказал Чед. – Ты где остановился?

– В «Рамаде инн».

– Я за тобой заскочу. У меня черный пикап «форд». Подам два гудка. Буду через десять минут. – И все-таки Чед хотел встречи с отцом.

Эверетт поплескал в лицо холодной водой, причесался и взглянул в зеркало. На него оттуда смотрел сорокавосьмилетний мужчина, порядком повидавший на своем веку, который в двадцать один год бросил трехлетнего сына. Гордиться нечем. Для угрызений совести причин достаточно, и эта главная. Он не многим в жизни причинил боль, но больше всего страданий принес своему сыну. Загладить перед ним свою вину невозможно. Двадцать семь лет безотцовщины никуда не денешь, но он хотя бы теперь был здесь.

Когда Чед подъехал, Эверетт уже стоял перед гостиницей, в джинсах и толстой куртке. Чед оказался крепким, высоким и красивым парнем – блондином с голубыми глазами. Он вышел из машины и походкой уроженца Монтаны направился к Эверетту. Когда он подошел, то долго и пристально смотрел на Эверетта. Потом протянул руку для рукопожатия. Их взгляды встретились, и Эверетт с трудом сдержал слезы – не хотелось смущать парня. Таким сыном, наверное, мог бы гордиться любой отец. Они пожали друг другу руки, и Чед приветственно кивнул. Судя по всему, он не был особенно разговорчив.

– Спасибо, что заехал за мной, – поблагодарил Эверетт, садясь в машину. Там ему на глаза попались фотографии двух мальчиков и девочки. – Твои дети? – Эверетт с удивлением смотрел на снимки. Он и не подозревал, что Чед уже отец. Чед с улыбкой кивнул:

– Ждем еще одного. Дети хорошие.

– Сколько им?

– Джимми семь, Билли пять, Аманде три. Думал, уже все, и вдруг шесть месяцев назад неожиданность. Еще одна девочка.

– Большая семья. – Эверетт рассмеялся. – Черт возьми! Пять минут как снова обрел сына, а оказывается, я уже дед, причем трижды. Так мне и надо. Рано ты начал, – заметил Эверетт.

На этот раз рассмеялся Чед:

– Ты тоже.

– Чуть раньше, чем планировал. – С минуту он колебался, не решаясь спросить, но все же решился: – А как мама?

– Нормально. Вышла замуж, но детей нет. Живет по-прежнему здесь.

Эверетт кивнул. К их встрече он не был готов. Этот скоропалительный и недолгий юношеский брак оставил у него тяжелые воспоминания, как, наверное, и у нее. Кое-как они промучились три года, и Эверетт не выдержал. Более неподходящей пары не придумаешь. Их брак с самого начала был кошмаром. Эверетт однажды даже пригрозил застрелиться из ружья ее отца. А через месяц ушел. Если б остался, то без кровопролития, наверное, не обошлось бы, кого-нибудь убил бы – либо ее, либо себя. Это были три года постоянной борьбы. Именно тогда он запил, и запой его растянулся на целых двадцать шесть лет.

– Чем занимаешься? – с интересом спросил Эверетт.

Чед был очень красив, гораздо лучше самого Эверетта в его годы. Изящные черты лица у него сочетались с суровой мужественностью. Он был выше, чем Эверетт, и намного крепче, будто занимался физическим трудом или чем-то подобным.

– Я помощник управляющего ранчо в двадцати милях от города. Лошади и крупный рогатый скот. – Он казался идеальным ковбоем.

– В колледже учился?

– В неполном. Два года отучился. На вечернем. Мама хотела, чтобы я поступил в университет на юридический факультет. – Он улыбнулся. – Но это не мое. Вот колледж – нормально. Хотя верхом на лошади мне гораздо привычнее, чем за письменным столом. Правда, сейчас у меня полно работы и за столом. Не люблю я этого. Дебби, моя жена, школьная учительница. В четвертом классе преподает. Отлично держится в седле. Летом участвует в родео. – Они, наверное, были идеальной парой – ковбой и его жена, которая отлично держится в седле. Эверетту отчего-то казалось, что они счастливы вместе. По крайней мере Чед выглядел счастливым. – А ты женат? – Чед с любопытством посмотрел на отца.

– Нет. Я лечился, – ответил Эверетт, и оба рассмеялись. – Все эти годы колесил по свету, пока двадцать месяцев назад не лег в реабилитационную клинику. Теперь завязал, хотя и с большим опозданием. Слишком много я работал все эти годы и слишком был пьян, чтобы мной заинтересовалась приличная женщина. Я журналист, – уточнил он.

Чед улыбнулся:

– Я знаю. Мама иногда показывает твои снимки. Она всегда их мне показывала. Классно все это у тебя получается, особенно боевые кадры. Тебе, наверное, в интересных ситуациях приходилось бывать.

– Приходилось. – Эверетт вдруг услышал, как в его речи стала более заметна манера уроженцев Монтаны, которые обычно говорят коротко, четко, не растягивая слова, и вообще многословием не отличаются. В Монтане было скудно все, в том числе и здешняя пересеченная местность. Но что-то в этой скромной незаметности притягивало и радовало глаз Эверетта. Он думал о том, что вот его сын в отличие от отца, уехавшего из дома на край земли, остался на родине, там, где его корни. Родственников здесь у Эверетта не осталось, все уже умерли. И он сюда возвратился только потому, что здесь живет его сын.

Наконец они подъехали к маленькой церквушке, где проводились собрания. Спускаясь вслед за Чедом но лестнице на цокольный этаж, Эверетт подумал: как же ему все-таки повезло, что Чед не отказался от встречи. А ведь мог бы. Эверетт мысленно вновь поблагодарил Мэгги. Лишь благодаря ее уговорам, мягким, но упорным, он решился поехать к сыну и теперь был счастлив. Уже при первом их знакомстве она спрашивала его о сыне.

Они вошли в зал, и Эверетт с удивлением обнаружил, что собралось тридцать человек, в основном мужчины. Они сели рядом с Чедом на раскладных стульях. Собрание только началось и шло по заведенному порядку. Когда новичков и гостей попросили представиться, Эверетт подал голос. Он назвал свое имя, сказал, что он бывший алкоголик и что вот уже двадцать месяцев как не берет в рот ни капли. Присутствующие хором приветствовали его: «Здравствуй, Эверетт!» – и собрание продолжилось.

В этот вечер Эверетт выступал. Чед тоже. Эверетт говорил первым. Он неожиданно для себя принялся рассказывать, как начал пить, о своем несчастном, вынужденном браке и о том, как бросил сына. Сказал, что это единственное в его жизни, о чем он сожалеет больше всего, что хочет загладить вину и, если возможно, расчистить завалы прошлого. И он рад своему приезду. Пока выступал отец, Чед сидел, уставившись на свои сапоги, такие же поношенные, как и у Эверетта. Это была обувь настоящего ковбоя – темно-коричневые сапоги со сбитыми каблуками и забрызганные грязью. Эверетт был в своих неизменных, любимых, из кожи черной ящерицы. Надо сказать, в ковбойских сапогах были все мужчины в зале и даже некоторые из женщин. У мужчин на коленях лежали ковбойские шляпы стетсон.

В выступлении Чеда содержалось много интересного для отца. Чед сказал, что уже восемь лет как завязал, с тех пор как женился. А сегодня он опять поссорился с управляющим и хотел бы вообще уйти с этой работы, но не может. Ребенок, который родится весной, сказал Чед, значительно осложнит жизнь. На нем, Чеде, лежит такая ответственность, что иногда даже страшно становится. Но детей и жену он все равно любит, и в итоге все, наверное, как-нибудь устроится. Хотя, конечно, будущий ребенок, признался Чед, окончательно привязывает его к этому проклятому ранчо, и это порой вызывает в нем внутреннее возмущение. Затем, бросив взгляд на Эверетта, Чед сказал, что ему странно встретить сейчас отца, которого никогда не знал. Но он все равно рад его возвращению, хотя тот и появился с опозданием.

20

Слова «загладить свою вину» встречаются в программе «Анонимных алкоголиков» «12 шагов»: «Мы… составили список всех тех людей, кому мы причинили зло, и преисполнились желанием загладить свою вину перед ними».