Смешенье

Ваш агент в Лионе, Герхард Манн, сможет сообщить Вам больше подробностей, я же изложу суть: французскому правительству необходимо переправить в Англию серебро для выплат ирландским и французским солдатам, которые высадятся там в конце мая. Металл предполагалось везти напрямик, но я недавно убедила тех, кто будет этим заниматься, воспользоваться существующими коммерческими каналами, то есть выписать векселя в Лионе под гарантии мсье Кастана, естественно, обеспеченные правительством Франции и подлежащие оплате серебром в Лондоне. Векселя надо будет выписать в начале мая со сроком оплаты в конце мая – начале июня, с возможностью перевода на другое лицо, поскольку фамилии французских получателей в Лондоне, по очевидным соображениям, должны пока оставаться в секрете.

Поскольку всё организуется в последний миг, в военное время, Вы можете, как принято в таких случаях, запросить очень высокий процент.

Более того, операция будет представлять для Вас весьма незначительный риск. Вы можете посмеяться утверждению, будто перевозить серебро во время войны – занятие малорискованное, но дело в том, что вторжение, скорее всего не состоится. А если и состоится, то закончится поражением. Весь план строится на уверенности, что английский народ с ликованием примет ирландские и французские войска, вторгшиеся, чтобы возвратить на трон католика. Большую нелепицу невозможно вообразить – Вы легко проверите это по своим источникам. Посему наиболее вероятно, что выписанные Вами в Лионе векселя не достигнут Лондона и не будут предъявлены к оплате; транзакцию отзовут, а Вам останутся проценты от сумм, переведённых в Лион. В худшем случае векселя всё же предъявят к оплате, что для Дома Хакльгебера будет рутинной, хоть и крупной операцией.

Я всяческие склоняю господина графа де Поншартрена, мсье Бернара и мсье Кастана к выбору Дома Хакльгебера в качестве банка для этой транзакции. Сейчас они настроены вполне положительно, однако, как Вы знаете, конкуренция в Лионе весьма высока, и я не могу принудить их к сотрудничеству с Вами. Постараюсь и дальше незаметно действовать в Вашу пользу, если только Вы не дадите мне указаний противоположного свойства.

Взамен я ничего не прошу, лишь выражаю надежду, что Вы будете ко мне благосклоннее и, возможно, позволите в будущем, если я придумаю способ выбраться в Лейпциг, нанести короткий визит Иоганну (в Вашем присутствии, коли пожелаете).

Остаюсь Ваша, сударь,

нижайшая и покорнейшая слуга,

Элиза, герцогиня д'Аркашон,

 графиня де ля Зёр.

Элиза – королю Вильгельму III Английскому.

12 апреля 1692 г.

Ваше Величество!

К настоящему времени Вы наверняка слышали из сотни разных источников, что готовится вторжение в Ваше королевство с полуострова Котантен. Вероятно, Вам известно даже, что корабли должны отплыть из Шербура в третью или четвёртую неделю мая. Посему не буду тратить Ваше время, излагая эти факты. Я обращаюсь к Вам не как английская шпионка, а как радетельница за благо Франции. Вторжения нельзя допустить. Это гибельное безрассудство. Его поражение не укрепит безопасность Англии (ибо затея обречена с самого начала) и не принесет ей славы. Французы убедили себя в обратном. Почему-то они уверились, что вся Англия против Вашего Величества, а Ваши армия и флот кишат тайными якобитами, которые по первому сигналу перейдут на сторону Якова Стюарта; что британский флот пропустит французские корабли через Ла-Манш, английские полки рассеются, едва французы высадятся в Уэссексе, а весь английский народ с ликованием примет ирландских и французских захватчиков. Возможно, так оно и есть, но, на мой взгляд, трудно вообразить большую нелепость. Я подозреваю, что Ваши эмиссары во Франции, прикидываясь недругами Вашего Величества, нашёптывают французам всякого рода льстивую и соблазнительную чушь о готовности Англии к якобитскому мятежу. Коли так, обман удался чересчур хорошо, и французы, преисполнившись ложной самонадеянности, принялись изобретать стратагемы, которые представляются Вашей покорной слуге чистейшим безумием.

Умоляю Вас написать письмо или отправить посла к Людовику XIV, объявить, что Вы знаете о планах вторжения, и убедить короля в гибельности его планов. Если французским солдатам и морякам суждено пасть на поле брани, пусть они погибнут в честном бою, а не пойдут на дно морское в погоне за химерой.

Элиза, герцогиня Йглмская, герцогиня д'Аркашон.

P. S. Я отправила три копии письма на трёх разных контрабандистских судах. Если получите лишние экземпляры, то примите, пожалуйста, мои извинения в назойливости; однако то, что в них написано, очень для меня важно.

Элиза – шевалье д'Эрки.

13 апреля 1692 г.

Мсье,

Спасибо, что помогаете переправить эти письма в Англию. Я бы никогда не нашла нужных людей без Вас, бретонца по рождению и воспитанию, знающего все укромные бухточки залива Сен-Мало. Умоляю простить, что меня насмешило выражение Вашего лица. Исключительно разумно с Вашей стороны было вскрыть письма, прежде чем отправлять их через Ла-Манш, ибо кто знает, что могло бы содержаться внутри. Не раз случалось, что коварный интриган убеждал женщину благонамеренную, но неумную, взяться за доставку писем, содержащих губительные сведения. Я не только не рассердилась, но и считаю себя Вашей должницей за то, что Вы предусмотрительно вскрыли письма, прежде чем отдать их контрабандистам. В свою очередь, умоляю простить мой смех, вызванный тем, что Вы, распечатав их, увидели страницу за страницей бессмысленной чепухи. Как Вы, наверное, уже догадались, я владею акциями, продаваемыми на Лондонской и Амстердамской биржах. Из-за войны мне трудно связываться с моими брокерами по каналам, действующим в мирное время. Вот почему я обременила Вас просьбой переслать эти письма. В силу своей природы они состоят преимущественно из чисел и финансового жаргона, посему не удивляйтесь, что не смогли их понять.

Это возвращает нас к делу. Вам следует знать, что средства мои ограничены и по большей части не могут быть обращены в наличную форму. Впрочем, достояние де Лавардаков, в частности, земли, приносит ренту. Расходы семейства весьма велики, тем не менее, дела ведутся так хорошо, что время от времени образуется небольшой излишек. Моя задача – вложить его во что-нибудь прибыльное. Возможности представляются каждый день; я стараюсь распределить капитал наиболее разумным способом.

Так что слухи, которые, очевидно, до Вас дошли, не лгут. Я несколько раз приобретала долговые обязательства у лиц, ссудивших деньги французскому казначейству и обнаруживших, что проценты по этим ссудам не покрывают насущных нужд.

Как всякая рыночная операция, наша сделка должна быть выгодна обеим сторонам. Для исходного заимодавца (то есть для Вас) выгода состоит в том, что Вы получаете звонкую монету взамен подписанной генеральный контролёром бумаги с обещанием процентов. В чём выгода для меня, объяснить труднее. Это услуга, которую я оказываю королю. Довольно сказать, что, консолидируя множество мелких долгов в единый пакет, составляющий весомую часть государственного долга, я вношу ясность и простоту в весьма запутанное положение дел, способствуя тем самым финансовому здоровью Франции.

Всё это вступление необходимо, чтобы перейти к весьма неприятной теме условий. А именно, мы должны решить, с каким дисконтом вы уступаете свой заём, то есть, сколько турских ливров вы получите за каждую сотню турских ливров переданного правительству капитала. Разумеется, людям благородного звания такие материи претят. По счастью, мы можем обратиться к беспристрастному судье: рынку. Если бы вы единственный во Франции пытались продать такую бумагу, нам пришлось бы действовать без оглядки на обычаи и прецеденты. Воспоследовали бы долгие споры, каждое слово которых ниже нашего достоинства как французских дворян. Однако таких прецедентов сотни. Я сама приобрела не менее восьмидесяти шести займов. В данный момент Вы – один из семерых, предлагающих мне такую возможность. Когда участников много, цена возникает как по волшебству. Посему могу сообщить Вам, что сто турских ливров французского правительственного долга три года назад стоили восемьдесят один турский ливр. Два года назад цена составляла шестьдесят пять турских ливров, год назад держалась около сорока, а сейчас упала до двадцати одного. Это значит, что за каждую сотню турских ливров, переданную Вами правительству, я заплачу Вам сейчас двадцать один турский ливр. Завтра цена может снова вырасти, в таком случае Вам разумнее придержать заём, а может ещё упасть, в таком случае Вам стоит продать его сегодня. Увы, я ничего не могу Вам по этому поводу посоветовать.