Соблазнитель

Микем растерянно улыбнулся.

– Благородное решение, хотя и несколько опрометчивое, – промямлил он. – Воистину трагическая ситуация!

– Вот и я о том же! Он был мечтателем и скончался, так и не освободив меня от бремени данного ему слова. Трагедия!

Дэниел снова тяжело вздохнул и развел руками. Микем кивнул.

Вскоре к ним вернулись Диана и Пенелопа. Музыканты заиграли вальс. Четвертый сын баронета на сей раз пригласил на танец графиню, Дэниел – Диану. Лукаво улыбнувшись, она согласилась, и они закружились по залу. Она старалась не смотреть ему в глаза, но это у нее плохо получалось. Наконец их взгляды встретились, и им обоим показалось, что музыка звучит только для них двоих.

Дом погрузился в ночную тишину. Дэниел вышел из библиотеки и стал на цыпочках подниматься по лестнице, живо представляя себе Диану, крепко спящую после своего триумфа на балу. Влечение к ней было так велико, что лишь невероятным усилием воли Дэниел смог обуздать его. Внушив себе, что ему не следует совершать этот роковой шаг по многим причинам, Дэниел миновал дверь ее спальни и вошел в соседние апартаменты.

Их тоже занимала дама. Интерьер ее будуара был выдержан в строгом классическом стиле и совершенно не походил на романтическую обстановку ее парижской спальни. Глаза Дэниела постепенно привыкли к темноте, и то, что он увидел, повергло его в оцепенение.

На широкой кровати лежали, обнявшись, два человека.

– Не буди его! – прошептала женщина.

Это предостережение было бессмысленным, поскольку Дэниел онемел.

– Подай мне халат, – сказала Жанетта, сев на кровати. Он взял с кушетки халат и передал ей.

– Отнеси меня в гостиную, там и поговорим, – сказала она, одевшись.

Дэниел отнес ее на руках в соседнюю комнату и усадил там в кресло.

– Зажги свечи! – сказала Жанетта, принимая королевскую позу. – И успокойся наконец! Что тебя так потрясло?

– Не знаю, но я в шоке, – хрипло ответил Дэниел.

– Мне странно это слышать, по-моему, тебя невозможно было чем-либо удивить уже с момента твоего рождения, – с усмешкой промолвила Жанетта. – Или тебя покоробило, что твоя хромоногая сестра спит с лакеем-простолюдином? Экая невидаль! Послушай, держи язык за зубами, не говори ему, что ты все знаешь, так будет лучше.

– А в чем я могу упрекнуть его? Ты ведь давно уже не девственница, – пробурчал Дэниел.

– От тебя несет портвейном. Опять пил один в библиотеке? – с упреком проворчала сестра. – Ну, рассказывай, как все прошло на балу. Он ее видел?

– Да. Однако их не представил и друг другу, – ответил брат.

– Ты не передумал? – с тревогой спросила она.

– Нет, – ответил он осевшим голосом, не решаясь признаться в том, что чувства, охватившие его во время вальса с Дианой, на какое-то время вытеснили из его сердца жажду отмщения.

– Итак, ты пришел, чтобы восстановить покинувшее тебя мужество, братец, – со свойственной ей проницательностью сказала Жанетта. – Зажги еще несколько свечей, я покажу тебе свои безжизненные ноги. Может, это поможет тебе собраться с духом? Ты ведь и привез меня сюда, чтобы я постоянно напоминала тебе о том, что ты должен исполнить свой долг.

– Не говори так! – воскликнул Дэниел. – Мне больно слышать от тебя такие чудовищные вещи.

– Ах вот как! Мы стали сентиментальными! Тогда объясни, какого дьявола ты регулярно приезжал во Францию даже во время войны, хотя это было чертовски опасно.

– Чтобы увидеться с тобой, убедиться, что ты жива и здорова, ни в чем не нуждаешься, – вяло ответил Дэниел.

– И только-то? Сомневаюсь! Ты приезжал в Париж, чтобы не угасла твоя ярость! А посещая школу-интернат, ты оживлял свои воспоминания. Разве не так?

– Ты заблуждаешься, – глухо сказал Дэниел.

– Ах, только не надо мне лгать! А главное – не надо обманывать самого себя. Ты отдал эту девочку во французскую школу лишь для того, чтобы получить дополнительный стимул к действию. – Жанетта все сильнее распалялась.

– Неправда! Я вынужден был так поступить, потому что ты жила во Франции. Не мог же я поселить вас обеих в Англии! Тебе вряд ли бы это понравилось, ведь тебе страшно даже выйти из дома на улицу! – в сердцах вскричал Дэниел.

– Пожалуйста, тише! Ты разбудишь Поля! – сказала Жанетта, покосившись на дверь.

– Пусть проснется, мне все равно! – размахивая руками, воскликнул Дэниел. – Он залез к моей сестре в постель, а я, его господин, еще должен оберегать его покой! С ума можно сойти!

– Ты сам не ведаешь, что говоришь! Ты бредишь, мой дорогой! Видел бы ты себя сейчас со стороны! – попыталась урезонить его Жанетта. – Что тебя взбесило? Что выбило тебя из колеи? Может быть, то, что я осмелилась взять от жизни толику радости? Не поставила на себе крест? Я свободная женщина, дорогой братец, и буду решать сама, с кем мне спать.

– Значит, ты свободный человек, а я твой раб? И обязан пожертвовать своим счастьем, чтобы отомстить тому негодяю? Ты так считаешь, сестричка? – парировал Дэниел.

– Приведи его ко мне, я с радостью пущу ему пулю в сердце и отдамся в руки Фемиды, пусть меня повесят! – с пафосом воскликнула Жанетта. – Но только не требуй, чтобы остаток жизни я провела в ожидании шанса спустить курок пистолета.

– Он искалечил тебя, Жанетта! Лишил тебя ног! Да после этого месть должна стать единственным смыслом твоей жизни!

Жанетта зажала уши ладонями и взвизгнула:

– Отнеси меня обратно в постель! Я поняла, зачем ты пришел ко мне в спальню ночью! Чтобы лишний раз убедить себя в необходимости заманить его в свои сети этой девчонкой. Обо мне же ты даже не подумал. Давай прекратим этот разговор, я устала и хочу спать.

Дэниел тяжело вздохнул и отнес ее на кровать. Поль спал, уткнувшись лицом в подушку, одеяло сползло с его плеч.

Жанетта скинула халат и бросила его на пол.

Дэниел отвернулся.

– Послушай, брат! – прошептала Жанетта, залезая под одеяло. – Калекой ведь можно стать и случайно. Если бы мои ноги вдруг ожили, я бы все забыла и простила. И если твое сердце противится тому, что мы задумали, то не кори себя за это.

Дэниел поспешно покинул комнату. Поль захрапел.

Глава 11

– Разумеется, в первую очередь меня интересует научный аспект этого вопроса, ведь я не мануфактурщик, а ученый! – подчеркнул собеседник Дюпре, сэр Джером Скотт, когда официант, сменив приборы, удалился.

Разговор происходил в одном элитном лондонском клубе, куда Скотт пригласил своего французского коллегу. Гюстав изображал на лице вежливую улыбку и согласно кивал, слушая пространные рассуждения сэра Джерома о последних открытиях в сфере химии, но думал о другом.

Он выбивался из графика. Тиндал просил его ускорить приготовления к демонстрации результатов открытия, но дело застопорилось. Для наглядного показа своих достижений Гюставу требовались реактивы и другие материалы, подходящее помещение где-нибудь на окраине города, рабочие для монтажа оборудования. И организовать все это было необходимо без лишнего шума, тихо и скрытно.

Беда заключалась в том, что Гюстав не говорил по-английски. А простые лондонцы не владели ни французским, ни латынью. Дюпре очутился в тупиковой ситуации. Поэтому внезапное появление в клубе его бывшего секретаря было воспринято им как явление ангела-спасителя. Адриан Бершар окинул рассеянным взглядом зал и направился к столику, за которым уже сидел его приятель. Перехватив заинтересованный взгляд Гюстава, сэр Джером усмехнулся и спросил:

– Вы тоже находите присутствие в столь почтенном заведении этого молодого человека странным?

– Признаться, да, – сказал Дюпре. – Что он тут делает?

– Он член этого клуба. Не могли же мы отказать сыну графа!

У Гюстава вытянулось лицо. Адриан умолчал о своем аристократическом происхождении, когда устраивался к нему в секретари. Да и его черные, как маслины, миндалевидные глаза не давали повода заподозрить в нем отпрыска английского графа.