Соблазнитель

Тиндал втянул ноздрей понюшку, чихнул и поинтересовался:

– А вы не преувеличиваете значимость своих изысканий?

– Нет, сэр! Иначе я бы не стал беспокоить вас предложением профинансировать мой проект, – сказал Дюпре.

– И сколько же он потребует средств? – спросил Тиндал, доставая из табакерки вторую щепотку.

– По моим расчетам, не менее пяти тысяч фунтов.

– Сколько? Пять тысяч? Об этом и речи быть не может! Вы переоцениваете мои финансовые возможности! – вскричал Эндрю, сделал вторую понюшку и снова чихнул.

Гюстав обиженно поджал губы. Тиндал выдержал паузу, испытующе взглянул на него и сказал:

– Что ж, расскажите мне о своем замечательном открытии, старина.

Гюстав заколебался: ведь раскрыв секрет, он мог остаться на бобах, слепо доверять Тиндалу было опасно. Вот разве что он побоится обмануть его из опасения, что в отместку ученый раскроет одну старую, тайну уважаемого члена парламента...

Дюпре глубоко вздохнул и решил ознакомить Тиндала со своим открытием в самых общих чертах, не вдаваясь в технические детали.

Сверкание хрустальных бокалов и блеск столового серебра. Балы, приемы, визиты. Пунш и шоколад, пирожные к чаю. Вся эта роскошь стала непременным атрибутом ежедневного распорядка дня Дианы с тех пор, как ее взяла под свое крыло графиня Гласбери. Словно бы задавшись целью не давать ей ни минуты покоя, Пенелопа с утра до вечера водила свою подопечную по лучшим салонам и гостиным Лондона, где знакомила ее с герцогинями, поэтами, графами и театральными импресарио.

В Лондоне начался светский сезон, и фешенебельные дома, театры и рестораны заполонила шикарно одетая публика из высшего общества. Очутившись в этой круговерти, любая девушка на месте Дианы потеряла бы голову, перестала бы задаваться вопросами и забыла бы обо всех своих насущных делах. Однако она отдавала себе отчет в том, что в один прекрасный день этот праздник закончится и для нее начнется совсем иная, монотонная и скучная жизнь обыкновенной гувернантки.

Дэниел почему-то не торопился начать поиски следов ее родственников, как не обмолвился еще ни словом о ее возможном трудоустройстве. Утром он уходил из дома прежде, чем она пробуждалась, а днем и вечером они редко встречались, поскольку ее вывозили на различные увеселения.

Все это настораживало Диану, и она все чаще проникалась ощущением, что ей исподволь готовят какой-то подвох. Вот и сегодня она так разволновалась, пока служанка делала ей высокую прическу, что, оставшись одна, открыла окно в надежде, что прохладный весенний ветерок остудит ей голову. Вид сада успокаивал, хотя со стороны площади доносились какие-то подозрительные звуки. Диана догадалась, что это шумит очередная демонстрация, и нахмурилась.

В салонах и театрах в эту пору было весело и беззаботно, улицы же превратились в место, где ежедневно разворачивались подлинно трагические события.

Стоически переносившие многие годы тяготы войны люди протестовали, столкнувшись с ограничением своих прав и унижением в мирное время.

Диана почти привыкла к этим отголоскам народного гнева, но сегодня они внезапно прозвучали для нее особенно пронзительно и тревожно, как звуки трубы, зовущей ее на решительный бой со своей судьбой. Это был знак свыше, и Диана прониклась благоговейным трепетом, почувствовав, что все переменилось. Казалось, какая-то неведомая сила перенесла ее в прошлое, в те школьные годы, когда она носила не роскошную прическу и шикарное платье, а скромные косички и униформу. Растревоженное сердце гулко забилось у нее в груди, наполнившейся тоской. Лицо Дианы исказилось, и на глаза навернулись крупные слезы. Никогда еще она не чувствовала себя такой беззащитной, беспомощной и одинокой. Ветер крепчал, но Диана этого не замечала и долго стояла возле открытого окна, размышляя о своей печальной участи.

На балу у леди Старбридж от кавалеров у нее не было отбоя. Молодые люди то и дело приглашали ее на танец. Роль сопровождающей ее светской дамы исполняла графиня Гласбери.

Дэниел наблюдал эту занимательную картину издали, заняв удобную позицию в углу зала возле окна. Вот его пассия благосклонно кивнула в ответ на приглашение на танец от четвертого сына бедного баронета, и скулы Дэниела свело от досады так, что он едва не заскрежетал зубами. Его подмывало встать рядом с Дианой и помочь ей сделать правильный выбор.

Между тем музыканты заиграли вальс, и молодой улыбающийся аристократ закружил Диану в танце. Лицо ее светилось от счастья, им было невозможно не залюбоваться. Взгляд Дэниела был прикован к ее грациозной фигуре, отчетливо выделяющейся на общем размытом фоне.

С другого конца зала танцующей красавицей любовался еще один мужчина. Узнав его, Дэниел помрачнел: это был Эндрю Тиндал, его заклятый враг, коварный обманщик и законченный негодяй, подлинный дьявол, скрывающийся под ангельским обличьем, хищный волк, прячущий свой зловещий облик под овечьей шкурой. В сердце Дэниела с новой силой вспыхнула жажда отмщения.

Музыка смолкла, Тиндал порыскал взглядом по залу и стал с живым интересом рассматривать графиню Гласбери, что было на руку Дэниелу. Пока Тиндал отвлекся от Дианы, он решил поближе познакомиться с ее новым кавалером, розовощеким юношей с круглыми глуповатыми глазками.

Представив ему Дэниела как своего кузена, Диана многозначительно взглянула на графиню и величественно удалилась в дамскую комнату. Пенелопа последовала за ней. Заметив это, Кристофер Микем обронил с усмешкой:

– Интересно, почему дамы всегда уходят туда вдвоем? Вот я, к примеру, никогда не беру туда с собой сопровождающего. Забавный феномен, не правда ли? – Он залился счастливым смехом, довольный своей плоской остротой.

– Рад слышать, что вам не потребуется там мое общество, – в тон ему съязвил Дэниел. – А дамы, вероятно, поступают так, чтобы посплетничать наедине о нас, мужчинах.

– Вот как? – Молодой человек удивленно вскинул бровь. – И о чем именно, по-вашему? Что они о нас думают?

– Подозреваю, что ничего хорошего, – мрачно сказал Дэниел.

Бодрый толстячок перестал улыбаться, пожевал губами и спросил:

– А вы, как я слышал, занимаетесь фрахтом. Интересно, какие именно грузы вы главным образом доставляете в Англию?

– Самые разнообразные, исключая, конечно, опиум и живой товар, – холодно ответил Дэниел, не переносивший праздного любопытства.

– Говорят, опиум приносит огромные барыши! – с юношеской непосредственностью воскликнул Микем. – А как насчет рабов? Говорят, их перевозка тоже выгодна!

– На людском несчастье всегда можно погреть руки, – уклончиво ответил Дэниел, проникаясь неприязнью к собеседнику.

– Моя семья тоже вкладывает немалые деньги в перевозку по Темзе грузов, – сказал молодой человек и покраснел, не зная, как лучше перевести разговор на более интересную тему. Прокашлявшись, он робко промолвил: – А ваша кузина весьма приятная девица, мистер Сент-Джон. Я бы с радостью проведал ее как-нибудь, с вашего позволения, разумеется.

– На это не требуется моего разрешения, главное, чтобы проявила благоволение сама Диана, – сказал Дэниел.

– Чудесно! – вскричал Микем. – Вы меня очень обрадовали. Ведь в отличие от прочих присутствующих здесь красавиц она так мила, свежа и непосредственна! И совершенно не гордится своей внешностью. С ней приятно общаться.

– Все это так, – согласился Дэниел. – И оттого вдвойне печально. Я бы даже сказал – трагично!

Юноша недоуменно вскинул брови.

– Я думаю, что ее никто не возьмет замуж, – понизив голос, доверительно сказал ему Дэниел.

– Неужели за ней нет никакого состояния? – выдохнул Микем.

– Ни фунта.

– Не может быть!

– Ни пенса за душой!

Микем озадаченно почесал в затылке.

– Но ведь вы... То есть все предполагают, что вы не оставите ее в столь бедственном положении...

– Увы, но я не смогу ей ничем помочь! – со вздохом огорчил его Дэниел. – Ее покойный брат взял с меня слово не давать ей приданого. Он хотел быть уверенным, что человек, сделавший ей предложение, руководствуется исключительно велением своего сердца, а не корыстью.