Мастер женских утех

Сказывались годы, проведенные в загазованной столице! Человек, выросший в огромном мегаполисе, адаптирован исключительно к загрязненному воздуху. Годами вдыхая запах бензина, выхлопных газов и прочих нечистот, он уже не может спокойно находиться на природе. У него начинает кружиться голова, горло сковывает металлический обруч – чистый воздух действует на бедолагу, как дихлофос на тараканов.

До сегодняшнего момента Катка наивно полагала, что в своем подмосковном коттедже она полностью защищена от загрязнений окружающей среды. Оказалось, что только казалось. Очевидно, уже и область пропиталась насквозь городским смрадом.

Позади послышались тихие голоса. Катарина обернулась. В ее сторону шли двое незнакомцев – мужчина и женщина. Обоим слегка за пятьдесят. Он – низкорослый толстячок с копной каштановых волос, она – высокая худощавая блондинка.

Поравнявшись с Копейкиной, дама, обладательница ядовито-зеленых очей, не без ноток удивления воскликнула сиплым голосом:

– Вот те раз! Незнакомка в наших краях? Нонсенс!

– Вы заблудились? – спросил приятным баритоном мужичок.

– Нет, я здесь живу.

Лицо дамы вытянулось.

– Живете? Здесь? Ха-ха… Семен, ты слышал? Дорогая, это шутка?

– Да нет, мы вчера приехали на лето в особняк Иннокентия Эдуардовича.

Женщина вздрогнула.

– Вот как? Интересно… очень интересно. А вы… простите, конечно, за бестактный вопрос… кем ему приходитесь?

– Моя свекровь – его бывшая жена.

Семен в недоумении уставился на спутницу:

– Эра…

– Тихо, Сема.

Протянув Катке руку, дама миролюбиво молвила:

– Тогда мы с вами соседи. Я Эра Валентиновна, а это мой супруг.

– Семен Владимирович, – представился толстячок.

– Катарина.

– Не думала, что Иннокентий когда-нибудь пригласит к себе гостей, не тот он человек. Всегда замкнутый, себе на уме. Но, наверное, годы берут свое.

Катарина смутилась:

– Я думала, у Иннокентия Эдуардовича нет соседей.

Эра Валентиновна рассмеялась:

– Дорогая, вы же не на облако прилетели. Хотя… учитывая, какой огромной территорией он владеет, можно сказать, что соседей у него действительно нет.

– Мы живем в километре от владений Красницкого, – пояснил Семен.

– Раньше на том месте была небольшая деревенька, а теперь осталось всего пять домов. Два ветхих строения и три коттеджика, один из которых принадлежит нам.

– А до ближайшего населенного пункта далеко? – спросила Ката.

– До города пятнадцать километров. Мы словно на острове…

– Сема, что ты говоришь? Нам радоваться надо, или ты хочешь жить в шумном городе, где ни днем ни ночью нет покоя?

– Эрочка, я же хотел пошутить.

Эра Валентиновна склонила голову набок.

– И чем вы планируете заниматься в наших краях, Катарина?

– Да, собственно, ничем… отдыхать.

– Очень правильный подход, – поспешил вставить Семен Владимирович.

Эра устремила взгляд куда-то вдаль.

– Это вы верно говорите, ничем больше здесь заниматься нельзя. Спать, есть и гулять.

Пока супруга рассматривала бабочку-шоколадницу, Семен Владимирович подмигнул Катке.

– Катарина, мать твою! Ката! Ау! Ты где?

Копейкина вскочила:

– Это моя свекровь. Я побегу.

– Приятно было познакомиться, – осклабился мужичок.

– Взаимно.

Сделав пару шагов, Катарина запоздало поинтересовалась:

– Может, вы зайдете к нам в гости? Как-никак, теперь мы соседи, значит, должны в обязательном порядке навещать друг друга.

– Мы не против…

– Сема, мы вышли на прогулку, – осадила мужа Эра и, улыбнувшись Катке самой очаровательной улыбкой, пропела: – Спасибо за приглашение, дорогая, мы непременно воспользуемся им, но в другой раз.

– Вы тоже к нам захаживайте, – не унимался Семен.

– А как вас найти?

– Идите по этой тропинке, уткнетесь аккурат в наш забор.

Махнув новым знакомым рукой, Копейкина помчалась домой.

– Симпатичная женщина, – констатировал Семен, как только Катка скрылась из виду.

– Ты опять?

– Я… я просто так.

– Мы здесь не за этим! Пошли.

– Конечно, конечно, дорогая.

У дуба Эра Валентиновна резко обернулась.

– Соседи… – хмыкнула она, и на ее лице зазмеилась ядовитая улыбка.

Закончив ежедневную прогулку по лесу, супруги Фетисовы вернулись домой. Семен Владимирович достал из холодильника жареную курицу, огурец, кетчуп и устроился в кресле перед телевизором.

С экрана широко улыбалась длинноногая блондиночка, и Семен, оценив все ее прелести, не удержавшись, прицокнул языком.

Эра вышла в кухню. В такие моменты ей становилось невыносимо горько и одиноко. Она чувствовала себя старой и раздавленной женщиной, у которой впереди нет абсолютно никакого будущего.

Сразу вспоминалась разница в возрасте. Эре было пятьдесят восемь, Семену в апреле исполнилось пятьдесят. И хотя внешне супруги запросто могли сойти за ровесников, Эра продолжала грызть себя изнутри.

За двадцать лет, прожитых в браке, она научилась на многое закрывать глаза. Она научилась хитрить, лукавить и не замечать того, что могло бы хоть в малейшей степени причинить внутреннее беспокойство.

Когда тебе тридцать восемь и ты молода, стройна и красива, молодой супруг приходится как нельзя кстати. Но с годами начинаешь понимать: женщины стареют быстрее, кожа увядает, появляются первые морщины, обвисает грудь. Несомненно, это угнетает, а некоторых доводит и до отчаяния.

И тут дамы начинают комплексовать по поводу возраста своей второй половины. Мол, я уже расклеиваюсь, рассыпаюсь, а этот еще держится огурцом!

Разумеется, так происходит не во всех семьях с разницей в возрасте, не все женщины столь ревностно относятся к молодости своих мужей, но Эра Валентиновна, к большому ее сожалению, не могла причислить себя к тем счастливицам, которым наплевать, как выглядят они и их половины.

А еще Эру бесил факт многочисленных измен Семена. Он был ходок, ходок со стажем. И даже сейчас, когда лицо его потеряло былую привлекательность, появился второй подбородок, а живот, подобно рюкзаку, заметно выпирает под рубашкой, Семен Владимирович весь светится, если видит на экране симпатичную мордашку.

Сколько же измен было с его стороны? Пять? Десять? Сто? Эра уже давным-давно сбилась со счета. Она лишь помнила, что впервые ее любимый Сема завел любовницу через год после свадьбы. Тогда Эра не обладала нынешней выдержкой, она еще не успела стать толстокожей и не научилась притворяться. В семье часто вспыхивали скандалы. Будучи от природы женщиной импульсивной, Эра била посуду, пинала ногами мебель и грозилась отправить супруга на тот свет. Вспышки гнева быстро проходили. Достаточно было Семену погладить жену по голове, сказать пару ласковых слов, и она таяла. Таяла и забывала о его очередной молоденькой пассии.

Семен Владимирович считал себя мастером в улаживании бытовых конфликтов. Он на полном серьезе полагал, что его природное обаяние и красноречие могут успокоить кого угодно. Но Сема и не подозревал, что Эра лишь делала вид, имитировала спокойствие, тогда как на самом деле в ее памяти жили все его похождения налево. Фетисова фиксировала любой взгляд в сторону, любое телодвижение супруга. Фиксировала – и молчала.

Например, как сегодня. Она видела, какими глазами Семен уставился на смазливое личико ведущей, видела, как он перестал жевать курицу, но решила промолчать.

Эра Валентиновна резко встала из-за стола и выбежала на улицу.

Ей необходимо было пройтись, совершить прогулку в гордом одиночестве – без Семена.

Шествуя по бугристой дороге, она внимательно всматривалась в строения соседей.

В ветхом бревенчатом домике жил пенсионер Карп Андреевич. Или, как они все его называли, дядя Карп.

Старику было восемьдесят лет, но, несмотря на почтенный возраст, дядя Карп чувствовал себя вдвое моложе. Коренастый старичок с сильными мускулистыми руками, морщинистым лицом и белесыми волосами проживал в этих местах дольше всех. Если дед не врал, то через два года будет ровно семьдесят лет с тех пор, как Карп Андреевич поселился в избушке.