Страница 30 из 66
Мариам вошла в комнату, бросив на непрошенного гостя ледяной взгляд, который как бы говорил: «Дженни Тодд!»
Но она сразу смягчилась, услыхав, что Питер был в штабе профсоюза Индустриальных рабочих мира, и обнаружил, что там хозяйничает полиция; она совершила налёт, будто бы раскрыв какой-то заговор; к счастью, Питер увидел толпу на улице и вовремя убежал. Мариам повела его в другую комнату и забросала вопросами, на которые он не смог ответить. Он ничего не знал, кроме того, что был накануне вечером на собрании в штаб-квартире, а сегодня отправился туда за книгой, увидел толпу и убежал.
Спустя полчаса начали громко стучать в дверь, и Питер нырнул под кровать. Дверь с шумом распахнулась, и он услышал злые голоса полицейских и неистовые протесты Мариам и её матери. Полицейские швыряли во все стороны мебель. Неожиданно чья-то рука стала шарить под кроватью, кто-то схватил Питера за ногу и вытащил наружу; над ним склонились четверо полицейских в форме.
Он очутился в пренеприятном положении, потому что полицейских, как видно, не предупредили, что Питер тайный агент; они думали, что перед ними настоящий заговорщик. Один из них схватил Питера за руки, а другой навёл на него и на Мариам пистолеты, пока третий обшаривал его карманы, разыскивая бомбу. Полицейские, видимо, разозлились, когда ничего не нашли, трясли и толкали Питера, и было ясно, что они ищут предлог, чтобы разбить ему голову. Питер старался не подать повода; он был испуган, держался смиренно, твердил, что ничего не знает и не сделал ничего дурного.
— Ну это мы посмотрим, голубчик! — сказал полицейский, надевая Питеру наручники.
Пока один из полисменов сторожил его с револьвером в руках, остальные перевернули квартиру вверх дном, вытаскивая из комода ящики и вышвыривая содержимое, в поисках улик; они хватали каждый клочок исписанной бумаги, какой им попадался, и бросали в чемоданы. Они находили книги в красных переплетах с ужасающими заглавиями, но никаких бомб или оружия, более опасного, чем кухонный нож для мяса или язык Мариам. Девушка стояла тут же, её чёрные глаза сверкали гневом, она высказала полицейским всё, что о них думала. Ей неизвестно, что именно случилось в штаб-квартире Индустриальных рабочих мира, но она убеждена, что все это подстроено; она так и нарывалась на арест и чуть было этого не добилась.
На прощанье полицейские опрокинули корыто с бельем и оставили плачущую миссис Янкович среди огромной лужи.
§ 46
Они потащили Питера сквозь толпу сбежавшихся жильцов, втолкнули в машину и помчали в полицейское управление, где после неизбежных формальностей его поместили в камеру. Он сразу же встревожился, потому что не договорился с Хамметом, сколько времени его продержат взаперти. Но не прошло и часа, как за ним пришел тюремщик и повёл его в отдельную комнату, где находились Мак-Гивни и Хаммет, а также начальник городской полиции, заместитель районного прокурора, а главное — сам Гаффи. Начальник сыска Транспортного треста начал допрос.
— Слушай, Гадж, — сказал он, — что это за дельце ты состряпал?
Питеру показалось, что ему дали по физиономии. Сердце у него упало, открылся от неожиданности рот, глаза расширились, как у идиота. Боже праведный!
Но тут он вспомнил напутствие Нелл: «Держись крепко, Питер, выпутывайся!» — и он воскликнул:
— Что это вы говорите, мистер Гаффи?
— Сядь на стул вон там, — сказал Гаффи. — А теперь расскажи нам всё, что ты знаешь об этом деле. Начни с самого начала и расскажи всё — до последнего слова.
И Питер начал говорить. Накануне он был на собрании в штабе Индустриальных рабочих мира. Много говорилось о бездеятельности организации и о том, как помешать призыву. Питер подробно рассказал, какие были прения: обсуждался вопрос о применении насилия. Говорили о динамите и убийствах; упоминали имя Нельса Аккермана и других капиталистов, которых следовало убрать. Питер много приукрасил и сильно преувеличил — Нелл говорила ему, что можно не жалеть красок.
Потом он сказал, что по окончании собрания заметил, как несколько человек стали перешептываться. Сделав вид, что берёт с полки книгу, он подошёл к Джо Ангеллу и Джерри Радду; он расслышал несколько слов и обрывки фраз: «динамит», «чемодан в шкафу», «Нельс» и т. д. И когда стали расходиться, он заметил, что у Ангелла чем-то набиты карманы, и решил, что это бомбы и что ирмовцы собираются приступить к делу ночью. Он бросился в аптеку и позвонил Мак-Гивни. Он долго не мог дозвониться, и когда сообщил Мак-Гивни о своём открытии и бросился догонять заговорщиков, их и след простыл. Питер был в отчаянии, ему совестно было перед Мак-Гивни, и он долго бродил по улицам в поисках заговорщиков. Остаток ночи он провёл в парке. Но утром обнаружил у себя в кармане клочок бумаги и догадался, что листок подбросили ему, намереваясь привлечь его к заговору; он сообщил об этом Мак-Гивни. Вот всё, что ему известно.
Мак-Гивни начал перекрёстный допрос. Итак, Питер слышал, как Джо Ангелл шептался с Джерри Раддом; говорил ли он с кем-нибудь ещё? Слышал ли Питер, что говорили остальные? Что именно говорил Джо Ангелл? Питер должен был повторить слово за словом. На этот раз, следуя совету Нелл, он припомнил ещё чью-то фразу: «Мак положил его в «сабтат».
Питер заметил, что при этих словах все переглянулись.
— Да, я это слышал, — сказал Питер, — именно эти слова. Но я не знаю, что они означают.
— Сабтат? — повторил начальник городской полиции, рослый мужчина с тёмными усами, который жевал табак.
— Это, кажется, значит «саботаж», не так ли?
— Да, — подтвердил человек с крысиным лицом.
— Ты не знаешь, что у них в комнате могло иметь отношение к саботажу?
Питер подумал.
— Не знаю, — отвечал он.
Несколько минут начальники совещались.
Начальник полиции сказал, что при обыске взяли все вещи Мак-Кормика и, может быть, в них найдется ключ к этой загадке. Гаффи подошел к телефону и назвал знакомый Питеру номер штаб-квартиры Индустриальных рабочих мира.
— Это вы, Эл? — спросил он. — Мы хотим выяснить, нет ли чего-нибудь в комнате, что имело бы отношение к саботажу. Вам ничего такого не попадалось — ну какой-нибудь там инструмент, картинка, или запись, или ещё что-нибудь.
Очевидно ответ был отрицательный, потому что Гаффи добавил:
— Поищите и если что-нибудь найдется, позвоните сейчас же ко мне в кабинет начальника. Это может навести на след.
Он повесил трубку и повернулся к Питеру.
— Слушай, Гадж, — сказал он, — это вся твоя история? Тебе больше нечего нам сказать?
— Да, сэр.
— Ну, тогда перестань валять дурака. Мы понимаем, что ты сам все это состряпал, и не потерпим, чтобы ты нас водил за нос.
Питер онемел от ужаса и уставился на Гаффи, а Гаффи подошёл вплотную к Питеру— брови у него были гневно нахмурены, он сжимал кулаки. Слабея от ужаса, Питер припомнил сцены после взрыва на Параде готовности. Неужели всё это опять повторится?
— Мы выведем тебя на чистую воду, Гадж, — продолжал начальник сыска. — Ты мелешь всю эту ерунду об Ангелле — о его разговоре с Джерри Раддом, о карманах, набитых бомбами, и прочее, а он все это отрицает.
— Но боже м… м… мой! Мистер Гаффи, — пробормотал Питер. — Как же ему это не отрицать!
Питер прямо не поверил своим ушам: как это они могут серьёзно относиться к показаниям динамитчика, да ещё приводить его слова!
— Да, Гадж, — отвечал ГафсЬи, — теперь я скажу тебе всю правду, — ведь всё равно рано или поздно ты узнал бы об этом, — Ангелл наш агент, и мы ещё в прошлом году подослали его к этим смутьянам.
Земля ушла из-под ног Питера, а сам он полетел вверх тормашками в бездонную пропасть ужаса и отчаяния. Джо Ангелл тайный агент, как и он сам! Голубоглазый Ангелл, который разглагольствовал о динамите и убийствах на всех собраниях радикалов и приводил в смущение самых отъявленных революционеров смелостью своих призывов, Ангелл — шпион, а Питер подстроил ему эту провокацию!