Интеллидженсер

— Я знаю, — сказала Кейт.

— Мне очень жаль, что я не смогла помочь вам. Мы с Эллой совершенно забыли его имя.

— Не огорчайтесь.

— И не думаю. Ведь совершенно ясно, что вы отлично обошлись без меня.

— Благодарю вас.

— Когда вы в следующий раз приедете в Лондон, то непременно позвоните мне. Поиграем в теннис, — сказала леди Галифакс, когда Кейт помогала ей сесть в такси.

Кейт с улыбкой кивнула.

— Но, пожалуйста, милочка, если вы не против, то возьмите несколько уроков.

38

ЛОНДОН — КОНЕЦ ДНЯ, МАЙ 1593

Фелиппес знал, что за ним следят. Час за часом он медленно прогуливался, позволяя преследователю не терять его из вида. Без особых забот. Фелиппес хотел, чтобы преследователь расслабился.

Он поболтался на паперти Св. Павла, затем побрел по Чип-сайду, делая покупки там и сям. Каждого лавочника он засыпал вопросами. Как поживает его супруга? Сын? К тому времени, когда Фелиппес добрался до Королевской Биржи, его преследователь глазел по сторонам и подавлял зевоту.

Посреди двора Фелиппес остановился, словно для того, чтобы надежнее перехватить свертки, которые нес. Преследователь, заметил он, остался ждать у главных ворот. Фелиппес с облегчением пошел дальше. Мастерская его переплетчика находилась в самой глубине двора в нескольких шагах от неприметного выхода. Фелиппес задержался поблизости, оглядывая товары ювелира. Понимая, что он прекрасно виден своему преследователю, он взял изящные часики на цепочке, приложил их к груди и отошел к зеркалу. Словно разочаровавшись, он покачал головой и начал рассматривать булавки для шляп. Ювелир был занят с другим покупателем, и, едва они встали спиной к нему, Фелиппес ускользнул через задний ход и метнулся влево — в палатку своего переплетчика.

— Я его заберу сейчас же, — сказал он, протягивая переплетчику несколько шиллингов.

— Но я только-только приступил к тиснению, — сказал переплетчик. — Мне требуется всего несколько часов.

— У меня нет даже минуты, — торопливо сказал Фелиппес. Преследователь, полагал он, уже пробирается через толпу, чтобы не упустить его.

— А ты не мог бы зайти утром?

Фелиппес покачал головой.

— Меня ищет один человек.

Смирившись с неизбежным, переплетчик отошел к рабочему столу, сдернул лоскут ткани и вручил Фелиппесу его листы, теперь в черном кожаном переплете.

— От меня он ничего не узнает.

Плотно закрыв манускрипт в сделанной под него оловянной шкатулке, Фелиппес вышел из палатки, пригнулся и под прикрытием толпы юркнул к калитке. Согнувшись в три погибели, он проскользнул в нее, затем выпрямился и припустил бегом. Он был всего в двух кварталах от здания, где жил.

Там его, разумеется, ждет еще какой-нибудь подручный Сесиля, но возвращаться туда он пока не собирался. А открыл отмычкой замок в двери комнат на первом этаже. Как он и ожидал, там никого не было. Жившая в них одинокая старуха в это время всегда уходила поужинать в ближайшей харчевне. Фелиппес быстро подошел к очагу и опустился на колени. Вытащил из-за пояса кинжал, приподнял лезвием большой плоский камень и отодвинул в сторону. Много месяцев назад он выкопал под ним яму шириной в квадратный фут и глубиной футов в пять. Он положил оловянную шкатулку на дно ямы, затем встал и прошел в спальню старухи. Один угол там занимала большая дубовая кровать. Фелиппес распростерся на полу и заполз под нее почти к самой стене, протянул руку, пошарил и ухватил мешок, который затолкал в угол несколько недель назад. Он доволок его до очага, землю, которой он был набит, высыпал в яму и водворил камень на место.

Прежде чем уйти, он проверил подошву своего левого сапога. Цифры Марло на ней все еще прятались под присохшей грязью. Отлично.

Скоро он найдет к ним ключ, заверил себя Фелиппес. Ему еще ни разу не довелось потерпеть неудачу.

ЧИЗЛХЕРСТ, КЕНТ — СУМЕРКИ

Том Уолсингем сидел в своем грушевом саду. Такой чудесный день. Ясное небо, приятно теплый воздух, птичий щебет всюду вокруг.

В нем пробудился гнев. Его лучший друг погиб, и в подобной красоте чудилось оскорбление. Насмешка. Миру следовало бы скорбеть. Включая и жаворонков.

Он услышал нарастающий стук копыт, но не встал встретить посетителя. Он не хочет ни с кем разговаривать. К счастью, кем бы ни был неизвестный всадник, он даже не спешился. Почти сразу Том услышал, как лошадь галопом унеслась прочь.

— Сэр! — услышал он затем. В сад вбежал его паж.

— Потом. Что бы это ни было, может подождать.

— Сэр, он сказал, что это очень спешно.

Том неохотно взял свиток, развернул его и сразу взглянул на подпись. Письмо было подписано «Гавриил». Что еще за Гавриил? Гонец что-то напутал. Он поднял голову, собираясь отдать пажу письмо, но мальчик уже убежал.

Тогда Том прочел послание, состоящее из нескольких строк. И убедился, что не ошибся — письмо было явно не к нему. Оно касалось какого-то заурядного пустякового дела. «Мой друг! — начиналось письмо. — Пишу, чтобы рекомендовать превосходный воск, который я приобрел в лавке в Кентербери. Необыкновенно прочный. Вчера я оставил его в очень жаркой комнате, но он не растаял. Давай пообедаем на днях, и я расскажу тебе подробнее».

— Воск — это воск. Какого дьявола кому-то… А! О!

Это же шифр, ошарашенно сообразил Том. И пришел в восторг. Построенный на строчках из «Доктора Фауста» Кита, в котором хор, предсказывая трагическую смерть мага, уподобляет его Икару. «На восковых крыл ах / дозволенного выше он взлетел, — сообщали они зрителю в прологе. — И покарало небо гордеца, / их растопив, его повергнув ниц!»

Поули сообщает ему, что Марло, родившийся в Кентербери и часто называемый Икаром, на самом деле жив. Потому что Поули сыграл роль архангела Гавриила. Вестник Бога — сообщавший его тайные веления избранным Им — каким-то образом всех провел.

— Роб, сукин ты сын, умница! Будь ты здесь, я бы тебя расцеловал.

ЛОНДОН — НОЧЬ

Поули проснулся весь в поту.

Он только что увидел, как Ингрэм Фрайзер заколол Кита. Господи, подумал он, я не сумел! И у него оборвалось сердце. Но тут кошмар рассеялся, правда озарила его сознание. Фрайзер не протянул руку пощупать тело Кита. Он не ощутил его теплоты, не понял, что его провели. Нет, он отвернулся, не вынеся жуткого зрелища.

Именно на это и рассчитывал Поули.

Из-за глаза Марло у Поули на душе было скверно, но он не жалел, что выдавил его. Он не сомневался, что Сесиль узнает о его уговоре с Нелли Булл — об убежище для Марло. И было абсолютно необходимо, чтобы Марло сочли мертвым в это же вечер. Иначе живым ему из Англии не вырваться, ведь люди Сесиля разосланы по всем портам. Слава Богу, Нелли согласилась помочь. План Поули требовал одной критически важной детали — рана Марло должна выглядеть настолько жуткой, настолько смертоносной, что Фрайзеру и в голову не придет ощупать тело, проверяя, остыло ли оно и нет ли признаков дыхания. Белый грим, рукоятка складывающегося театрального кинжала в глазнице — их одних было бы недостаточно. Фрайзер мог бы заподозрить, что это только театральная видимость. Тогда Марло был бы нанесен смертельный удар, а Сесиль, без сомнения, сдержал бы обещание и отправил бы Поули в застенок.

Свисающее глазное яблоко все это предотвратило.

Едва Фрайзер и Скерс ушли, Поули и Нелли Булл пробежали через ее сад к повозке, которую он поставил внутри ее ворот. Под мешками с мусором Поули укрыл бездыханный труп.

Найти свежего покойника в Лондоне труда не составило бы. Каждый день десятки людей умирали от чумы. Но найти труп без разоблачительных чумных язв или видимых ран было сложной задачей. Узнав о решении Сесиля незамедлительно покончить с Марло, Поули провел в поисках всю ночь. Наконец на следующий день ему сообщили о мужчине — подходящем по возрасту и внешности, — который только что умер от падучей. В самый раз.